Петр Берон

Берон хотел, чтобы его единое первичное бытие воспринималось не как дух, идея, всеобщее сознание, а как материальная сущность. Кроме указанных выше качеств первичный флюид обладает свойствами, отличающими его от идеального бытия, постулируемого идеалистами. Первичное бытие, согласно Берону, образовано из гомоидных, изоморфных, неподвижных, инертных, заполняющих все пространство молекул. Именно эти свойства первичного флюида не позволяют трактовать допускаемое Бероном бытие как духовную сущность. Первичный флюид не есть «ничто», небытие, которое благодаря высшему существу превращается в «нечто», в бытие. Субстанция вечна и непрерывна, несотворима и неучтожима, неподвижна до первотолчка. Молекулы первичного электро, как мы увидим в дальнейшем, являются необходимым составным элементом всякого природного образования, без них невозможно никакое существование.

С точки зрения единственно последовательного материализма — диалектического материализма здесь, естественно, не может быть и речи о научном понимании материи. Однако бероновское понимание первичного флюида все же можно отнести к материалистической линии в философии.

Все материалисты в первую очередь подчеркивали, что материя, субстанция, бытие объективны, несотворимы и неуничтожимы.

В. И. Ленин указывал, что материализм вообще (а не только диалектический) признает существование объективной реальности вне сознания. «...Единственное „свойство“ материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания» (там же, 275).

Согласно традиционной точке зрения домарксовского материализма, атрибутами материи являются протяженность и движение. Однако в истории материализма были мыслители, которые признавали материю без движения, т. е. допускали существование неподвижной материи до вмешательства бога, или до первотолчка. Критикуя Богданова за неверное понимание философской категории материи, В. И. Ленин писал: «Идеалист может считать мир движением наших ощущений (хотя бы „организованных социально“ и „гармонизованных“ в высшей степени); материалист — движением объективного источника, объективной модели наших ощущений... Диалектический материалист не только считает движение неразрывным свойством материи, но и отвергает упрощенный взгляд на движение и т. д.» (там же, 285).

Ясно, что между диалектико-материалистическим пониманием материи как объективной реальности, вечно развивающейся во времени и пространстве, и бероновской концепцией первичного флюида имеется качественное, принципиальное различие. Мы можем определить взгляды Берона на первичную субстанцию как метафизико-материалистические. По своей научной ценности они уступают взглядам представителей последовательного механистического материализма и французских энциклопедистов. Берон решает онтологическую проблему с позиций дуализма и метафизического материализма.

Важное место в натурфилософской системе Берона занимает вопрос о характере и источнике движения и развития. В своей работе «Происхождение физических и естественных наук и метафизических и нравственных наук», а также во введении к «Панэпистемии» он рассматривает проблему движения в историческом аспекте. Берон указывает, что древние мыслители неоднократно ставили вопрос о движении. Наиболее ценным у них было то, что они признавали необходимость познания источника и законов движения. Космические явления, считали они, не могут быть объектом исследования вне движения, ибо все созданное природой находится в прямой зависимости от движения, «так как произвести нечто абсолютно невозможно в состоянии покоя или в абсолютной инертности» (19, 3).

Как известно, объектом спора между Зеноном и Диогеном были характер и источник движения. Берон также подвергает движение анализу. «Когда философ Зенон впервые поставил вопрос о природе и происхождении движения, Диоген встал и начал ходить, однако этого было недостаточно, чтобы ответить на вопрос, поставленный Зеноном, ибо последний не отрицал существование движения; Диоген хорошо знал это, но хотел заставить Зенона понять, что необходимо ограничиться фактами, поскольку ответ на подобные вопросы еще не под силу человеческому разуму» (16, 4).

Мысль Берона о том, что решение поставленной проблемы находится пока за пределами человеческого познания, не следует понимать как отрицание им познаваемости источника движения, ибо сам он дает довольно подробный ответ на этот вопрос. Берон считает, что Диоген, не находя доводов, достаточных для разрешения спора, пришел к выводу о невозможности постичь природу движения посредством разума. Возвращаясь к спору между Зеноном и Диогеном в VI томе «Панэпистемии», болгарский философ делает важное заключение: «Вместо того чтобы показать начало движения от силы (нарушение равновесия флюида), производящей действие (течение флюида), Диоген показывает только результат действия. Современные астрономы наблюдают лишь за перемещением небесных тел. Им известно значительно большее количество тел, находящихся в движении, нежели древним, но никто из них не в состоянии ответить на вопрос Зенона. Осмысление добытых путем наблюдения фактов, способа производства фактов заключается в анализе течения флюида, а это течение возможно лишь тогда, когда нарушено равновесие флюида» (18, 6, 664). Следовательно, Берон был уверен, что он ответил на апории Зенона и что его ответ находится в полном согласии с требованиями основного «физического закона». Но в действительности он также не решил проблему, потому что не понял противоречивого характера движения.

По мнению Берона, ни древние, ни современные ему философы и физики не смогли дать удовлетворительный ответ на вопрос об источнике движения. Их ограниченность, считал он, кроется в том, что они вместо того, чтобы попытаться раскрыть этот источник, занимаются лишь описанием наблюдаемых явлений. Вместе с тем господство убеждения в непознаваемости природы движения привело к тому, что «описания заняли место объяснений» (там же, 5).

Согласно Берону, наука, если она стремится быть истинной, не может удовлетвориться описанием фактов, а должна теоретически объяснить их, раскрыть их причину. Перед наукой, по мнению мыслителя, со всей остротой поставлен вопрос: находятся ли молекулы эфира в состоянии покоя, или же они находятся в состоянии непрерывного движения? Факты свидетельствуют, что они находятся в постоянном движении. Движение в первичном флюиде, считает Берон, возникает вследствие бесконечно большого давления на массу флюида со стороны высшего существа. Таким образом, несмотря на претенциозность Берона, сам он сводит вопрос к вмешательству сверхъестественной силы. С одной стороны, он признает вмешательство высшего существа, а с другой — критикует точку зрения, согласно которой движение было создано. «Подобный вопрос о создании движения здесь совершенно исчезает, ибо так называемое создание есть такой же абсурд, каким было бы создание материи» (16, 24). Хотя Берон и утверждает, что невозможно создать движение, это не меняет его исходного положения о внесении движения извне в первичный электро.

Как видно, ученый не может дать научного ответа на вопрос об источнике движения и приходит к идеалистическому выводу о том, что движение вызвано высшим действием. Эта мысль Берона напоминает идею Аристотеля и учение Ньютона о божественном первотолчке. Во взглядах Берона и Ньютона на источник движения много общего, хотя болгарский философ критиковал различные научные положения, содержащиеся в ньютоновских трудах.

Согласно Берону, высшее действие простирается только до причинения первичного движения. Электро обладает двумя основными свойствами, отличающими его от первичного флюида: это эластичность и наличие внутренних противоречий. Эластичность, или оргазм, есть источник всякого движения. Второе свойство — противоречивая природа молекул электро. «Молекулы... электро, всасываемые в процессе бесконечного движения, отталкиваются друг от друга; результатом этого является их течение в различных направлениях» (там же, 24—25).