Страница 26 из 26
— Полиция, быстрее!
Пока она тщетно звала на помощь, он выскочил из виллы, обошел вокруг и приблизился к окну гостиной. Рукояткой револьвера он разбил стекло. В то же время раздался выстрел, и он почувствовал жгучую боль в правом плече Выругавшись, он отпрянул назад и присел за одной из каменных декоративных чаш с многолетним кустарником.
Он осмотрел свой пиджак, удивился, обнаружив лишь маленькую дырочку, даже улыбнулся. Его испугал пустяк. Калибр 2,7 Салонное оружие. Если только пуля не попадет в глаз, жизнь его вне опасности. л К тому же он знал, что этот тип оружия заряжается всего пятью пулями. Две Кристина уже израсходовала.
Достав из кармана один из мокасин, он бросил его на террасу.
Хлоп! Кристина потратила третью пулю.
Другой мокасин — в другую сторону Она опять выстрелила.
Тогда он пошевелил кустарник над своей головой, на этот раз слепая не поверила и не стала стрелять.
Однако надо помешать ей перезарядить свой пистолет. Рискуя, он вышел из укрытия и перешел террасу.
Кристина больше не стреляла.
Он по-прежнему испытывал боль, которая распространялась понемногу на всю правую руку. Он переложил «Ольстер» в левую.
Вдруг он застонал. Кристина выстрелила, и пуля задела его.
Этого ему было достаточно, чтобы определить ее точное местоположение. Он поднял свой револьвер.
И тут события стали разворачиваться в ускоренном темпе. С ужасным скрежетом решетка ограды буквально взорвалась под ударом огромной американской машины, черного «доджа», настоящего танка. С выбитым стеклом, оторванным крылом, таща на себе одну из створок ворот, он остановился в десяти метрах от удивленного убийцы.
Из «доджа» выскочил толстый мужчина, весь в поту, и, подняв в мольбе руки, закричал:
— Стой! Не стреляй!
Спотыкаясь, он сделал несколько шагов к убийце, не переставая махать своими коротенькими ручками и кричать:
— Приказ изменился! По этому контракту вас нанял я! Не стреляйте!
Не доверяя, за долю секунды убийца рассмотрел этого жирного человечка, которого он никогда не видел раньше, и пустил ему пулю в голову.
С гибкостью марионетки толстячок сделал поворот и упал лицом на плиточный пол террасы.
Убийца спрятался. Теперь приближались жандармы. Нужно было спасать свою шкуру. Тем хуже для контракта.
— Бросай оружие.
Хриплый голос сзади. Холодный ствол револьвера. Инстинктивно он бросил «Ольстер».
— Вставай. Иди медленно вперед.
Тип из погреба, которого освободила, придя в себя, эта дуреха служанка. — И убийца понял, что еще не все потеряно: ведь этот парень, ослабленный из-за долгого нахождения в неудобном положении, едва способен держать оружие.
Он развернулся, схватил ствол грозного оружия и изо всех сил ударил Патрика коленом в живот. Патрик рухнул на пол, одновременно оставив свой револьвер в руке убийцы.
Жак Стенэй растерянно огляделся. Исковерканный «додж». Толстяк с разбитым черевом. Тип из погреба, корчившийся на полу от боли. В окне — искаженное от страха лицо вопящей Марии. В дверях — два полицейских с револьверами и полицейский из «дофина».
Нет, он не даст себя взять. Наугад он выстрелил в полицейских, затем побежал в противоположном направлении, по-прежнему босой, пытаясь неловкими движениями правой руки развязать веревку на поясе.
За ним слышались крики, приказания. Он добежал до угла виллы, быстро повернул в сторону бассейна.
Слепая стояла перед ним, взгляд ее невидящих глаз был пристален, губы плотно сжаты. В ее руке сверкнул маленький пистолетик. Жак сбавил скорость и попытался было сделать полукруг, чтобы уйти от Кристины.
Но та, предупрежденная шумом его шагов по гравию, следила за его движениями. Глухим голосом он сказал ей:
— Не заставляйте меня убивать вас, мадам. Дайте мне пройти.
— Это было бы слишком просто, — сказала она.
Потеря времени. Другие приближались. Он поднял свой револьвер. В конце концов, зачем ему беседовать с этой женщиной? Ему заплатили, чтобы он убил ее, ведь так?
Она выстрелила первой, с бедра.
Попавшая в него пуля заставила Жака отступить на два шага. Он упал в бассейн, откуда его вытащили полицейские.
Пока его везли в машине «Скорой помощи», у него открылось внутреннее кровотечение. Умирал он долго.
Связь с Чикаго была прекрасной. На другом конце провода Боб лишь издавал удивленные восклицания, когда Кристина не без злорадства рассказывала ему о событиях.
— У инспектора Интерпола были фотографии основных подозреваемых в смерти моего отца. В принципе он опознал человека, который явился как раз вовремя, чтобы спасти меня. Все-таки это странно, убийца моего отца погибает, пытаясь защитить меня!
— А тот человек, которого он нанял?
— Он умер после того, как во всем признался.
— Ты знаешь, здесь это дело получило большую огласку. Полиция разыскивает для допроса всех крупных шишек Корпорации. Благодаря тебе ФБР сделало большой шаг вперед... А как наши друзья Франсуа и Вероника?
— Приходят потихоньку в себя после аварки. Они, наверно, поженятся.
— Ну и дай им Бог! — усмехнулся Боб.
Он кашлянул, а потом спросил:
— А операция когда?
— Операция? Какая операция?
— Но... Твоя операция.
Кристина рассмеялась.
— Значит, ты тоже, мой дорогой, решил, что меня можно вылечить? Профессор Кавиглиони уверен в противном. О том, чтобы сделать мне операцию, и речи никогда не шло!
— Однако после первого осмотра... Он же сделал заявление в прессе, что в твоем случае имеется так много шансов на выздоровление...
— Девяносто девять из ста, точно. Но это было ложью. Он сделал это заявление по моей просьбе, чтобы оказать мне услугу и заставить убийцу моего отца предпринять что-нибудь! В конце концов, все прекрасно получилось!
— Ты, должно быть, огорчена...
— Чем? Ты знаешь, я смирилась со своей участью. А в слепоте есть даже свои плюсы... Я никогда не увижу, как я старею, дорогой...
— Я обожаю тебя. Я вернусь, как только смогу. Ты останешься в Вильфранше?
— Да, здесь чудесная погода.
— Крис... ты не слишком сердишься на меня из-за Патрика Вебера?
Кристина хитро улыбнулась.
— Из-за телохранителя?.. О нет, он был безупречен, дорогой!
Кристина положила трубку, откинула простыню, покрывавшую ее обнаженное тело, повернулась на левый бок и нежно погладила мускулистую грудь лежащего рядом Патрика.
Уткнувшись лицом в плечо своего любовника, она удовлетворенно повторила:
— Безупречен.