Настоящий

— Этого не случится.

— Ты не знаешь, что заставляешь чувствовать меня! Я... — Он закрывает рот, и его желваки беспокойно двигаются, когда он плотно сжимает челюсть. — Я ревную, Брук, когда я нормальный, — говорит он, выражение его лица очень мрачное. — Я не хочу знать, что собираюсь делать, когда становлюсь темным. Я ревную к Питу, к Райли, к твоему другу, к кому-нибудь, кто проводит с тобой время. Я даже ревную к самому себе.

— Что?

— Я ревную к тому, что нахожусь с тобой, не помня, что сделал тебе. Что ты сказала мне.

Мои внутренности разлетаются от нежности. — Я расскажу тебе, Реми. — Потянувшись, чтобы повернуть его сексуальную темную голову ко мне, я целую его подбородок.

Он все еще неспокойный.

— Иди сюда, Рем, — взяв шприц, я осторожно поставила его на тумбочку с его стороны, затем я притягиваю его голову к своей груди и целую его в лоб, массируя заднюю часть его шеи сильными ловкими пальцами. Он стонет, и его лицо плюхается мне на грудь, мгновенно расслабившись.

— Спасибо за то, что она приехала, — шепчу я в его волосы.

— Я могу сделать так, чтобы твои родители приехали. Хочешь? — Его вопрос звучит рассудительно, когда он водит носом по моему соску.

— Нет, — смеюсь я.

Он такой защитительный, и так неожиданно щедр, что мне просто хочется залезть в его массивное стройное тело, скрутится калачиком и жить внутри его большого доброго сердца потому, что это единственное место, где я бы хотела жить.

— Твоя сестра. — Он, кажется, очарован моим соском, глядя на него и потирая пальцем, в то время, как я продолжаю работать над его затылком. — Я собираюсь вернуть ее тебе, Брук.

Мой желудок сжался. Я определенно точно хочу, чтобы он забыл, что я даже упомянула о Норе.

— Нет, Реми, я думаю, что с ней будет все в порядке, и мы должны просто оставить ее в покое, пожалуйста. Просто дерись для меня и для себя. Хорошо?

Он остается в моих руках некоторое время, но когда мои руки замедляются, и я начинаю дремать, он встает.

— Поспи со мной, — неразборчиво стону я. — Не вставай.

Он возвращается со своим айпадом, и я прижимаюсь к нему словно магнит. Он поддерживает мое бедро и выключает для меня лампу.

— Ты навредишь своим глазам, — недовольно говорю я.

— Тссс, Мама, я только что уменьшил блики.

Он лижет меня, а я лижу его в ответ, и мы оба смеемся.

— Пит говорил тебе, что твои родители искали тебя? — спрашиваю я.

— Да. Я отправил им немного денег. Это то, что им нужно.

Я свела брови. — Они сказали, что хотели увидеть тебя.

— Он только так говорят. Они никогда не хотели меня видеть, пока мое лицо не стало популярным.

— Им должно быть стыдно. — Мне мгновенно захотелось оградить его и сделать так, чтобы он не чувствовал себя плохо, так что я беру его подбородок в руки. — Это также и красивое лицо.

Он посмеивается, и меня достигает мягкая вибрация. Наслаждаясь его близостью, его теплом, запахом его тела, я поворачиваюсь в его руках и прячу лицо в его шею, чтобы свет меня не беспокоил, и когда я задремала, то услышала какой-то хруст, и что-то жидкое капнуло на мою щеку.

Я нахмурилась. — Реми.

— Извини. — Он целует место, куда упала капля и слизывает ее, а я стону от непроизвольного желания.

Он игриво кусает мой рот, а его губы на вкус, как яблоко. Я люблю это, и вдруг во мне просыпается голод, и не к яблоку. Я люблю его запах, люблю чувствовать его, его глаза, его касания, я люблю спать с ним, принимать с ним душ, бегать с ним. Я схожу с ума. Схожу с ума от него. Ладно, я собираюсь поспать прежде, чем начну петь. Но вместо этого, я слышу собственный голос.

— Ремингтон... — вопросительно бормочу я, мой голос слабый, но уже хриплый от возбуждения.

Он кладет свой айпод в сторону и проводит рукой по моим изгибам. Он сжимает пальцы вокруг моей талии и привлекает меня к себе, где я могу почувствовать, что он тверд и готов. Я так же готова для него, я родилась готовой.

Он тянется, чтобы поцеловать меня, бормоча «Ммм», вот чего я ждала.

* * *

— Это так волнующе, самые лучшие-и-дорогие места. Либо ты делаешь чертовский минет, либо парень определенно влюблен в тебя, — решает Мелани, когда мы сидим в местах первого ряда по центре Подземелья Чикаго.

