Невеста

— Потерпи, — я сглотнула, не зная, что сказать ему. — Еще немного потерпи. Пожалуйста.

Кивнул.

И двинулся за мной к воде.

— Стой, — берег был топким, осклизлым. — Садись. И осторожно, здесь глубоко.

Я помогла ему спуститься в воду и положила руку на корень старой ели. За него удобно держаться.

— Я сейчас вернусь.

У меня еще оставалось мыло, пусть бы и самое дешевое, изрядно воняющее. Для пса, вероятно, этот запах и вовсе невыносим был. Но он терпел, жмурился, фыркал. И сам тер и без того разодранные плечи, хотя меня от одного вида открывшихся ран трясти начинало. Моей силы не хватит на все.

Разве что понемногу… изо дня в день…

Я помогла ему выбраться из воды, и отвела к своему гнезду, сооруженному из еловых лап и сухих, шелестящих листьев.

— Вытереть тебя нечем.

Солнце стояло еще высоко. Обсохнет. И согреется. Надеюсь.

— Чистый, — он понюхал собственную руку. — Чистый. Хорошо.

Я же развела костерок. Сегодняшняя добыча была скудна — пара серых, скукоженных картофелин, из тех, что скоту запаривают, и пара горстей сечки. Но из старых запасов у меня оставались хлеб, сыр и почти прозрачный уже кусок сала на нитке. Картофель я варила вместе с зерном, добавила травы и жир. Пес терпеливо ждал. Он свернулся в гнезде клубком, подтянув ноги к груди. И плащ мой, слишком маленький для него, принял с благодарностью.

Так и лежал, уставившись на огонь, но вряд ли видел. И кажется, придремал.

А я, пользуясь случаем, разглядывала его.

Крупный, широкой кости. С массивной грудной клеткой, тяжелыми лапами и мощным хребтом. Такой выдержит и полную броню. Окрас золотистый, с характерным отливом и более светлым подшерстком, какой бывает только среди Высших. И родинки подтверждением: семь — на левой щеке. Одиннадцать — на правой.

Может, не все так и плохо?

Я проведу его по землям детей Лозы, а он поможет мне за перевалом.

Глава 3

Стальной король

Стальной Король был молод. Всего-то двадцать девять весен, на две меньше, чем Виттару.

Стальной Король был стар.

В его глазах жила война и боль потухших жил, отравленных туманом. Ранние морщины изрезали лицо, превратив его в маску, и не нашлось бы в землях Камня и Железа того, кто осмелился бы заглянуть под нее. Не был исключением и сам Виттар, хоть бы и назывался другом короля.

Стальной Король просто был.

Высокий. Сухопарый. Нескладный с виду. Он лишен был отцовской силы и изящества матери: чересчур руки с локтями, которые вечно торчали в стороны этаким вызовом дворцовому этикету. Стальной Король давно перестал обращать внимание на подобные мелочи. Его запястья были по-женски тонки, а ладони округлы и мягки. Такие подошли бы пекарю. На коротких пухлых пальцах перстни смотрелись нелепо, и Король отказался от перстней.

Ему не шли ни кружево, ни бархат, ни даже сама корона, сплетенная из стальных нитей. Он вечно жаловался, что корона слишком тяжела и натирает.

И алмазы в ней — лишнее.

Сейчас корона лежала на столике, рядом с бутылкой вина, парой бокалов и потертыми перчатками. Под столиком нашлось место сапогам, из голенищ которых полосатыми змеями выглядывали чулки Его Величества. Сам Стальной Король сидел, вытянув ноги, шевеля босыми пальцами, которые разглядывал с преувеличенным вниманием. Казалось бы, не слушал, но Виттар точно знал — каждое, произнесенное им слово, произнесено не зря. Вот только новости нельзя было назвать добрыми.

— …род Высокой Меди с печалью сообщил о том, что младенец родился мертвым.

— Второй? — голос Короля звучал ровно, равнодушно даже.

— Третий. Второй — у Белого Серебра.

Виттар замолчал, зная, что королю нужны несколько минут тишины. Он поднялся и наполнил бокалы темным тяжелым вином, сделав по глотку из обоих, протянул королю.

— По-прежнему боишься за меня? — старый друг взял бокал, не глядя.

— Боюсь.

