Детонепробиваемая (ЛП)

Он наклоняется через сидение и открывает мне дверь. Усаживаюсь и спрашиваю:

– Эй! Где же твои ковбойские брюки с прорезью?

– Передумал, – отвечает Ричард, целуя меня в щёку. – Ммм… Вкусно пахнешь. Дай догадаюсь: любимые духи экс-муженька?

Улыбаюсь и говорю правду:

– Вторые любимые.

– Ааа… Стратегично. Если будешь благоухать его самыми любимыми, то покажешься навязчивой. Всё ещё думающей о нём. А если самыми нелюбимыми, то будешь выглядеть злюкой, но опять же всё ещё думающей о нём.

Я смеюсь, потому что Ричард попал в точку. Так приятно быть рядом с мужчиной по природе не ревнивым. Чувствую, что могу рассказывать Ричарду обо всём.

– Виновна по всем пунктам, – иронизирую я.

– Кто бы сомневался, – ухмыляется Ричард. – Сегодня у нас есть запретные темы?

Предупреждаю, что ему следует избегать упоминания развода и детей.

– Что, конечно, включает в себя развод из-за детей. А остальное все можно.

Мы едем в квартал, где живут Энни и Рэй, удачно минуя пробки, и прибываем минута в минуту. Ричард платит за такси, и мы без зонтов выбираемся с заднего сиденья и ныряем в подъезд, где мой спутник выбрасывает пустой картонный стаканчик из-под кофе в контейнер для мусора. Хозяева отпирают нам по домофону, и мы поднимаемся по лестнице на нужный этаж, где видим, что дверь квартиры приоткрыта.

– Есть кто-нибудь? – спрашиваю я, вытирая ноги о сизалевый коврик. Сердце начинает бешено стучать при мысли, что Бен уже внутри.

– Заходите-заходите! – щебечет из-за двери Энни.

Толчком открываю дверь и кладу подарок — гравированную серебряную чашку — на столик в прихожей. Смотрю в гостиную и вижу, что мы явились в числе первых. Чувствую странную смесь разочарования и облегчения, когда не нахожу среди прибывших Бена. В первый раз мне приходит в голову, что, возможно, его и не будет. Возможно, он меня избегает. Или его нет в городе. Может, он проводит отпуск с Такер. Да, надо было просто спросить Энни.

– Клаудия, лапочка! – пронзительно визжит Энни. Она держит Реймонда-младшего на бедре, но крепко обнимает меня свободной рукой. Не могу поверить, как сильно младенец изменился всего за несколько месяцев. Он уже не крохотный новорожденный c тонюсенькими ножками, а активный пухлый малыш, словно из рекламы детского питания. Дети – это самое осязаемое напоминание о том, что время проходит, но я не поддаюсь побуждению сказать, как же сильно Реймонд вырос. Не хочу подчёркивать, каким невнимательным другом я была и как давно мы не виделись.

– Привет, Энни! – говорю я, целуя хозяйку в щёку, перед тем как вновь обратить внимание на её сына. На нем кремовый полотняный комбинезончик с круглым отложным воротничком, который, вероятно, гораздо дороже большинства моих нарядов. В вопросах одежды Энни придерживается европейского подхода: в её гардеробе очень мало предметов, но все они чрезвычайно высокого качества.

Я поднимаю голос на несколько октав и выпеваю:

– Ну привет, малыш Реймонд!

Всегда чувствую себя скованно, почти по-дурацки, когда разговариваю с младенцами или детьми чуть постарше, с которыми меня не связывают кровные узы. Реймонд хмурится и отворачивается, зарываясь лицом в плечо матери и мёртвой хваткой цепляясь за её локоть. Будто знает правду обо мне, знает, что мой брак распался из-за того, что я не хотела себе такого, как он. Разве не общеизвестно, что дети и собаки умеют чувствовать людей?

Энни с нетерпением смотрит в сторону Ричарда, и я говорю:

– Энни, позволь тебе представить моего друга Ричарда. Ричард, это Энни и Реймонд.

– Рад познакомиться с вами, Энни, – кивает Ричард и похлопывает Реймонда по мягкому месту, отчего шуршит памперс: – Эй, приятель, как дела?

Реймонд оборонительных позиций не сдает. С ним этот фокус не проходит.

