Детонепробиваемая (ЛП)

Немного поколебавшись, Итан спрашивает:

– Ты вообще разговаривала со своим бывшим?

Вопрос не должен был застать меня врасплох – давно известно, что Итану не свойственна уклончивость. Но я все равно обескуражена и выпаливаю последние новости о Такер и о марафоне. Стараюсь рассказывать с самоиронией, но лицо Итана остается серьезным. Когда заканчиваю, он интересуется:

– И как тебе это все?

Пожимаю плечами, стремясь поскорее закрыть неудобную тему.

– Сочетание доктора и легкоатлетки в одном лице, конечно, подбешивает, – с улыбкой признаюсь я.

– Значит, обычные эмоции после расставания?

– Более-менее.

– Но ты хочешь его вернуть, так?

Вспоминаю разговор с Джесс в баре «Темпл». Потом о причине развода с Беном и о том, что с тех пор ничего не изменилось. Уверена, я точно знаю, каким должен быть ответ, но к моему удивлению с губ срывается:

– Ну, да. Конечно, хочу. В теории.

– Так иди и верни его, – как ни в чем не бывало резюмирует Итан.

– Не могу.

– Конечно, можешь.

– Уже слишком поздно. У Бена уже есть девушка. И, знаешь, детский вопрос никуда не делся.

– И то, и другое решаемо.

– Не совсем. То есть с Такер, наверное, можно справиться, но вот детский вопрос совершенно точно неразрешим.

– Ничего подобного.

Гляжу на Итана, переваривая его слова. Он вроде как советует мне родить ребенка, чтобы получить Бена обратно. Это один из худших слышанных мной советов, напоминающий нечестную попытку Джесс поймать в ловушку Трея.

Качаю головой:

– Я не считаю возможным родить ребенка только чтобы вернуть Бена.

– Ну, в таком случае, – тянет слова Итан, – наверное, он вовсе не твоя половинка. Что должно тебя немало утешить, когда будешь смотреть их результаты в следующем марафоне.

– Почему ты так говоришь? – возмущаюсь я, испытывая странную необходимость защититься. Пусть сейчас я и хочу не испытывать к Бену никаких чувств, мне не нравится предположение, будто раньше между нами не было настоящей любви.

 – Потому что, – приглушает голос Итан, – человек готов сделать все что угодно, лишь бы вернуть по-настоящему родственную душу, так? То есть в этом и заключается природа истинных вторых половинок. Ну, помнишь, Ромео и Джульетта проглотили яд, чтобы быть вместе. Так если бы Бен действительно был твоей половинкой, неужели ты не согласилась бы родить от него ребенка?

Глава 24

Не думаю, что Итан намеревался изречь мудрое суждение или говорил свысока. Также не кажется, будто он пытался дать мне совет. Скорее, он, особо не подумав, вбросил свои две лепты в банальности о природе истинной любви. По сути, просто перефразировал то, что каждый слышал миллион раз: любовь побеждает все.

Поэтому я не вполне понимаю, почему его проходные слова так на меня подействовали. Возможно, потому, что Итан не собирался меня поучать. А может, я провела параллель с его книгой: прониклась искусством, имитирующим жизнь, имитирующую искусство. Не исключено, дело в озарении, которое подчас шибает молнией, когда в нужный момент вдруг слышишь мнение относительно постороннего человека, не имеющего отношения к твоей жизни, – кого-то не из ближнего круга.

Точно я знаю только то, что слова Итана попали прямо в точку и заставили меня посмотреть на отношения с Беном максимально просто и честно. И я увидела истинную суть нашего разрыва. Увидела горькую правду. В мгновение ока осознала, что больше не верю в пропаганду, будто бы отношения заканчиваются из-за неправильно выбранных моментов, внешних влияний и несовместимости по основополагающим вопросам, вроде желания или нежелания иметь детей. Ребенок – это, безусловно, значимо, но также немаловажны и религия, и возраст, география, браки с другими людьми, вражда между кланами и многие другие на первый взгляд неразрешимые проблемы, с которыми сталкиваются и справляются пары, если их любовь истинна.

И вот прямо там, в кабинете, я вдруг понимаю, что как бы банально и наивно это ни звучало, я тоже верю, что настоящая любовь побеждает все. Поэтому одно из двух: или наши отношения с Беном были не тем, чем я их считала, или же наш разрыв был катастрофической ужасной ошибкой. В основном моей ошибкой.

Третьего не дано.

