Канун Армагеддона

— Для всех доступен, кроме тебя!!! Рога не пускают? Так мы их быстро укоротим!!!

Для любого подданного Царства Зла рога — символ могущества. Лишение рогов — лишение всего, в первую очередь магической силы, бессмертия. То есть разжалование в простого смертного… Об этом даже думать не хочется.

— Но, Повелитель… — пытался еще как-то оправдаться Белиал.

— Что ты знаешь о новом Наследнике Алвисида? — почему-то неожиданно спокойным тоном спросил Луцифер.

— О новом Наследнике Алвисида? — ошеломленно переспросил Белиал, и все присутствующие поняли, что тем самым он подписал себе приговор. Окончательный и обжалованию не подлежащий.

— Да, о новом Наследнике Алвисида. О том, который сейчас служит оруженосцем у друга Радхаура Хамрая!!!

— У какого Хамрая… Он при шахе Балсаре, и это регион…

— Хамрай безвылазно сидит во дворце шаха Балсара и, хотя очень хочет собрать Алвисида, ни о каком новом Наследнике понятия не имеет, я бы знал, — спокойно парировал попытку перевалить гнев Луцифера с больной головы на здоровую отвечающий за Азию Князь Тьмы Агалиарепт.

— Вы говорите о… — начал было Белиал.

— О бароне Ансеисе! — рявкнул Луцифер.

— Но он отдал свою магическую сущность двойнику, завел семью и ведет рыцарский образ жизни, он… — Белиал замолчал под презрительным взглядом Луцифера.

— Сколько шпионов у тебя в Рэдвэлле? — поинтересовался Повелитель Тьмы.

— Мне так и не удалось найди людей, которые согласились работать и смогли бы прижиться в Рэдвэлле — либо их изгоняли, разоблачив, либо они сбегали сами…

Толстый Князь Тьмы Бегемот не смог сдержать неприличную отрыжку, присутствующие громко захохотали над ним.

Луцифер очень выразительно постучал пальцами по столу, и все смолкли.

В зале повисло зловещее молчание. Князья Тьмы, которые поняли, что грозовые тучи сгустились не над их головами, гадали, во что выльется гнев Повелителя. Но даже они не смогли предвидеть решения господина, которого изучали многие сотни лет.

— Агварес, — сказал Луцифер.

— Слушаю, Повелитель.

— Вызови к себе Астарота и Мефиста, выспроси их обо всем, что знают. Отныне отвечать за возрождение Алвисида будешь ты. Завтра жду с докладом. И если Алвисид в ближайшие три года… нет, год… не будет возрожден, с тобой будет то же, что и с этим… — он кивнул на Белиала.

На устах всех Князей Тьмы замер вопрос — а что с ним будет?

Внешне все произошло без видимых эффектов — не было серных черных облаков, в провинившегося не полетели испепеляющие молнии. Два точеных изящных рога вдруг отвалились с красивой головы Белиала, Луцифер хлопнул в ладоши и крикнул:

— Коня сэру Белиалу!

Конечно, Повелитель мог сбросить Белиала на землю в облике нищего, с ног до головы покрытого язвами, и то, что он оставляет ему внешние атрибуты власти, лишь еще больше унижало, показывало всю тяжесть наказания. Разжалование и изгнание Князя Тьмы после Великой Потери Памяти происходило впервые. Тем более всех ужасало то, что это произошло с Белиалом, который был изгнан с Юпитера на Меркурий раньше самого Луцифера, еще тогда, когда Повелитель Зла был первым ангелом и любимцем Демиурга. Правда, за столетия после Великой Потери Памяти Белиал отчасти утратил завоеванные позиции, но по праву считался одним из самых великих и могущественных представителей царства Зла. Происшедшее просто не укладывалось у присутствующих в мозгах: если так владыка поступил с самим Белиалом, что же говорить о прочих?!.

Приказание Луцифера было исполнено почти мгновенно, два бесенка ввели в пиршественный зал прекрасного коня вороной масти. К седлу были приторочены великолепной работы доспехи и копье.

Белиал что-то хотел сказать на прощанье, но лишь кивком поблагодарил Луцифера за последнюю оказанную милость — уже изгнанный однажды с небес, он изгонялся и из преисподней. Он с достоинством поправил на себе перевязь с мечом и одним движением взлетел в седло. И конь, и всадник окутались едким облаком, которое, впрочем, скоро рассеялось.

