Страница 62 из 67
Ответы З. П. Рожественского на ряд «коварных» вопросов (об окраске кораблей, о перегрузке и т.п.) носили явно необъективный характер и преследовали определенные цели. В показаниях Зиновия Петровича уже вполне ясно прослеживается обвинение адмирала Н. И. Небогатова, который, по его мнению, после выхода из строя «Князя Суворова» должен был принять командование эскадрой.
Еще одной неприятностью для З. П. Рожественского стало появление типографски оформленного труда его бывшего подчиненного А. Н. Щеглова «Значение и работа штаба по опыту… войны», где добросовестный и грамотный офицер буквально «по костям» разложил деятельность начальника ГМШ, описанную нами подробно в восьмой главе. На этот труд Зиновий Петрович дал подробный ответ, который делает ему честь, по крайней мере за прямоту суждений. Но, однако, не исправляет сущности происшедшего.
Наконец император утвердил представление А. А. Бирилева о предании суду «виновников» цусимской катастрофы. Было решено рассматривать отдельно дело о сдаче миноносца «Бедовый» и дело о сдаче отряда Н. И. Небогатова.
Этого Зиновий Петрович вынести не мог, и направил прошение об увольнении от службы. Высочайшим приказом по Морскому ведомству от 8 мая 1906 г. (№ 679) он был уволен «по болезни от ран и контузий происходящей, с мундиром и пенсией…» Пенсией адмирала не обидели, он получил со всеми льготами и заслугами 7390 руб. 51 коп. в год, что, конечно, было меньше жалованья начальника ГМШ, но вполне позволяло прилично жить в столице.
В качестве отставною вице–адмирала Зиновий Петрович оказался и на заседании особого присутствия военно–морского суда Кронштадтского порта, где 21 июня 1906 г. началось слушание дела о сдаче японцам миноносца «Бедовый». Обвинителем на процессе выступил генерал–майор А. И. Вогак, строго следовавший не только букве закона, но и историческим традициям Российского флота. В составе суда были вице–адмиралы Р. А. Дикер, П. А. Безобразов, контр–адмиралы Э. А. Штакельберг, Г. Ф. Цывинский и другие.
На суде Зиновий Петрович, не прячась за спины подчиненных, признал себя виновным в том, что «не отдал никаких распоряжений в предупреждение сдачи упомянутого миноносца»[181]. Речь адмирала, отказавшегося от защиты, была полна самокритики. Он, в частности, признал, что у многих создалось впечатление о бегстве командующего и его штаба с обреченного «Князя Суворова». Их всех не следовало и снимать с флагманского корабля, учитывая состояние самого командующего.
Суд оправдал Зиновия Петровича, «за недоказанностью обвинений» — он не принимал непосредственного участия в сдаче противнику миноносца, будучи тяжело раненным. Остальные главные виновники сдачи — отделались «легким испугом». Им грозила смертная казнь, но дело кончилось «исключением из службы» с разными последствиями. В письме К. Н. Макаровой от 27 июня Рожественский писал: «…Вы можете мне не верить, но я говорю Вам с глубокой искренностью, что я чувствую себя униженным вынесенным на мой счет приговором и был бы счастлив, если бы меня обвинили. К позорному клейму я сумел бы отнестись совсем равнодушно!»[182]
В ноябре 1906 г. началось слушание дела о сдаче японцам отряда контр–адмирала Н. И. Небогатова. Обвинителем выступил опять же А. И. Вогак, а З. П. Рожественский был приглашен в качестве свидетеля. В своих показаниях Зиновий Петрович подтвердил, что требовал от своих подчиненных «безусловного подчинения». Отряд Небогатова он признавал «надежной помощью», но пришедшей с запозданием. Интересно, что для решения вопросов о дальнейших действиях разбитой эскадры З. П. Рожественский вовсе не считал обязательным какой‑либо совет офицеров — по его мнению, все решал командующий. В случае неповиновения приказу о сдаче одного из офицеров бывший командующий не проявил сомнений. «Я бы его застрелил», — заявил он[183].
Небогатова отправили в крепость, правда, ненадолго. А Зиновий Петрович последние годы своей жизни доживал в забвении. По поводу критики его действий он писал: «Я часто читаю тяжелые обвинения по своему адресу, и злобные строки представляются мне выражением горя общества о гибели флота, которым я командовал и который был и остается для меня дороже моей репутации, цешгсе чести моей. Поэтому горе злобствующих приносит мне успокоение за будущее флота, и я не отвечаю на брань»[184].
Новый 1909 г. Зиновий Петрович встретил в кругу родных. Пришли дочь с зятем и внуком. За столом адмирал был бодр, много шутил, провозглашал тосты за светлое будущее. Около двух часов ночи он вышел к себе. Вскоре послышался шум падающего тела. Когда домашние вбежали в его комнату, все было кончено. Врач констатировал мгновенную смерть от паралича сердца.
В. И. Семенов, не намного переживший своего командующего, оставил достаточно подробное описание похорон Зиновия Петровича, на которых присутствовали участники войны с Японией — адмиралы Р. Н. Вирен и К. П. Иессен (бывший начальник Владивостокского отряда крейсеров). Похороны сопровождались собачьим лаем вблизи редакции «Нового времени» и панихидой в соборе Св. Спиридония (в Адмиралтействе). Официальные почести были игнорированы высшим морским начальством, но простые матросы жаждали прощания. Тело усопшего было погребено на кладбище в Александро–Невской лавре под гром положенного ему по чину троекратного залпа из винтовок В. И. Семенов записал: «Теперь все кончено! Адмирал умер! По уставу, надо было поднять сигнал: «Адмирал передает командование». Но кому?»
На этом и мы заканчиваем свое повествование, оставляя современникам право окончательного суждения о жизни и деятельности адмирала Зиновия Петровича Рожественского.
ПРИЛОЖЕНИЯ
ISBN 978–5-4444–0402–7
© Грибовский B.Ю., 2013
© ООО «Издательство «Вече», 2013
notes
1
Санкт–Петербургские ведомости. № 6.9 янв. 1909.
2
Заключение следственной комиссии по выяснению обстоятельств Цусимского боя. Петр., 1917. С. 119–120.