Настоящий

От мужчины, который дерется, как сумасшедший, кто возбуждает меня, как никто другой, это самое сексуальное, что я когда-либо видела. От мужчины, который включает мне сексуальную музыку, дает мне спать в своей футболке, защищает меня так яростно, как лев, и все же не берет меня, когда я голая и дрожу в его руках.

И вдруг я больше не могу этого выносить.

Я даже не взглянула на него во время поездки домой. Его взгляд приклеен к моему профилю, и каждая клетка тела знает об этом. Я думаю, что он хочет знать, благодарна ли я за розы, но внутри я так завелась, что вся закипаю. Все мое желание его не удовлетворено, и оно переросло в такой вид гнева, от которого я, вероятно, заболею, а потом это убьет меня.

От этого меня кидает в дрожь. От необходимости. От боли. От ярости.

Как он смеет.

Заставлять меня хотеть его таким образом.

Предложить мне работу моей мечты, а затем стать центром моего существования, пока я не буду готова рискнуть всем ради него. Даже своей работой. Своей семьей. Своими друзьями. Городом, в котором я выросла.

Как он смеет прикасаться ко мне в душе, и целовать меня так, как будто он хочет съесть меня на каждую трапезу, пока не умрет! Как он смеет быть моей живой дышащей фантазией, прийти в мою проклятую жизнь и только дразнить и мучить меня, пока я не смогу этого вынести. Я чувствовала себя такой чертовски свободной и счастливой, что у меня не было никаких романтических драм. Я видела, как Мелани рвала и метала, и я говорила ей: «Мел, он обычный мужчина. Выше голову, и к следующему». И сейчас я сбита с толку из-за одного мужчины, и мой собственный совет — полное дерьмо, потому, что для меня нет другого мужчины, такого, как он.

Я больше не чувствую себя свободной. Я занята, и все же мужчина, который завладел мною эмоционально, не возьмет меня. Если бы я не была такой сердитой и расстроенной, я бы отбросила наиболее печальную часть моей жизни, что идет после той части, когда я была исключена из Олимпийских испытаний.

— Ты был потрясающим, Рем! — Пит говорит ему в машине, вздохнув с настоящим восторгом. — Чувак, какая прекрасная ночь.

— Отличный бой, сынок, — говорит Тренер, и я еще не слышала, чтобы такой мрачный человек говорил таким счастливым голосом. — Ни разу не потерял форму. Ни разу не упустил защиту. Даже Брук сегодня влюбилась, да, Брук?

Все затихли, и я по-прежнему сижу на своем сидении и держу свой взгляд на мерцающих огоньках в окне, как будто я даже не услышала их разговор. Я абсолютно отказываюсь изливаться о розах или делать ему комплимент. Да, его фанаты осыпали меня розами, и он сражался, как истинный чокнутый удивительный чемпион ... между бедрами у меня все сжимается, когда я вспоминаю, как работали его сильные кулаки, и сейчас я также отказываюсь думать об этом больше.

— Ты окончательно покончил с этим, — говорит Райли.

Я замечаю, что Ремингтон не отвечает на их комплименты. Его взгляд сейчас чувствуется, как будто он выжигает клеймо на моем профиле, и его энергия становится такой же возбужденной, как моя. Должно быть, он ожидал другой реакции на его жест. Возможно, он ожидал, что я буду такой сентиментальной и скажу ему: «О, мой чемпион, ты просто изумительный!» Но я не буду. Потому что я ненавижу то, что он сделал для меня. Я ненавижу, что хочу его таким образом, я ненавижу, что я чувствую такую непостоянность, я хочу оторвать его глаза от меня, а потом кричать из-за этого. Я хочу бросить все эти розы ему на колени и сказать ему, чтобы он трахнул их сейчас, потому что я больше не захочу, чтобы он трахал меня!

Поэтому, после того, как я поставила розы в ведро для льда с водой в своей комнате, и моя злость накопилась к гигантским размерам, я несусь вниз по коридору и нахожу Пита в гостиной возле комнаты спальни хозяина.

— Ремингтон? — требую я.

— Он в душе. — Он указывает на его дверь, и я направляюсь прямо, громко хлопнув дверью, закрыв ее за собой, и замечаю его в комнате, напротив меня, стоящего на пороге ванной.

Он полностью голый, мокрый, только что из душа с полотенцем в руках, и он тут же выпрямляется.