Все молча смотрели на опустевшее кресло и размышляли — появится здесь новый Князь Тьмы, с которым придется считаться, или место останется вакантным до скончания веков. Впрочем, голос Луцифера тут же вернул их к реальности.

— Вельзевул, мы готовы к Армагеддону?

— Да, Повелитель, хоть завтра, — довольно улыбнулся тот.

Луцифер поморщился и обратился с тем же вопросом к Агваресу:

— Мне не нужна героическая битва, мне нужна победа. Она реальна?

— Повелитель, — осторожно ответил Агварес, — все будет зависеть от заключенных на момент битвы союзов…

— Хорошо, мы обсудим все подробно завтра. Все свободны.

Князья Тьмы поспешно поставили кубки на стол и, с заметной поспешностью, стали подниматься из-за стола.

— Агварес, — о чем-то вспомнил Луцифер.

— Да, Повелитель.

— Помнится, у Наследника Алвисида была возлюбленная из наших. Не помню, как звать, Мефист подскажет. Тот… — Луцифер не пожелал назвать нерадивого подданного даже по имени, — наказал ее за предательство. Разыщи ее и приведи ко мне. Завтра, когда придешь с соображениями о быстрейшем возрождении Алвисида.

— Слушаюсь, Повелитель, — согнулся в поклоне Агварес, который еще не понял, как воспринимать новое поручение — считать ли его знаком высшего доверия, или дополнительными проблемами.

Если б обо всем происшедшем поведали бывшему многослойному системному программисту Алану Сидморту (позже — богу Алвисиду), он бы усмехнулся и, отстранясь от собственных проблем, заметил, что тот, кого Луцифер называет Демиургом, опять добился прямо противоположных результатов тем целям, что преследовал…

Глава вторая

Но все чаще били стрелы,

Звери падали во мгле,

Дикий рев стоял на поле,

Кровь струилась по земле.

Когда до заветного часа еще годы и месяцы, спокойно ждешь, продумывая мелочи, смакуя надежды, лелея сладкие предчувствия. Но когда остаются считанные часы, когда все обдумано даже не десятки, а сотни раз и, казалось бы, все предусмотрено, когда все приготовления сделаны, ждать становится совсем невмоготу, и не знаешь, чем себя занять.

Совершенно неожиданный звонок магического колокольчика, возвещающий, что его в столь ранний дневной час желает видеть владыка полумира шах Балсар, прозвучал для Хамрая чуть ли не как символ избавления от томительного ожидания.

Повинуясь многолетней привычке, старый чародей наложил запорное заклятье на вход в свою башню, хотя никакой необходимости в этом не было — слуги стороной обходили жилище нелюдимого мага, а после смерти старого Гудэрза, который прибирал в башне и ухаживал за зверинцем, Хамрай все делал (а вернее, ничего не делал) сам. Заботу о зверинце, в который шах Балсар время от времени приводил для устрашения послов и строптивых сатрапов, а потому периодически пополнял коллекцию, переложили на дворцовую стражу, и бесстрашные, великолепно обученные бою воины с опаской бросали дивным тварям куски мяса и, как могли, сквозь прутья чистили клети.

Хамрай давно, проходя подземным коридором, ведущим из его башни во дворец, перестал обращать внимание на злобно рыкающих и жалобно блеющих тварей, но на людей, попадающих сюда впервые, зверинец производил неизгладимое впечатление.

И сейчас старый маг был полностью поглощен думами о предстоящем сегодня великом магическом событии. По большому счету, несмотря на весь его колоссальный опыт и могущество тайлорса, у Хамрая было две неразрешимых проблемы. Во-первых, заклятье Алвисида, лежащее на нем и на шахе Балсаре и не позволяющее вступать в близость с женщинами. Честно говоря, в отношении самого себя мага это почти уже не волновало, стар стал, чтобы за юбками гоняться. Ансеис нашел себе в далеких северных краях любовь, ради которой не побоялся пойти на лютую смерть, но заклятье Алвисида оказалось бессильным перед настоящим чувством. Когда Хамрай узнал об этом, ему вдруг показалось, что он готов влюбиться в первую же попавшуюся на пути красотку. Но понял, что это все самообман, сработает заклятье, никуда не денется. А жить хотелось, привык за столько лет, да и до возрождения Алвисида, который обещал снять заклятье, едва обретет былое могущество, совсем недолго уже оставалось.