Страница 4 из 50
— Бедняга Веро, — говорил префект. — Всегда такой исполнительный. У него жена и трое детей.
— Я позабочусь о них, — просто сказал дон Луис.
Пришел доктор, которому оставалось только констатировать смерть. Пока господин Демальон давал распоряжения о переносе тела, дон Луис отозвал доктора в сторону.
Не может быть сомнения, что агент Веро отравлен. На кисти руки есть след укола, это место очень воспалено. Укол сделан булавкой или пером, недостаточно глубокий, поэтому смерть последовала лишь через несколько часов.
Тело унесли, в кабинете остались лишь пятеро приглашенных. Секретарь посольства и атташе вскоре удалились, считая свою миссию выполненной. Перед уходом они поприветствовали дона Луиса, горячо восхищаясь его проницательностью. Теплым рукопожатием простился со своим бывшим подчиненным полковник д'Астриньяк. Метр Лемертюм и Перенна тоже направились к дверям, когда в комнату быстро вошел господин Демальон.
— А, вы здесь еще, дон Луис Перенна, тем лучше. Мне пришла в голову одна мысль. Скажите, вы уверены, что эти буквы на блокноте — это слог ФО?
— По-видимому, господин префект. При том «Ф» как будто прописная. Надо думать, что это начало имени собственного…
— В самом деле… И вот что странно… впрочем проверим.
Он поспешно перебрал письма, лежащие на столе.
— Вот! — Он прежде всего взглянул на подпись. — Вот! Я так и думал: Фовиль, начальный слог тот же. Фовиль, просто без имени. Ни числа, ни адреса. Написано, как будто в лихорадке, дрожащей рукой.
И префект прочел вслух:
«Господин префект!
Страшная опасность угрожает мне и моему сыну. Смерть приближается. Сегодня ночью, завтра утром, в крайнем случае, у меня в руках будут все данные об ужасном заговоре. Прошу разрешения доставить их вам. Мне нужна ваша защита, я прошу вашей помощи.
Примите и прочее.
Фовиль».
— Сомнения быть не может. В эту ночь должно совершиться убийство именно Фовиля и его сына. Но это имя такое распространенное, что невозможно будет выяснить все вовремя. Я поставлю всех на ноги, но данных у нас нет никаких.
— О, господин префект, умоляю вас, возьмите это дело в свои руки. Ваш авторитет, ваш опыт…
Он не успел докончить, как в комнату вошел секретарь с визитной карточкой в руке.
— Господин префект, этот господин настаивает, так настаивает…
Взглянув на карточку, префект с радостным восклицанием протянул ее дону Луису, который прочитал:
«Ипполит Фовиль, инженер, 14 бис, бульвар Сюше».
— Как видите, все нити этого дела сосредотачиваются у меня в руках, — сказал префект. — Очевидно, мне в самом деле придется заняться им. Обстоятельства так благоприятствуют нам. Если этот господин один из наследников семьи Гуссель…
Дверь кабинета открылась, и в комнату быстро вошел, оттолкнув курьера, пожилой человек.
— Агент… агент Веро, — бормотал он, — умер. Мне сказали…
— Да, месье, он умер.
— Поздно! Опоздал! — шептал они, упав в кресло, зарыдал. — О, негодяи! Негодяи!
От лба, изборожденного морщинами, начинался лысый череп. Нервный тик дергал подбородок. Это был человек лет пятидесяти, очень бледный, болезненного вида, с запавшими щеками.
— О ком вы говорите, месье? — спросил его префект. — О тех, что убили агента Веро? Не можете ли вы дать нам показания?
Ипполит Фовиль покачал головой.
— Нет, нет… пока это ни к чему не привело бы.
Он поднялся.
— Господин префект, я напрасно побеспокоил вас. Но я хотел знать… Я надеялся, что агент Веро ускользнул. Его показания в связи с моими были бы очень ценными. Может быть, он успел предупредить?
— Нет. Он говорил, правда, что сегодня в ночь…
Ипполит Фовиль содрогнулся.
— Сегодня? Нет, нет, это невозможно — они ничего не могут сделать со мной, они не готовы.
— Однако Веро утверждал…
— Нет, господин префект, в этом он ошибся. Мне лучше знать… Завтра вечером не раньше. И мы захватим их на месте. Ах, негодяи!