Вино из ягод тимминики, единственное, которое Король признавал, было горьким. Когда-то эта горечь сумела спрятать яд, и покушение, одно из многих, едва не увенчалось успехом. С тех пор рядом с королем появился дегустатор, но Виттар не мог отделаться от старой привычки, пусть бы и в тот раз она едва не стоила ему жизни.

Король разглядывал вино.

— Ты ведь нашел ответ на мой вопрос?

Да, пусть бы изначально и полагал, что вопрос задан исключительно затем, чтобы отвлечь Виттара от собственных бед. Вероятно, так и было… отчасти.

— Мы не там ищем виновных. Королева… — Виттар замолчал, не в силах заставить себя произнести имя этой женщины. От ненависти сводило скулы, и от бессилия, понимания, что никогда ему не добраться до твари. Он видел ее лишь однажды, издали, и с той минуты потерял покой.

Королева Мэб являлась во снах, становилась на колени и запрокидывала голову. Виттар видел ее горло, тонкое, бледное, такое хрупкое… и понимал, что даже во сне не дотянется. Пытался. Рвал цепи долга. Зверел от запаха и близости. Просыпался в холодном поту, ослепленный мерцанием короны Лоз и Терний.

И с пониманием, что королева Мэб останется живой.

— …она не при чем.

— В проклятье ты не веришь?

— Разве что мы сами себя прокляли, — Виттар вытер платком испарину, которая появлялась, стоило ему упомянуть о королеве. — Я… прошу меня выслушать. Я нашел ответ, но… он почти приговор.

Вначале задание казалось простым.

Очевидным.

Почему готовы иссякнуть жилы Великих Домов?

И вправду ли опоены они слезами Королевы Туманов? Запечатаны сказанным ею словом? Прокляты и обречены? И если так, то не совершил ли Стальной Король ошибку, позволив альвам уйти?

Об этом многие шепчутся.

— Если боишься моего гнева, то вспомни, — отставив бокал, Король провел пальцами по тонкому шраму, пересекавшему запястье, — сколько раз ты спасал мою жизнь? И никогда ничего не просил взамен. А то единственное, что, как я знаю, тебе нужно, я оказался не в силах дать.

Ни справедливости, ни даже мести.

— Мы слишком многим обязаны твоему роду, а вскоре, чувствую, долг увеличится. Я знаю, как ты ее ненавидишь. И если при этом утверждаешь, что Хозяйка Холмов и Туманов не виновата, то я тебе верю. Говори. И не бойся меня оскорбить.

Не его. Всех остальных: Великие дома слишком привыкли к собственному величию, они в упор не замечали опасности. И пожалуй, если бы не война, продержались бы еще лет сто, а то и двести, но сейчас, когда срок уже вышел, они желали получить виноватого.

Виттар пригубил вино: в горле пересохло. Пересыхало всякий раз, когда он касался этой темы и собственной теории, проверяя ее раз за разом, выискивая все новые и новые факты, пытаясь истолковать их так, чтобы увидеть — ошибался.

Не выходило.

— Это началось задолго до войны… и до твоего появления на свет. И еще раньше. Я поднял родовые книги. Двадцать поколений тому Руда забирала одного ребенка из ста. И Высшие рождались во множестве, даже в тех родах, кровь которых не отличалась особой чистотой. Но сила каждого была не так велика. И тогда ваш предок, желая сохранить и усилить свойства Высших, издал указ о сохранении породы.

Король смотрел на огонь, рассеянно проводя мизинцем по граням кубка.

— Высшие, сочетаясь браком с Высшими, давали крепкое потомство. И живучее. От трех до пяти детей на одну семью.

А сейчас двое выживших — редкость.

— И в следующем поколении кровь проявила себя еще более ярко. Но теперь Руда забирала одного ребенка из пятидесяти.

— Вдвое.

— Да.

— И потом становилось лишь хуже? — он уже понял то, что желал сказать Виттар. Стальной Король умен, пусть бы многих обманывали сонный его облик и кажущаяся рассеянность.

— Детей рождалось все меньше… и Руда забирала каждого четвертого. Но оставшиеся трое отличались исключительной силой и выносливостью.

— Их скрещивали между собой…

— Именно.

— И родственные связи стали слишком близки, — Король к вину так и не притронулся. Это не жест недоверия, скорее уж он забывал о том, что должен пить. И есть. И порой его приходилось кормить чуть ли не силой. Сейчас мысли Короля были заняты проблемой, куда более важной, нежели прошедшая война.