– Взаимно приятно, Ричард, – кивает Энни, и в её глазах промелькивает выражение любопытства. Я не сообщила ей деталей по телефону, да и она не задавала вопросов. Догадываюсь, что ей потребовалась вся сила воли, чтобы не вникать в подробности. «Так что? Всё хорошо?» – спросила она тогда, а я сказала, что да. А теперь перед ней тому доказательство: изысканный мужчина старше меня.

Ричард и Энни заводят светскую беседу. В основном Энни расспрашивает  Ричарда. «Чем вы занимаетесь? О, так вы работаете вместе? И как давно? Откуда вы родом?» Он отвечает вежливо, но кратко, и задаёт несколько встречных вопросов. Тем временем к нам с очень заинтересованным видом присоединяется Рэй.

Мне сразу становится ясно, что Рэю мой спутник не по душе. Что может означать очень многое. Например, ему жаль, что его дорогие друзья больше не вместе. Или он чувствует, что должен защищать Бена. А может, Рэй думает, что я из тех ничтожеств, которые готовы внести разлад в особенный день для его сына. Начинаю склоняться к последней версии.

Интересно, предупредила ли Энни своего благоверного заблаговременно? Конечно, да. Но, опять же, наверняка у неё голова была забита другими вещами, вроде всепоглощающей заботе о новорождённом. Может быть, она так замоталась с сыном, что вообще редко находит время поговорить с мужем.

Наблюдаю, как Рэй представляется Ричарду и в довольно агрессивной манере жмет ему руку. Потом поворачивается ко мне и цедит: «Рад тебя видеть, Клаудия». Есть что-то отстранённое в выражении его лица, и я ловлю себя на мысли, что наши общие друзья могли стать на другую сторону баррикады. На сторону Бена.

– Взаимно, – говорю я. – Поздравляю с важным днём в жизни Реймонда-младшего.

Энни заполняет возникшую паузу предложением выпить. Ричард смотрит на самодельный бар, сооружённый на другом конце комнаты, и благодарит Энни, при этом вызывается сходить за напитком сам.

– Кто-нибудь чего-нибудь хочет?

Я вижу полдюжины бутылок шампанского, расставленных как солдатики в карауле, и киваю. На часах всего одиннадцать, но я определённо готова выпить.

– Я буду то же, что и ты, – говорю я Ричарду, зная, что это прозвучит так, будто мы пара.

Неожиданно Рэй оживляется и восклицает:

– Дядя Бен явился!

Я резко втягиваю в себя воздух, но смотрю прямо перед собой на Реймонда-младшего. Знаю, что шестимесячный карапуз никак не может понимать, что происходит, но готова поклясться, что ребёнок Энни поворачивается ко мне, кривится, а потом улыбается Бену, который, судя по ощущениям, стоит непосредственно рядом со мной. Достаточно близко, чтобы распознать мои духи – потому что я чую естественный запах Бена, о существовании которого раньше и не подозревала. Запах, подобный тому, который улавливаешь при возвращении домой после долгого отпуска, когда понимаешь, что у твоей квартиры есть собственный уникальный аромат.

Бен наклоняется, чтобы поцеловать макушку Реймонда. Он не замечает вслух, как ребёнок вырос. Очевидно, заходил к Гейджам не один раз.

Потом бывший муж поворачивается ко мне и говорит:

– Привет, Клаудия.

Я выдыхаю и разрешаю себе на секунду встретиться с ним глазами. Он выглядит точно так же. Как Бен. Мой Бен.

– Привет. – Мой голос звучит неестественно, и я чувствую внезапную слабость. Физическую слабость, словно колени того гляди подогнутся. Я пытаюсь улыбнуться, но не могу. Не знаю, что делать с руками. Жаль, не успела выпить. Энни и Рэй обмениваются взглядами и уходят поприветствовать других гостей.

– Как ты? – выдавливаю из себя я, в то время как взгляд невольно падает на безымянный палец левой руки Бена, на котором больше нет кольца.

– Прекрасно. А ты?

Отвечаю, что тоже ничего, и краем глаза слежу за Ричардом. Он оглядывается, видит меня с Беном и отворачивается к окну, держа в руках фужеры с шампанским. Делает глоток из одного. Должно быть, Ричард понял, что я беседую с бывшим мужем.

– Рад тебя видеть, – искренне говорит Бен.

– Я тоже, – отвечаю я. Это в самом деле так.

– Хорошо, что ты пришла. Не был уверен, что ты согласишься.

Снова кошусь на Ричарда, который продолжает смотреть в окно.

– Я тоже не была уверена, что ты придёшь.