Страница 8 из 10
Преступления в том не было ни малейшего. Выкинул – забыл. А вот трудности возникали. Дрюха был с Холодной Горы. И заветная свалка, где Венька обнаружил сокровище, располагалась там же. Сам Венька тоже жил на Горе, но Лысой. Отношения между районами были не слишком безоблачные. Еще до революции лысогорские хлопцы регулярно отправлялись к соседям с нехитрым намерением «надавать холодранцам по шапке». И столь же регулярно удостаивались ответных визитов. А раз-другой в месяц овраг, разделявший «Горы», становился ареной упорнейших боев «стенка на стенку». Само собой, хоть драки и проходили стихийно, имелся целый свод неписаных правил, нарушитель которых карался всеобщим презрением. «Крысой» такого человека называли как враги, так и друзья. Хвататься за дрын или железяки разрешалось только при явном численном преимуществе противника. Доставать нож, он же «режик», «пика», «жабокол» и «свинорез», считалось в подлянку. Туда же входили и нарушения запрета бить «ниже пояса» и тем более упавшего. Лежачего не бьют! Благодаря этому многолетняя «война» пока обходилась разбитыми носами и «фонарями» на полморды. Серьезные травмы были редкостью, а смертельных случаев на ребячьей памяти не случалось вовсе. Легче от этого Веньке не становилось. Мелкому для своих тринадцати лет парню предстояло протащить через «вражескую» территорию тяжелую и громоздкую железяку. Протащить на горбу, потому что на самостоятельное передвижение велосипед был не способен. Венька справился. Зная каждый закоулок и все дырки в заборах обоих районов лучше большинства хлопцев округи, он умудрился пересечь Холодную Гору, обойдя места сбора вражеских «армий», и не попасться на глаза никому опасному. Малышня и девчонки не считаются! Лишь в самом конце долгого пути, уже выбираясь из оврага, шестым чувством почуял за спиной погоню. Обернулся, скрутил дулю и заливисто засвистел, призывая на помощь лысогорскую «гвардию». Тройка преследователей, оказавшись лицом к лицу с шестеркой защитников, да еще на чужой территории, благоразумно предпочла отступить, напоследок пригрозив «накрутить хвоста Венику».
Впрочем, кто в таком возрасте придает значение подобным угрозам? Несмотря на невеликие физические кондиции, осложненные недавней болезнью, хлопец в лысогорской табели о рангах котировался достаточно высоко, обладая удивительно сильными кистями рук и владением некоторым набором «приемчиков». Вот за них – спасибо брату! А главное, в бой Венька кидался сломя голову, не чувствуя боли и не замечая полученных ударов. Так что у противника был небольшой выбор вариантов окончания драки: либо нокаут, либо позорное бегство. И второе случалось куда чаще первого. А уж угроз не боялся никто и никогда. Давно известно: кто может сделать – делает, а кто не может – угрожает! Или обещает.
Зато теперь Венька оказался владельцем настоящего велосипеда! Правда, его еще предстояло научить ездить. Не Веньку, конечно, хлопец-то кататься умел, а велосипед. Вытянуть обода, поменять спицы, найти кучу недостающих подшипников и трубу на место сломанного пополам руля, приспособить какую-нибудь замену бесследно пропавшему седлу. Да и рама нуждалась в «небольшом» ремонте: ни одной прямой трубы в конструкции не наблюдалось. И на закусь – самое сложное: камеры и покрышки. Их никак не выправить – только купить!
Нищей Венькина семья не была. Не голодали. Но и богатыми не назовешь. О том, чтобы оставить себе хоть копейку из крохотной зарплаты ученика слесаря, и речи быть не могло. Тем более сейчас, когда Аврик в армии. И хотя брат в каждом письме пишет, что ему ничего не нужно и что снабжение в Пограничных войсках – выше всех похвал, какая мать может не послать сыну посылку с шерстяными носками и пачку халвы, неизвестно каким ветром занесенную в магазин Потребсоюза. Нет, о зарплате речи не было, вся уходила в общий семейный котел.
А потому Венька начал копить результаты счастливых случаев. В литровую молочную бутылку ложились и найденный на дороге гривенник, и откуп за выигранные в «ножички» биты, и результат шахматного матча с зазнайкой Йоськой. Йоська сам виноват, никто за язык не тянул! Тоже мне, Капабланка недоделанный выискался! Мало ли, кто в какой кружок ходит! Веньку брат учил играть, а Аврик все и всегда делал лучше всех! Конечно, Венька похуже брата фигуры ставит, но «великому шахматисту» Йоське хватило с запасом и горочкой сверху! А на «хрусты» предложил играть не Венька, так что все честно!