— Ну, мы еще не дошли до той части, поскольку остальное все еще является очень захватывающим, понимаешь? — говорю я Мел, но внезапно, только об этом я могу и думать. Предоставить человеку, которого я люблю восхитительный, непревзойдённый минет — это заставит его любить меня вечно.

Брови Мел взлетели вверх. — Ты сейчас хвастаешься мне?

— Нет! Я говорю на полном серьезе — без сарказма — признаюсь своей самой лучшей подруге, что мне очень хочется, сделать своему парню мой первый минет, как только я смогу оторвать свой рот от его вкусных губ.

Случилось невероятное. Кажется, я только что заставила Мелани покраснеть. Она смотрит на меня с красным лицом, как будто я только что призналась ей в оргии. — Боже мой. Что ты сделала с моей подругой? Куда, черт возьми, она делась, пришелец? Брук, ты безумно влюблена в этого парня. С каких это пор ты говоришь со мной об этом?

Внезапно моя улыбка исчезает, а также и мой голос. — Пожалуйста, прекрати говорить слово на «Л», это только заставляет мой желудок сжиматься.

— Любовь. Ты любишь Ремингтона. Ремингтон любит тебя, — издевается Мел.

— Вот, девочка, — с игривой улыбкой я даю ей жевательную резинку, которую украла у Пита. — Положи себе в рот, хорошо? Она сделана из клея, и это сомкнет твой рот. Скажи мне, если заметишь где-то Нору.

— Я увидела ее в три часа.

От неожиданности у меня отошла кровь с лица. — Ты ее видишь?

У меня напряглось тело, когда я ее увидела. Это Нора. Глубоко внутри я надеялась, что это ночной кошмар, и эта девушка с кроваво-красными волосами, бледным лицом, и с тату черного скорпиона является кем-то другим. Но нет.

Это. Нора.

Эта грустная девушка.

И я должна спасти ее от самой себя.

Когда Нора садится через ринг напротив нас, я сжимаю руку Мелани и передаю в ее ладонь клочок бумаги. — Ладно, ты должна передать ей это, очень осторожно, так, чтобы те огромные типы возле нее ничего не заметили.

— Поняла. — Мелани размахивает своими волосами, собранными в конский хвост, и направляется в другую сторону ринга. Нора меня не увидела, но она напрягается, когда замечает Мелани. Мел проходит мимо, и как настоящая легкомысленная кокетка она наталкивается на одного из мужчин, затем наклоняется, чтобы извиниться перед Норой и гладит ее руки, как бы говоря, что все в порядке, и затем она возвращается назад на место возле меня.

Мои внутренности натянулись от напряжения, когда я наблюдаю за Норой. Она смотрит на колени и читает записку. Надежда и волнение вращаются во мне, когда она, кажется, читает ее во второй раз. Значит, она заинтересована?

— Сделано, — говорит Мелани, и когда Нора поднимает голову, она видит меня, ее карие глаза слегка загораются, и я издаю длинный благодарный выдох за то, что, по крайней мере, она не убегает прочь. Когда наши взгляды удерживаются несколько секунд, я улыбаюсь ей, просто для того, чтобы она поняла, что я хочу увидеться с ней «по-дружески». Она улыбается в ответ, слегка, почти неуверенно, и затем отводит свои глаза, когда ведущий начинает говорить. У меня вздымается грудь от еще большей уверенности спасти мою младшую сестренку, и вдруг я не могу дождаться завтра. Я молюсь, чтобы она пришла.

— И сейчааас, дамы и господа...

— Он выходит, — сжимает меня Мелани.

Само понимание того, что он собирается выйти вводит меня в гипер-возбуждение, и когда его имя выкрикивают в толпе, мое сердце набирает бешеную скорость, а моя кожа дрожит.

— ... Ремингтон Тэйт, ваш единственный, РАЗРЫВНОЙ!! РАЗРЫВНОЙ!! Поприветствуем РАЗРЫВНОООООЙ!

Он выходит, как солнце после месяцев ночи, и ничто не остановит крики признательности. Он поднимается на ринг и сбрасывает с себя красную накидку, и вот он, в самом центре ринга. Он, как всегда, поворачивается в разные стороны, в то время, как толпа выкрикивает его имя, его мускулистые руки вытянуты, с видными венами, и крики становятся все громче и громче, потому, что людям нравится, как он поворачивается, его мальчишеское лицо и мужское тело, озорной блеск его глаз, который обещает им хорошее шоу. Он останавливается там, где всегда, и его голубые глаза говорят мне, что он знает, что он является бомбой, и что я хочу его, и тут он показывает свои ямочки, чтобы окончательно меня добить. Убить. Меня.