Страница 3 из 107
Проблема статуса автодокументальных жанров в мире Большой (Настоящей) литературы безусловно «рифмуется» с проблемой женского творчества, которую концепция Великого канона в еще большей степени вытесняла в область несерьезного, дилетантского и эпигонского. («Автобиография — жанр плебса, женщин, малолеток… короче говоря, низкий жанр» — так озвучивает Филипп Лежен первый аргумент противников легитимации автожанров[25]).
Исследовательница из ФРГ Криста Бюргер на материале немецкой литературной истории конца XVIII — начала XIX века показала, как в переписке Гете и Шиллера возникла «институализация литературы», как кристаллизовалось понятие «истинных произведений» (Werken) и «подлинное творчество» отделялось от нелитературы дилетантизма. При этом, как продемонстрировала Бюргер, дефиниции дилетантизма охватывали все то, что не принадлежало к собственной практике веймарских классиков, но примерами дилетантской литературы часто (или чаще всего) выступали женские тексты. «Творчество писательниц постоянно становилось наглядным примером дилетантского, и шиллеровское определение дилетантизма сконструировано через оппозиции активный, продуцирующий, действующий // пассивный, рецептивный, страдающий и соответствует почти дословно набросанному Вильгельмом фон Гумбольдтом противопоставлению мужского и женского»[26]. «Так исподтишка дилетантизм превращался в бабский дилетантизм („Dilettantismus der Weiber“)»[27].
Тексты, о которых идёт речь в монографии Бюргер, — это в основном написанные женщинами дневники, письма, записки и т. п. Именно они принадлежат «срединной сфере», как выражается исследовательница, — сфере между искусством и жизнью, с одной стороны, и высокой и тривиальной литературой — с другой. Эта сфера, как комментирует Линда Линдхоф, «оказывается местом, где иерархические дифференциации исчезают, и вопрос о том, что такое искусство, ставится вновь»[28]. Не соответствуя художественному канону, они одновременно ставят под вопрос сам этот канон.
Такая двойственность соответствует «косому взгляду» («der schielende Blick» — термин Зигрид Вайгель[29]) феминистского литературоведения, осознающего себя одновременно и внутри, и вне «институционализированной литературы». Эти автодокументальные женские тексты, которые не являются «настоящими произведениями», трудно поддаются определению. Литературоведение не имеет для них готовых понятий, они могут быть определены только как дефицитные, ущербные[30].
Интересно в этом примере из немецкой литературы то, как определяется, создается с точки зрения формирующегося господствующего литературного канона (освященного именами Гете и Шиллера) место «неканонических жанров» (автодокументальных) и женской литературы: и то и другое отодвигается в сферу «полуискусства», «дилетантизма», в сферу литературной неполноценности.
Нечто подобное, на мой взгляд, имеет место в русской литературной истории в 40-е годы XIX века, когда (прежде всего в статьях Белинского) формируется новая идейно-эстетическая концепция, которая позже будет названа «критическим реализмом». С точки зрения интересующей меня проблемы особенно показательна статья В. Белинского «Сочинения Зенеиды Р-вой» (1843), посвященная творчеству Елены Ган.
Большинство исследователей называют эту статью переломной и оценивают ее в высшей степени позитивно, говоря, что в ней критик резко пересматривает собственные патриархальные взгляды и создает традицию нового, серьезного отношения к женской литературе[31]. Однако Катриона Келли, признавая огромную влиятельность этого текста в течение практически всего XIX века, считает, что именно названная статья вводит в обиход те категории так называемой «демократической критики», которые придают писательницам-женщинам маргинальный или второстепенный статус[32].
Главной целью Белинского в названной статье, несмотря на подробный разбор текстов Ган и упоминание множества других имен женщин-писательниц, является не обзор женской литературы или творчества Ган, а построение (как и в большинстве его других статей сороковых годов) модели социальной, исполненной серьезных общественных идей литературы и утверждение ее как единственно верной и приемлемой. Вся предшествующая литература, преисполненная романтическим идеализмом, чувствами, а не мыслями, предстает как период «детства», незрелости. В качестве примеров такой дилетантской словесности Белинский приводит целый список женских имен и произведений, особенно иронизируя над романами девицы Марьи Извековой, которая становится олицетворением незрелого романтико-сентиментального пансионерского сочинительства: «то были плоды невинных досугов, поэтическое вязание чулков, рифмотворное шитье»[33]. Хотя среди изжитых и забытых «младенческих» опытов литературы Белинский называет и произведения мужчин, своих литературных оппонентов, но в основном он сосредоточивается на женском творчестве, и это, возможно, объясняется не только непосредственным предметом статьи, но и тем, что категории дилетантизма, ни к чему не обязывающей болтовни, чувствительности, несерьезности, слабости, неразвитости имплицитно присутствуют для литераторов рассматриваемого периода в самом определении «женское творчество».