И я знаю, к какому варианту склоняюсь. Остается только надеяться, что Бен чувствует то же самое.

        * * * * *

Чуть позже звоню Дафне и спрашиваю, можно ли приехать к ней с ночевкой.

– Конечно! – восклицает она. – Тони идет на футбол с друзьями, поэтому ты как раз вовремя.

– Ничего не готовь, – предупреждаю я. – Закажем пиццу, хорошо?

– «Папа Джонс»? – с надеждой спрашивает она.

В ее семье противостояние «Папы Джонса» и «Домино» очень острое, с многоступенчатым сравнительным анализом сыра, корочки, соуса, времени доставки и цены.

– Идеально, – соглашаюсь я, чувствуя прилив нежности к своей милой мещанке-сестре.

Возвращаюсь в квартиру Джесс и быстро пакую сумку. Забирая из ванной зубную щетку, отчетливо слышу звуки, которые ни с чем не спутаешь: моя подруга занимается сексом с не менее экспрессивным и не слишком деликатным мужчиной. В мире существует не так много вещей, которые сбивают с панталыку больше, чем когда слышишь, как близкий друг занимается сексом (это всего чуть-чуть менее волнительно, чем родительский секс). Но в этой симфонии шлепков, стонов и вздохов меня особенно беспокоит воспоминание о том, что Трей в городе. Меня переполняет гнев на бессовестного придурка за то, что он играет с Джесс, но еще больше я злюсь на подругу за ее глупость. «Лучше бы ей на этот раз пользоваться презервативом», – думаю я, спеша выскользнуть за дверь во время долгого протяжного стона за стенкой.

        * * * * *

Примерно через два часа я приезжаю к Дафне и без стука захожу в боковую дверь. Сестра во фланелевой пижаме и тапочках со Снупи сидит на полу и проверяет контрольные работы, лежащие на большом пуфе.

– Эй, привет! Пиццу только что привезли! – восклицает она. – Заказала с пепперони. Надеюсь, тебя устроит?

– Конечно.

Ставлю сумку, усаживаюсь рядом с Дафной и беру листок из стопки уже проверенных работ. Автор – Аннабель Партридж, которая получила пять с плюсом и примечание «Хорошая работа» с тремя восклицательными знаками и улыбающейся рожицей.

– Погоди, – говорю я. – Это та самая Аннабель «Большая-задница-из-гетто»?

Дафна хохочет и кивает:

– Ага.

– Господи. Пятерка с плюсом при таком аморальном поведении. Это действительно аномалия, м?

– Да уж, – соглашается Дафна. Перелистывает до дна стопки и достает работу Джоша Макколла, пестрящую красными пометками, внизу которой стоит большая двойка с припиской «Ты можешь и лучше» (с одним восклицательным знаком и хмурой рожицей).

– Ее парень? – уточняю я.

– Ага, – снова подтверждает Дафна и откладывает стопку подальше. Затем откашливается и произносит:

– Послушай, Клаудия, я знаю, что ты собираешься сказать.

– Правда?

Она кивает и говорит:

– Ты не хочешь быть нашим донором яйцеклеток, да?

В ее словах и в выражении лица не читается ни желчи, ни укора. Наоборот, сестра выглядит так, будто ей меня жаль. Будто она полностью понимает мое решение и даже в некотором смысле со мной согласна.

Я наклоняюсь и обнимаю Дафну.

– Прости, – бормочу я. – Я просто… просто не могу.

– Мы так и поняли, – успокаивает она. – Все нормально, Клаудия. Правда.

– Можно я объясню?

– Это необязательно.

– Но я хочу объяснить.

– Тебе это просто кажется слишком жутким? – подсказывает она.

Я выдыхаю и тру глаза.

– Наверное, частично дело действительно в этом.

– Ты чувствуешь, что у тебя вроде как будет ребенок от Тони? – продолжает Дафна, пытаясь улыбнуться.

– Ну, может быть, – соглашаюсь я. – Где-то так.

– Знаю. Думаю, Тони тоже посещали подобные мысли. Я этого не замечала до того момента, как он спросил, что бы я чувствовала, обернись дело наоборот, и если бы мы решили использовать мою яйцеклетку и сперму его брата Джонни. Я, конечно, сказала, что это нечестное сравнение, потому что ты – умница и красавица, а Джонни – подлый урод, у которого кошмарно низкий средний балл аттестата, но все равно поняла, к чему Тони клонит. А я точно не хочу пускаться в авантюру, о которой ты или Тони можете пожалеть. Вы слишком важны для меня.