Ле-цзы (перевод В.В. Малявина)

Нам кажется, что жизнь повинуется нашим желаниям, а на самом деле это не так. Жизнь и смерть, польза и вред существуют сами по себе.

Юй Сюн сказал Вэнь-вану:

— К тому, что само по себе длинно, ничего не прибавишь. От того, что само по себе коротко, ничего не отнимешь. Гадать об удаче — никчемное дело.

Лао-цзы сказал Гуань Иню:

— Когда Небо ненавидит кого-то, кто узнает причину? [47]

Это означает, что бессмысленно гадать о воле Неба и о своих удачах или неудачах.

Ян Бу спросил своего старшего брата Ян Чжу:

— Что можно сказать про двух людей, которые и речью, и способностями, и внешностью похожи друг на друга, как близнецы, а возрастом, заслугами, положением, вкусами различны, как отец и сын?

— У древних, — ответил Ян Чжу, — была поговорка, гласившая: «Все, что случается само по себе и чего мы знать не можем, — все это от судьбы». Все, что происходит по неведомой, непостижимой для нас причине, независимо от того, действуем ли мы или не действуем, что приходит сегодня, а завтра уходит, — все это судьба. Для того, кто верит в судьбу, нет разницы между долгой жизнью и короткой; для того, кто верит в естественный закон всех событий, нет ни истины, ни лжи; для того, кто верит своему сердцу, нет ни хвалы, ни хулы; для того, кто верит в свою природу, нет ни опасности, ни безопасности. Стало быть, нет ничего, чему бы он доверял или не доверял. Он живет лишь подлинностью. От чего же он должен бежать, к чему стремиться, чему радоваться и чему огорчаться? Что же он должен делать и чего не делать?

В книге Желтого Владыки говорится, что высший человек в покое подобен мертвому, а в движении подобен машине. Он не знает, почему покоится или не покоится, движется или не движется. Его внешность и чувства не меняются от того, что люди на него смотрят или не смотрят. Одинокий он приходит, одинокий уходит, одинокий выходит, одинокий входит. И что может сдержать его?

Четыре человека: Хитрец и Грубиян, Соня и Драчун — вместе странствовали по свету. Каждый из них следовал лишь своим наклонностям, и до самой смерти никто из них ничего не знал про другого. Ибо каждый из них считал себя самым умным.

Четыре человека: Ловкач и Простак, Нахал и Блюдолиз — вместе странствовали по свету. Каждый из них следовал своим наклонностям, и до самой смерти никто из них не открылся другому. Ибо каждый из них считал себя самым искусным.

Четыре человека: Плут и Правдолюбец, Заика и Ругатель — вместе странствовали по свету. Каждый из них следовал своим наклонностям, и до самой смерти никто из них не объяснился с другим. Ибо каждый из них считал себя самым талантливым.

Четыре человека: Притворщик и Простофиля, Нахал и Скромник — вместе странствовали по свету. Каждый из них следовал своим наклонностям, и до самой смерти никто из них не указал на недостатки другого. Ибо каждый из них считал свое поведение безупречным.

Вот так живут люди. Облик их неодинаков, но все они идут путем, уготовленным для них Судьбой.

Частичный успех похож на успех, но все-таки это — не успех. Частичная неудача похожа на неудачу, но все-таки это — не неудача. А посему заблуждения проистекают из видимости подобия. Различие же между настоящим и кажущимся крайне смутно. Но тот, кто ведает об этом различии, не страшится опасностей вокруг и не радуется удовольствию в себе. Такой человек когда нужно действует, когда нужно — бездействует, но всей его мудрости недостаточно для того, чтобы знать, почему это так.

Тот, кто верит в судьбу, не делает различия между миром вокруг и собой. Тот, кто делает различие между миром и собой, знает даже меньше, чем тот, кто, закрыв глаза и заткнув уши, становится спиной к городской стене и лицом ко рву, ведь он не падает. Поэтому говорят: «жизнь и смерть зависят от судьбы, богатство и бедность зависят от времени». Тот, кто противится смерти в раннем возрасте, не ведает судьбы. Тот, кто ропщет на бедность и неудачи, не знает времени. А тот, кто не знает страха смерти и не печалится в бедности, знает судьбу и умеет жить в согласии с временем.