Его ошеломленный взгляд останавливается на мне, и полотенце падает к его ногам.

Я никогда не видела его обнаженным, и от того, что я вижу его физическое совершенство, и наиболее прекрасный член, который я когда-либо видела в рабочим состоянии, меня только еще больше бесит. Кровь приливает, как раскаленная лава по моим венам, когда я направляюсь вперед и ударяю кулаком несколько раз в его грудь, так сильно, как могу, чтобы не навредить своим костям.

— Почему ты ко мне не прикасался? Почему, черт возьми, ты не берешь меня? Я слишком толстая? Слишком простая? Ты просто наслаждаешься, чертовски мучая меня без смысла, или ты находишь чертов смысл? Чтоб ты знал, я хотела заняться с тобой сексом еще с того дня, когда я пошла в твой дурацкий номер в отеле, а вместо этого получила работу!

Он хватает меня за запястья и сердито дергает меня вперед, опустив мои руки вниз.

— Почему ты хочешь заняться со мной сексом? Ради чёртового приключения? Кем я должен был стать? Парнем на одну ночь? Для каждой женщины я становлюсь приключением, мать твою, и я не хочу быть им для тебя. Я хочу быть твоим грёбаным НАСТОЯЩИМ. Понимаешь? Если мы переспим, я хочу, чтобы ты принадлежала мне. Была моей. Я хочу, чтобы ты отдала себя мне — не Разрывному!

— Я никогда не буду твоей, если ты не возьмешь меня. Возьми меня! Ты сукин сын, разве не видишь, как сильно я тебя хочу?

— Ты меня не знаешь, — процедил он сквозь сжатые зубы, с обеспокоенным лицом он сжимает мои запястья по бокам. — Ты не знаешь обо мне главного.

— Тогда скажи мне! Ты думаешь, я уйду, если ты скажешь мне то, что так не хочешь, чтобы я знала?

— Я так не думаю, я знаю. — Он схватил мое лицо одной рукой и сжимает мои щеки, его глаза неистово синие и почти безумные. — Ты уйдешь от меня в ту же секунду, когда это станет уже слишком, и ты оставишь меня ни с чем — когда я хочу тебя, как никогда ничего не хотел в своей жизни. Все, о чем я думаю и мечтаю — это ты. Мне бывает очень хорошо и плохо, и сейчас причиной этому являешься ты, от меня это больше не зависит. Я не могу спать, не могу думать, мне тяжело сконцентрироваться, и это все из-за того, что я хочу быть с тобой, и как только ты поймешь, кем я являюсь, я стану чертовой ошибкой!

— Как ты можешь быть ошибкой? Ты себя видел? Ты видел, что ты делаешь со мной? Я принадлежала тебе с самого начала, ты, чертов кретин! Ты заставляешь меня хотеть тебя до боли, а затем ты ничего не делаешь!

— Потому что я чертовски биполярный! Маниакальный. Жестокий. Депрессивный. Я — гребаная бомба замедленного действия, и если кто-то из команды облажается, когда я буду не в духе, следующим человеком, кому я сделаю больно, можешь быть ты. Я пытался довести это до тебя так медленно, как это возможно, чтобы, по крайней мере, у меня был шанс с тобой. Это дерьмо отобрало у меня все. Все. Мою карьеру. Мою семью. Моих гребаных друзей. Если это отберет и этот шанс быть с тобой, я даже не знаю, что буду делать, но депрессия поразит меня так глубоко, что я, вероятно, в конечном итоге убью себя!

У меня слезятся глаза, в то время как его слова, как будто ужасными ударами плетью, проходят в моей голове. Каждое шокирующее слово ошеломляет меня до костей. Он ругается и освобождает меня, и я делаю шаг назад и смотрю, как он сердито одевает брюки на завязке.

Беспомощно, я наблюдаю, как он хватает футболку из шкафа, и мое сердце полностью останавливается в груди. Слово «биполярный» не совсем близкое для меня, я разве что слышала об этом. Я никогда не встречала никого с этим, но вдруг, вспоминания последних недель наводит меня на мысль об этом. Я поняла. Реми одновременно любит и ненавидит себя. Он любит и ненавидит свою жизнь. В одну секунду все хорошо, в следующую все плохо. Он горячий, затем он холодный. Может он никогда не был приемлемый, даже не только сам для себя, и может каждый бросал его без чувств в секунду, когда становится ... слишком.