Дон Луис подошел к нему.
— Вашу мать звали Эрмелина Гуссель, не правда ли?
— Да, она умерла.
— Из Сент-Этьена?
— Да. К чему эти вопросы?
— Господин префект разъяснит вам впоследствии.
Затем дон Луис протянул коробочку с плиткой шоколада.
— Эта плитка шоколада и след зубов на ней что-нибудь говорят вам?
— О! — глухо произнес инженер. — Какая низость! Где Веро нашел это?
Он снова пошатнулся, но быстро овладел собой и направился к дверям.
— Ухожу, господин префект, ухожу… Завтра я вам все открою. Все доказательства будут у меня в руках… И вы защитите меня. Я стар, но имею право на жизнь… и мой сын тоже… и мы будем жить! О, негодяи!
Он выбежал, шатаясь, как пьяный.
Господин Демальон поднялся, чтобы отдать кое-какие распоряжения.
Дон Луис остановил его.
— Господин префект, разрешите мне заняться этим делом под вашим началом. Завещание Космо Морнингтона возлагает на меня эту обязанность… и дает мне право на это. Враги Фовиля необычайно сильны и смелы. Я сочту за честь быть сегодня около него.
Префект колебался. Он знал, что дон Луис Перенна заинтересован, чтобы никто из наследников Морнингтона не был найден или, по крайней мере, не мог предъявить свои права и таким образом стать между ним и миллионами. Откуда же такое желание защитить Ипполита Фовиля от угрожающей ему опасности? Благородство? Или высокое чувство долга? Верность памяти друга? Несколько секунд Демальон всматривался в лицо, дышащее решимостью, в умные глаза, одновременно иронические и наивные, улыбающиеся и серьезные, глаза, которые смотрели искренне и открыто, и ключа к разгадке этого интересного человека они не давали.
В кабинет вошел секретарь.
— Бригадир Мазеру здесь, господин префект.
— Пусть войдет.
Он обернулся к дону Луису.
— Бригадир Мазеру один из наших лучших агентов. Он будет вам очень полезен.
Вошел Мазеру. Это был небольшого роста человек, сухой и крепкий, с длинными усами, тяжелыми веками, слезящимися глазами. Длинные, без всякой курчавости волосы придавали ему меланхолический вид. Префект вкратце объяснил ему, в чем дело и предложил действовать сообща с доном Луисом, который посвятит его во все подробности. Таким образом, дону Луису была предоставлена возможность и полная свобода действий, префект полагался на его богатую прозорливость и инициативу. Простившись с префектом и метром Лемертюмом, дон Луис вышел вместе с Мазеру. Дорогой он рассказал своему спутнику все, что знал, и тот сразу уверовал в его профессиональный талант и отдался под его руководство.
Они решили пойти прежде всего в кафе. Там узнали, что агент Веро — постоянный посетитель кафе, писал в этот день утром длинное письмо. Официант припомнил, что сосед Веро по столику также потребовал почтовую бумагу и два раза посылал его за конвертами.
— Подмен писем, как вы и предполагали, — сказал Мазеру.
Официант описал соседа Веро достаточно подробно: человек высокого роста, слегка сутулый, каштанового цвета остро подстриженная бородка, пенсне в черепаховой оправе на шелковом шнурке и палка черного дерева с серебряным набалдашником в виде головы лебедя.
— Этого полиции хватит, — сказал Мазеру.
Они собрались было уходить.
— Одну минуту, — остановил дон Луис своего спутника.
— В чем дело?
— За нами следили.
— Это еще что такое? Однако…
— Пустяки. Я знаю, в чем дело и предпочитаю покончить разом. Подождите меня, обещаю вам, что вы позабавитесь.
Он вскоре вернулся с высоким худым господином с бакенбардами.
— Господин Мазеру, мой друг господин Кассерос, атташе перуанской миссии, которому было поручено собрать данные, подтверждающие мою личность. Итак, месье Кассерос, вы меня искали? — весело продолжал он. — Мне так показалось, когда я вышел из префектуры. О, месье Мазеру сама скромность: вы можете говорить при нем. Кстати, он в курсе дела.
Кассерос все еще колебался. Перенна усадил его против себя.