Многознающий, рассчитывающий пользу и вред, оценивающий истину и ложь, вникающий в настроение других, терпит неудачу не реже, чем добивается успеха. Малознающий, который не делает всего этого, добивается успеха не реже, чем терпит неудачу. Разве есть различие между теми, кто высчитывают, оценивают и вникают, и теми, кто не делают этого? Только тот, кто, не меряя ничего, умеет измерить все, будет целостен и не будет иметь изъяна. Но так происходит не потому, что он знает о своей цельности или ущербности, — и то и другое существует само по себе.

Циский царь Цзин гулял на Бычьей горе. Посмотрев на север, где виднелись вдали стены его столицы, он сказал со слезами на глазах:

— Как прекрасен мой город! Как величав он! Отчего же на глазах у меня слезы? Почему я должен буду когда-нибудь навсегда покинуть этот град? Если бы с древних времен не было бы смерти, я бы ни за что не ушел отсюда!

Ши Кун и Лянцю Цзюй разрыдались вслед за государем и молвили:

— Ваши слуги благодаря великой щедрости вашей имеют счастье питаться высохшим мясом и грубым зерном, ездить на простой телеге, запряженной клячей. Если уж мы не хотим умирать, то что уж говорить о нашем господине!

Только один Янь-цзы молча стоял и улыбался. Царь вытер слезы, повернулся к Янь-цзы и спросил:

— Сегодня у нас получилась грустная прогулка. Кун и Цзюй рыдали вместе со мной. Отчего же ты улыбаешься?

— Если бы добродетелью можно было продлевать жизнь, то ваши предки Тай-гун и Хуань-гун жили бы вечно. Если бы отвагой можно было продлевать жизнь, тогда Чжуан-гун и Лин-гун жили бы вечно. А если бы эти государи были живы и сегодня, то вы, мой повелитель, сейчас стояли бы посреди поля в соломенной накидке и бамбуковой шляпе и думали бы только о ваших тяготах. Разве нашлось бы у вас тогда время думать о смерти? Ибо как же вы, повелитель, смогли взойти на царский трон? Потому только, что предки ваши занимали его один за другим, пока не пришла ваша очередь. И плакать по этой причине недостойно вас. Я вижу перед собой лишь недостойного государя и льстивых слуг. Вот почему я улыбался.

Цзин-гун устыдился своего поступка, и в знак раскаяния он осушил винную чару, да и советников своих тоже заставил выпить «покаянную чарку».

В Вэй жил человек по прозвищу У с Восточных ворот, который не горевал, когда у него умер сын. Жена спросила его:

— Почему вы не горюете о смерти сына? Ведь вы любили его больше всех на свете!

— Для чего мне горевать, — ответил У с Восточных ворот. — Когда-то у меня не было сына, и я совсем не горевал. А теперь у меня, как и прежде, снова нет сына — только и всего.

Землепашец поспешает за временами года, купец гонится за барышом, мастеровые торопятся овладеть новыми ремеслами, а служилые люди рвутся к власти — к этому вынуждают их обстоятельства. Но у землепашцев бывают наводнения и засухи, у купцов — доходы и убытки, у мастеровых — удачи и неудачи, а у служилых людей — поражения и победы. Таково действие Судьбы.

Глава VII. ЯН ЧЖУ [48]

Ян Чжу странствовал в Лу и остановился у господина Мэна [49]. Мэн спросил его:

— Мы просто люди, и ничего более. Зачем нам слава?

— Слава помогает нам разбогатеть, — ответил Ян Чжу.

— Если я богат, к чему мне еще слава?

— Она помогает нам получить высокий чин.

— Если у меня уже есть высокий чин, к чему мне еще слава?

— Она послужит нам после нашей смерти.