Страница 127 из 149
Стр. 276. Для случайных корреспондентов ~ имели решающее значение хорошая или дурная погода, хлеб и масло, которыми их угощали в избах… — Чехов напоминал о ранее названных им корреспонденциях Ф. М. Августиновича; в одной из них читаем: «Хозяйка дома угостила нас превкусным завтраком, состоящим из коровьего молока, густого, как сливки, сметаны, яиц и превосходного ржаного хлеба…» («Правительственный вестник», 1879, № 276, 11 декабря).
Чиновник-агроном на Сахалине называется инспектором сельского хозяйства ~ Отчет этот напечатан… — Об инспекторе сельского хозяйства А. А. фон Фрикене и его отчетах см. примеч. к стр. 111*, 121*.
Стр. 276–277. Я уже не раз упоминал о М. С. Мицуле ~ умер от грудной жабы, не дожив и до 45 лет. — См. о нем примеч. к стр. 71*. Мицуль умер в 1884 г., ему был 41 год.
Стр. 277. …заставляли Полония соглашаться, что облако в одно и то же время похоже и на верблюда, и на хорька. — Полоний, герой трагедии В. Шекспира «Гамлет». Чехов имел в виду диалог Полония и Гамлета (акт III, сц. 2).
…они выбирали в поле самые крупные колосья и приносили их к Мицулю, и последний добродушно верил и делал заключение об отличном урожае. — Мицуль верил не только поселенцам, но и официальным данным. В книге его читаем: «В отчете Высочайше назначенной в Приамурский край комиссии в 1869 г., как доказательство плодородия почвы в местности, занятой дуйским поселением, приводится то обстоятельство, что поселенцы сеют озимую рожь пять лет кряду на одном месте и что рожь эта высотою стебля и полнотою колоса превосходила, в бытность комиссии там, все другие образцы этого рода растений, виденных ею по течению реки Амура, даже в хлебородных местностях его» («Очерк острова Сахалина…», стр. 91–92).
Другой агроном, как рассказывают, силился доказать, что на Сахалине сельское хозяйство невозможно ~ о нем вспоминают теперь как о честном и знающем, но сумасшедшем человеке. — Имя его в книге не названо. Это — Федор Иванович Ружичко. Окончив в 1878 г. Петровскую земледельческую и лесную академию со степенью кандидата сельского хозяйства, он преподавал несколько лет в Казанском земледельческом училище; в 1884 г. был назначен на Сахалин инспектором сельского хозяйства. Изучив местные условия, Ружичко решительно высказался против официальной идеи создания на каторжном острове сельскохозяйственной колонии, фанатическим защитником которой был его предшественник Мицуль. Это взволновало местное начальство. Управляющий каторгой полковник Соловьев обвинял Ружичко в организации бунтов среди сахалинского населения («Сахалин в 1882–1884 гг.» — «Дальний Восток», 1894, № 135, 9 декабря). Он послал 16 апреля 1884 г. генерал-губернатору Восточной Сибири В. С. Анучину тревожную телеграмму: «Прибывший <на> Сахалин агроном Ружичко, после трехдневного пребывания <в> Тымовской долине, нашел ее непригодной <к сельско>хозяйственной культуре, скотоводству. Такое мнение высказал категорично о Северном Сахалине. Просит назначить комиссию <…> Означенный вывод противоречит прежним исследованиям Сахалина и многолетнему сельскохозяйственному опыту агронома Мицуля. Поставлен затруднительное положение <…> Гласно высказанное агрономом мнение вызвало брожение умов, возродило надежду <на> высылку на материк. Предвижу уклонение <от> работ, принятие принудительных мер» (Д/В, ф. 702, оп. 5, ед. хр. 498, лл. 1–3). В ответ на эту телеграмму Анучин потребовал, чтоб для успокоения ссыльных агроном Ружичко, вызвавший волнения, объявил «населению министерское распоряжение 1880 г. о заселении Сахалина, которое остается в прежней силе». Генерал-губернатор Восточной Сибири напоминал Ружичке, что «колонизация Сахалина решена высшим правительством, Высочайше одобрена, и подрыв доверия к колонизации поведет за собою деморализацию населения» (там же, лл. 5–8, 18).
