Страница 30 из 62
- Пожалуйста,- продавщица засуетилась, поставила перед ним телефон и ушла в другой конец прилавка.
Макаров набрал номер Меркуловых.
- Алло?- Отозвался женский голос.
- Здравствуйте, с кем я разговариваю?
- А кто вам нужен?
- Послушайте, я из милиции. Почему вы не отвечали на наши звонки час назад?
- А-а ч-что случилось?- Его собеседница начала слегка заикаться от волнения.- П-просто телефон, д-дети т-трубку сдвинули…
- Понятно,- жестко сказал Макаров.- А супруг ваш где сейчас находится?
- Н-на работе. Ему ч-что-нибудь н-нужно передать?
- Нет. Спасибо. До свидания.
Он аккуратно положил трубку на рычаг, кивнул продавщице и вышел на улицу. Сейчас его интересовало только одно – успел прокурор дать добро на обыск дома Вороновых или нет? Он уже понимал, что затея эта пустая, но отступать не собирался. Я буду драться, упрямо думал он. Хотя знал наверняка, что никто с ним драться не собирается.
Он остановился посреди тротуара и вдруг улыбнулся. Утро было морозное, свежий воздух приятно холодил лицо. Прохожих на улице не прибавилось. Макаров посмотрел на особняк Вороновых. Он помнил время, когда в этом здании работала городская библиотека. Перед глазами мелькнуло яркое воспоминание. Зимний вечер, фонари спокойно горят над дорогой. Все окна на втором этаже библиотеки освещены. Вокруг здания наворочено сугробов едва ли не в человеческий рост. А из дверей стайками высыпают ребятишки… Он снова улыбнулся и увидел, как выезжает на дорогу их "Уазик".
Ильин открыл дверцу с его стороны:
- Павел Андреевич, я только что с дежурным разговаривал. Нам приказано возвращаться.
- Понятно,- Макаров закурил. На сердце у него все еще было тепло от недавнего воспоминания.- Алеша, сколько до Нового года осталось?
- Три дня,- улыбнулся Ильин.
- С наступающим тебя,- Макаров улыбнулся.
Стукнула автомобильная дверца, из выхлопной трубы вывалился клуб газа. Машина, казавшаяся с такого расстояния игрушечной, шустро покатила вниз по улице. Кирилл проводил ее взглядом и отвернулся от окна.
- Странно,- от усталости и недосыпания он на самом деле чувствовал себя немного странно. Казалось, что этот день последний в его жизни.
Утром Федор позвонил в Татск. Голос Лены звенел от радости. Невольно ее настроение передалось ему. В какой-то момент он даже ощутил запах хвои и мягкий синтетический запах елочных игрушек.
- Только опоздай мне!- Пригрозила Лена.- Я ведь знаю, какой ты сюрприз готовишь! Ты ведь заявишься ровно в полночь. Только не забывай что время здесь московское…
- Даже мысли такой не было,- оправдывался Федор.- Что за нелепость?
- Верхошатцев, я тебя вдоль и поперек знаю. Ты – эгоист! Ты же заявишься и скажешь: "Лучший твой подарочек – это я!"
- Никогда я этого не говорил…
- Федя, а какая нынче зима! Мы каждый день гуляем в парке.
- В лесу, ты хотела сказать? Вы там все-таки осторожней.
- В парке, Федя, в парке. Здесь чистят дорожки и ходят охранники. А Нина очень хорошо водит машину.
- Вот сейчас ты меня напугала. Это в ее-то положении… Кстати, Киселев еще не сделал предложение?
- Это пока секрет,- помедлив, очень важно сказала Лена.- Но это так.
- Господи!- Изумился Федор.- Ты английский учить начала? И с какой стати предложение Киселева стало секретом?
- Скоро будет год, как мы познакомились с Ниной и Сергеем…- не слушая его, задумчиво произнесла Лена.- Мне иногда все это кажется сном.
- Что ты имеешь в виду?
- Не знаю. Но все так быстро меняется.
- А ты мне ничего не хочешь сказать?
- О чем ты?
- Может и для меня есть сюрприз?
- Что-то ты в последнее время темнишь, Верхошатцев!
