Страница 52 из 73
Я киваю, откусываю кусочек ньокки и обдумываю его слова: «то, что считают». Значит ли это, что на самом деле у нас что-то более серьезное, чем короткий роман? Или подразумевается, что у нас на самом деле интрижка? Продолжаю анализировать фразу Ричарда даже после того, как мы вернулись в комнату и занялись сексом – жестким, почти болезненным. И еще долгое время после того, как мы пожелали друг другу спокойной ночи и откатились по разным концам кровати, я мучаюсь неуверенностью, что имел в виду Ричард. Убеждаю себя, что это не важно. Что есть, то есть. Мы такие, какие есть.
* * * * *
Следующий день напоен блаженством, как и первый, и мы с Ричардом наслаждаемся ролью экспертов в отдыхе, еде, питье и сексе. Под вечер на два часа арендуем лодку и плывем по озеру мимо дома Джорджа Клуни и виллы Версаче. От одного только лицезрения этих достопримечательностей я тоже чувствую себя в некотором роде богатой и знаменитой. Останавливаемся в живописной деревушке Белладжо, известной как «жемчужина Комо», и я покупаю кожаную сумку, а Ричард – пару сандалий ручной работы. На обратном пути Ричард завязывает разговор с несколькими постояльцами отеля. Он один из тех, кто легко обзаводится друзьями повсюду, куда бы ни поехал. Решаю, что эта черта – одна из лучших в его характере.
На третий и последний день в Италии – и мой день рождения – я просыпаюсь с мыслью: «Мне тридцать пять». Совсем немного до сорока. Впервые в жизни чувствую себя старой, и это ощущение мне не нравится.
Переворачиваюсь на бок и вижу, что Ричард уже встал и сидит на балконе, читая газету и попивая кофе. На нем белый махровый халат, и мне вспоминается Ричард Гир в «Красотке». Оба Ричарда в белых халатах выглядят потрясающе.
Я встаю и иду в ванную, где чищу зубы и расчесываю волосы. Выхожу на балкон в своем синем шелковом халатике. Ричард складывает газету пополам, кладет на стол и поднимается, чтобы поцеловать меня в щеку.
– Доброе утро! – живо говорит он.
– Доброе, – отвечаю я, глядя на туман над озером. – Чудесный день.
– Точно, – кивает Ричард. – Отличный день для дня рождения.
Я сажусь, и мы улыбаемся друг другу.
– Кофе? – предлагает он. Я киваю, и Ричард наливает душистый напиток из маленького кувшина в фарфоровую чашечку размером с наперсток. Затем указывает на корзинку на серебряном подносе и поясняет: – Континентальный завтрак. Ты голодна?
– Не слишком, – качаю головой я. – Пока еще нет.
– Все равно, съешь булочку, – с нажимом говорит Ричард. – Тебе нужно как следует подкрепиться.
Я пожимаю плечами и разворачиваю полотняную салфетку, под которой обнаруживаю маленькую незапакованную коробочку, зажатую между маффином и круассаном. По всем приметам это коробочка с кольцом. Мне становится не по себе. Возможно, потому, что в последний раз получив кольцо, я согласилась выйти замуж за Бена. А может, потому, что эта поездка сама по себе уже достаточный подарок.
– Ну же, давай, смотри, – торопит меня Ричард.
– Не стоило, – бормочу я, действительно имея это в виду.
Ричард отмахивается и просит:
– Открой.
Я вытаскиваю коробочку из хлеба и поднимаю крышку. Внутри лежит массивное золотое кольцо с зелеными и розовыми камнями. Я бы восхитилась таким броским вечерним кольцом на другой женщине, но купить такое себе и не подумала бы.
– Ух ты, – восхищаюсь я и надеваю украшение на безымянный палец правой руки. Кольцо идеально подходит по размеру – уверена, благодаря Джесс. – Оно великолепно.
– Ты великолепна, – говорит Ричард, берет меня за руку и целует ладонь в стиле старого Голливуда.
Я рассыпаюсь в благодарностях, стараясь охватить изъявлением признательности и кольцо, и комплимент. Но не могу не злиться и на то, и на другое. И украшение, и похвала – явный перебор. «Великолепная» – не то прилагательное, которым можно меня охарактеризовать. Да, я вполне привлекательна. Даже могу быть красивой, если все кирпичики образа сложатся как надо. Но я ни разу не великолепна и не верю, что Ричард меня такой считает. Впервые я смотрю на него и вижу неискренность. И не могу удержаться от мысли, скольких же женщин Ричард называл великолепными? Уверена, их количество измеряется трехзначным числом.