Между тем Ружичко, обнаруживая в ходе изучения Сахалина злоупотребления властью, казнокрадство, распущенность местных чиновников, бессмысленную трату средств (о его протесте против «колонизационного склада», постройки туннеля писали в газ. «Владивосток», 1884, 29 июля, № 31) и поняв невозможность бороться за правду в сахалинских условиях, решил обратиться «к высшему правительству». Вот сокращенный текст одной из его телеграмм (в 105 слов), посланной 2 июля 1884 г. не «куда-то» (как глухо сообщал Чехов), а императору Александру III: «Долг верности принятой мной присяги <…> и невозможность действовать против чести вынуждают повергнуть к стопам Вашего императорского величества на всемилостивейшее воззрение судьбу колонизации острова Сахалина. Прибыв агрономом острова Сахалина, на устройство которого правительство решило ныне затрачивать громадные средства, встретил во всем вопиющую ложь и конечное развращение ссыльного населения безнравственною продажею администрациею спирта. Дальнейшее правильное заселение острова невозможно…» (там же, лл. 20–21).
Ответная реакция высшей власти была такова: министерство государственного имущества 17 июля 1884 г. сообщило на Сахалин, что колл. регистратор Ружичко «оставлен за штатом». Император запретил Ружичке «отправлять телеграммы, касающиеся его личных взглядов на остров Сахалин» (там же, лл. 21–22). Это вполне соответствовало намерению дальневосточного начальства отделаться от непрошеного разоблачителя. Но нужно было еще нейтрализовать то безотрадное впечатление о сахалинских чиновниках, которое было создано в телеграммах агронома на высочайшее имя. Ружичко был объявлен сумасшедшим. А. Н. Корф распорядился «составить акт о болезни» и отправить агронома во Владивосток (там же, лл. 26–27). Из Владивостока 23 июля сообщили военному начальству Приморской области, что прибывший сахалинский агроном Ружичко «обнаружил припадки умопомешательства и находится на испытании под наблюдением городового врача» (там же, л. 46).
Фальсификация этого «медицинского дела» ясна из ряда документов. Ружичко стремились изолировать. В его «болезни» оказалась заинтересованной полиция. В госпитале для такого больного будто бы не оказалось места, и потому «полицейское управление было принуждено нанять для него помещение в частном доме и содержать его на свои средства» (там же). Из акта медицинской комиссии нетрудно уловить насильственный характер всей этой операции. В нем говорится, что комиссия застала Ружичко лежащим в усмирительной рубахе, привязанным к кровати; приставленные к «больному» полицейские объяснили это тем, что он буйствовал, порывался бежать. Когда же, по требованию комиссии, Ружичко был развязан, он «на предложенные ему вопросы давал совершенно логичные ответы и связно рассказывал о своей прошлой жизни». И с каждым днем «больной» становился все спокойнее, начал читать и т. д. 25 августа 1884 г. Корф послал эстафету в Главное тюремное управление, не оставляющую сомнения в том, что объявление агронома Ружичко сумасшедшим было сознательным актом, возмездием за неуместное отстаивание своего мнения о невозможности сахалинской колонизации и обнаружение перед «высшим правительством» пороков сахалинской действительности (там же, л. 27).
Стр. 277–278. Приезжим показывали картофель величиной с голову ~ пшеница родится сам-40. — О показных овощах и фруктах, в частности о «гигантских картофелинах» писал корреспондент газеты «Владивосток» — «Проезжий» («Вести с Сахалина». — «Владивосток», 1884, № 23, 3 июня).
Стр. 278. …от известного Грачева — Ефим Андреевич Грачев (1826–1871), известный русский овощевод-селекционер, ученый-практик самоучка, член российского общества садоводства, член Парижской академии сельского хозяйства, промышленности и торговли. Грачев выращивал на окраине Петербурга во всякое время года новые сорта овощей, работал над изучением и акклиматизацией новых видов растений, стремясь пополнить отечественный ассортимент. В 1860-70 годы Грачев экспонировал результаты своего труда на русских и международных выставках и получал золотые, серебряные, бронзовые медали. Он был автором ряда работ по огородничеству (см.: «Ефим Андреевич Грачев». — «Труды импер. вольного общества», 1878, т. I, стр. 20–21).