Пока бутылка наполнялась, хлопец не терял времени даром. Раму выпрямили в депо. Пришлось сходить к Семенову, чтобы разрешил остаться после работы и воспользоваться станками. Станки общественные, а велосипед личный, со свалки притащенный. И использовать общественные станки в личных целях – подлянка хуже ножа в драке. Если самовольно, конечно. Но товарищ Семенов разрешил и даже не заставил отрабатывать дополнительную смену, хотя Венька и предлагал. Да и правки той – на час работы. Заодно и обода протянули. Степаныч помог. Оси Дрюхин отец не попортил, а шарики нашлись в каком-то агрегате непонятного назначения, обнаруженном на той же свалке Холодной Горы. Потрошил Венька загадочный механизм прямо на месте. Уволочь такую махину не представлялось возможным. Дважды пришлось прятаться за кучами мусора, пережидая визиты местных парней. Но в результате – собранные каретка и обе втулки, а также совершенно шикарная дюймовая труба для руля. Обрезок трубы пошел на подседельный штырь. Само седло хлопец выстругал из толстой доски и обтянул куском старой телогрейки. Пилил, строгал и шил Венька всю зиму. А к майским праздникам в спортивный магазин завезли покрышки. Тщательно пересчитав содержимое банки, хлопец вздохнул, ссыпал жалобно зазвеневшие медяки обратно и помчался в магазин. Уговаривать тетю Надю отложить пару. Собрать оставалось совсем немного.
Продавщицу он убедил. Беда пришла из депо. Придя вечером на работу, Венька узнал, что Степаныча придавило краном. Как опытнейший мастер умудрился так попасть, никто и не понял. Темы для разговоров в депо были иные. Рабочие вспоминали другие несчастные случаи, судачили про оплату больничных листков, порядок получения инвалидности, размер пенсии… Из всей суматохи и болтовни Венька понял одно: Степанычу, жившему вдвоем с дочкой Веркой, противной врединой на пару лет младше самого Веньки, придется не плохо, а очень плохо.
Вечером хлопчик опять выгреб все сбережения, ссыпал их в верхонку и бегом, боясь передумать, бросился к дому Степаныча…
После того прошлое воодушевление пропало. Возиться с велосипедом не бросил, но времени на «железного коня» тратил намного меньше, чем раньше, предпочитая гонять по улицам. Тем более основная работа была сделана, но без покрышек доводить мелочи смысла не имело. Можно было накопить еще раз. Венька начал, конечно, но… На следующее лето… Если повезет… Венька понятия не имел, что его поступок мимо окружающих не прошел. Дело дошло до того, что с улиц Лысой Горы и деповских курилок разговор перешел на уровень профкома и директора. И вопрос о том, как поступить, глядя на эту историю, даже поставили на повестку заседания парткома.
Сегодняшнее собрание было для него сюрпризом. Хлопец судорожно пытался придумать, что же такое сказать. Обычно Венька за словом в карман не лез. Но обычно – это в предшествующих дракам перепалках с «холодранцами» или при получении разноса за какую-нибудь проделку. Но последнее редко: работать, учиться, активно участвовать в уличной жизни и при этом успевать хулиганить – непросто. На хулиганство Веньке просто не хватало времени. Но если случалось, всегда находил что сказать. А вот так, на трибуне, у всех на виду, когда ради Веньки собрали весь коллектив и лучшие люди депо уже добрый час только тем и занимаются, что хвалят, хвалят, хвалят… Его, Веньку, хвалят. За совершенно естественный поступок…
– Та любой бы так зробил, – закончил хлопец, совершенно не слышный в громе рукоплесканий.
Предпрофкома поднял руку, призывая к тишине, и произнес:
– Скромность – одно из важнейших качеств советского человека. И все мы видим, что и в этом Веня не подкачал! – оратор сделал паузу. – Руководство депо, совместно с партийным и профсоюзным комитетами решило наградить Вениамина Фридлендера двумя покрышками к велосипеду «Украина» и тремя камерами к ним, – председатель задумался и уточнил: – Третья на случай, если порвется.