– На самом деле не стоило, – повторяю я. Потому что мне больше нечего сказать.
– Мне так захотелось, – улыбается он и добавляет: – Ничего особенного.
Глядя на него, я вдруг прозреваю, насколько правдиво это утверждение. Для Ричарда в этом на самом деле ничего особенного. Кольцо. «Вилла д’Эсте». Секс. Я. Все это – ничего особенного. Наверное, я всегда об этом знала. Знала, что все перечисленное – лишь атрибуты образа жизни Ричарда, сладкой жизни на широкую ногу. И ошибочно считала, что тоже хочу вести такую жизнь.
Но все равно с какого-то момента – может, с начала этой поездки, – кажется, я надеялась на нечто большее. Надеялась найти в Ричарде то, что связывало меня с Беном. Но внезапно мне становится кристально ясно: Ричард не влюбляется в меня, а я – в него. Мы не создаем каких-то длительных или особых отношений, а всего лишь хорошо проводим время. Это просто скоротечная интрижка, как он и сказал вчера вечером, только дата окончания еще не предопределена. Поняв это, я испытываю облегчение от того, что теперь знаю – мы оба чувствуем одно и то же. Но при этом меня охватывает глубокое разочарование. Разочарование в себе и в том, какой становится моя жизнь. Солнечный луч падает на подаренное кольцо, и я думаю: «Наверное, я больше похожа на Ричарда, чем на Бена. Я здесь, потому что больше похожа на Ричарда, чем на Бена».
Глава 22
Той ночью, летя обратно в Нью-Йорк, я только и делаю, что обдумываю наши с Ричардом отношения. Решаю, что подарить девушке кольцо, не состоя с ней в серьезных отношениях, все равно что сделать минет парню, к которому нет настоящих чувств. Подобное придает связи налет дешевки. Обесценивает и дарителя, и одаряемого. Я не согласна так воспринимать кольцо Ричарда (и свои минеты). Мне хочется быть просвещенной, современной, независимой и сексуально свободной. Говорю себе, что мы с Ричардом относимся друг к другу одинаково. Никто никого не использует, или же, возможно, мы оба используем друг друга в равной степени. Нет обмана и притворства. Ричард – взрослый многоопытный человек, способный самостоятельно решать, как ему тратить деньги. А я тоже в силах сама выбрать, с кем мне спать. Но несмотря на эти рациональные доводы, наши отношения больше не кажутся мне чем-то правильным. Каждый раз при взгляде на кольцо меня мутит.
Ко времени, когда мы приземляемся в Нью-Йорке и берем такси в город, мое настроение передается Ричарду, и наши разговоры становятся заметно натянутыми. Он уже дважды спросил меня, все ли нормально, что разительно отличается от прежнего легкого течения беседы. Оба раза я коротко ответила «да», потому что довольно сложно сказать кому-то не настроенному серьезно по отношению к тебе, что ты тоже не воспринимаешь его всерьез, но при этом по непонятной причине чувствуешь себя не в своей тарелке. Это напоминает звонок бывшему парню с сообщением, что больше его не любишь. Или заявление только что уволившему тебя начальнику, что тебе уже давно не терпелось уйти по собственному желанию. Просто странно.
Кроме того, в последнюю очередь я хочу показаться неблагодарной. Я благодарна. Наша поездка понравилась мне настолько, насколько вообще может понравиться поездка в компании нелюбимого человека. Когда мы подкатываем к дому Джесс, я целую Ричарда и в последний раз говорю ему спасибо.
– Сегодня я буду по тебе скучать, – улыбается он.
– Я тоже буду скучать по тебе, – отвечаю я, и впервые в жизни ему лгу.
Сейчас я действительно скучаю по одному человеку, но его зовут не Ричард.
* * * * *
– Ну? – набрасывается на меня Джесс, едва я открываю дверь. На подруге мужская майка большого размера и микрошорты из обрезанных джинсов времен колледжа, нижний край которых окаймлен длинной бахромой. – Как все прошло?