При этом представления Белинского о называемых им авторах в достаточной степени предвзяты, так как он проговаривается иногда, что по крайней мере некоторых из них не читал. Зенеида Р-ва (Е. Ган), в отличие от девицы Извековой или столь же смешной для критика Анны Буниной, до некоторой степени приближается к заявленной модели серьезной, идейной литературы. По крайней мере, у нее есть не только «полнота чувства», но и мысль. Правда, с точки зрения критика, писательница высказывает эту мысль о порабощенности, «овеществленности» женщины, ограниченности женской жизни «кораном общественного мнения» (666), но не осмысливает ее: «сознавши существование факта, <она> была чужда сознанию причин этого факта» (667). Талантливая (что подчеркивается) писательница предстает в статье в роли ребенка, начинающего чувствовать и сознавать, но нуждающегося в опытном наставнике, который объяснил бы ему самому и другим эти мысли. Статья пестрит выражениями типа: «ребяческий» (671), «ребячески-идеально и детски неправдоподобно» (671), «ребячески и приторно идеальна» (672), «самое пансионское произведение» (673), «детск<ий> отвлеченн<ый> идеализм» (675). Талант Е. Ган «не был развит, <…> кроме таланта должно еще быть направление таланта…» (670).
Одновременно с отодвиганием женской литературы в область незрелого, детского, маргинального в русской критике того же времени (и даже чуть раньше) развивается идея о том, что автодокументальные жанры и особенно дневник — это тот вид текстов, который лучше всего подходит для женского творчества. М. Катков в статье о творчестве Сарры Толстой[34] излагает типичные для критики того времени стереотипы неестественности, опасности и безнадежности для женщин занятий литературой. При всей своей внешне декларируемой симпатии к женскому творчеству и даже женской эмансипации (в разумных пределах), он не скупится на предостережения и проклятия тем женщинам, которые решатся-таки выйти в сферу публичного творчества, попытаются овладеть языком как орудием власти. Пространство женского творчества — это будуар, а женская поэзия — своего рода будуарное зеркало, способ вглядеться в себя. Практически единственным жанром, естественным для женщины, объявляется дневник в качестве орудия скорее даже не самопознания, а самовоспитания.
25
Лежен Ф. Сто лет борьбы с автобиографией // Иностранная литература. 2004. № 4. С. 113.
26
Bürger С. Leben Schreiben: Die Klassik, die Romantik und der Ort der Frauen. Stuttgart: J. B. Metzlersche Verlagsbuchhandlung, 1990. S. 28.
27
Ibid. S. 29.
28
Lindhoff L. Einführung in die feministische Literaturtheorie. Stuttgart; Weimar: Verlag J. B. Metzler, 1995. S. 53.
29
Weigel S. Der schielende Blick: Thesen zur Geschichte weiblicher Schreibpraxis // Stephan I., Weigel S. Die verborgene Frau: Sechs Beiträge zu einer feministischen Literaturwissenschaft. Berlin: Argument-Sonderband AS, 1988, S. 83.
30
См.: Bürger C. Op. cit. S. 109; Lindhoff L. Op. cit. S. 54.
31
См., напр.: Ученова В. Забвенью вопреки: Творчество русских писательниц первой половины XIX века // Дача на петергофской дороге. Проза русских писательниц первой половины XIX века / Сост. В. Ученова. М.: Современник, 1986. С. 8–9; Demidova О. Russian women writers of the Nineteenth Century // Gender and Russian Literature: New Perspectives / Trans, and ed. by Rosalind Marsh. Camridge: Cambridge University Press, 1996. P. 97; Göpfert F. Dichteri
32
Kelly C. A History of Russian Women’s Writing 1820–1992. Oxford: Clarendon Press, 1994. P. 24–25.
33
Белинский В. Г. Сочинения Зенеиды Р-вой // Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М.: АН СССР, 1955. Т. 7. С. 654. В дальнейшем все цитаты из статьи по этому изданию с указанием страницы в тексте.
34
Катков М. Сочинения в стихах и прозе графини С. Ф. Толстой // Отечественные записки. 1840. Т. XII. Отд. V. С. 15–50.