В этот момент он представил ее в детской на втором этаже цоколя. Она стояла спиной к окну, и потоки света еще больше истончили ее стройную фигуру. А за окном не было видно ничего кроме этого белесого яркого света, а там где угадывалось за облачной пеленой солнце, этот свет становился не просто белесым – белым.
- Я не темню,- произнес Федор одними губами.- Я тебя
люблю…
И с другой стороны провода все стихло, только неслось, покрывая тысячи километров, легкое дыхание и какой-то отчетливый, знакомый звук: тонкий писк и дробный, прерывистый перестук.
- У тебя синица за окном,- улыбнулся Федор.
- Она залетела в комнату… Я так хочу увидеть тебя.
- Я скоро приеду. Я тебя люблю…
Они разговаривали еще больше часа. Говорили бы и дольше, но пришла Нина, они куда-то собрались уходить. Нина сказала Федору: "Привет!", сказала: "Приезжай!", сказала: "Мы тебя ждем!", и повесила трубку. Слушая ее, Федор почувствовал материнскую заботу. И вспомнил, что еще не поздравил родных с наступающим праздником.
Когда он вернулся с почты, было около полудня. Он немного посидел в кабинете, перебирая записи и черновики "Записок". Потом ушел в гостиную. Включил телевизор и прилег на диван. Похоже, истерия по поводу деноминации денег вошла в критическую фазу. По телевизору словно не о деньгах говорили, а о втором пришествии Христа, который моментально сделает матушку-Россию передовой страной. Поздравляли россиян и с наступающим праздником, но с новыми деньгами все же чаще. Особенное ликование вызывала возрожденная "медь": "Копейка возвращается!!!" Федор, слушая это, только ухмылялся.
Под звуки телевизора он незаметно заснул. Только один раз приоткрыл глаза и подумал о том, что как раз сейчас спать ему не следует…
Проснулся от телефонного звонка. Телевизор мигал разноцветными картинками и умиротворяюще бубнил на разные голоса.
- Здравствуй, Федор!- Звонил Агат.- С наступающим! Хорошие новости, Федор. Можешь себя поздравить. Чисто сработано.
- Спасибо, друг. И тебя с наступающим…
Федор прошел в кабинет, сел за письменный стол и закурил. Горизонт утонул в снеговых тучах, солнце величественно садилось в них. В воздухе висела синеватая призрачная дымка. И дома, и деревья, и деревянные, потемневшие от времени заборы, все было искажено ею, и похоже на далекий мираж. Вот и все, подумал Федор, прощай, Воронов. И вдруг представил происходящее на дороге так ясно и отчетливо, словно на самом деле видел аварию. Он увидел машину Воронова, развороченную от страшного удара об деревья. Увидел спасателей из "Совы", как они уверенно работают, освобождая из салона тела погибших. Услышал скрип снега под ногами зевак, и почувствовал легкий запах бензина и табачного дыма. Увидел самого себя в гуще происходящего. Потому что не Агат, а он был началом и концом этой истории. Тут же в толпе случайных ротозеев стоял Агат, и по его лицу было видно, что он доволен работой. Не в том плане, что ему нравится устраивать такое на дорогах, а в том, что делает он это так что и комар носа не подточит. Федор посмотрел на него и отстраненно подумал: скольких вот так пустили под откосы? А после в криминальных сводках скупо сообщалось, что водитель иномарки в очередной раз превысил скорость и не справился с управлением… А что дальше?- подумал он. Борьба бессмысленна по той лишь причине, что это уже не спорт, и уже сейчас понятно, что победителя в драке не будет, и в лучшем случае проиграют все. И хватит устраивать бесконечное нытье, хватит поминать совесть и разум к слову и не к слову. Если есть свет, значит есть и тьма. Если существует в мире несправедливость, найдется и укорот на нее.
И дойдя до этой точки, Федор в который уже раз сардонически усмехнулся. Потому что уже понимал: тьма это отнюдь не зло, а недостаток света, недостаток совести, человечности, воспитания. Он не удержался и процитировал вслух любимое:
- "Ведь это хохма. Ты все узнаешь сам…"- И сделал вид, что тут же обо всем забыл.
Когда стало совсем темно, он выехал из гаража. По привычке проверил дом и взял курс на Татск. Хотел еще раз позвонить Максиму, хотел поздравить его с наступающим праздником, но передумал. В ответ на его звонки, трубку у Меркуловых бросали на рычаг.