Страница 54 из 65
Именно поразительные военные и политические успехи ислама в начале его истории дают объяснение, почему турки и другие мусульманские народы так нескоро последовали примеру Петра Великого в том, чтобы противостоять Западу его же оружием, техникой, институтами и идеями. Петр Великий начал технологическую вестернизацию России меньше чем через сто лет после печального опыта — оккупации Москвы польскими захватчиками в 1610–1612 годах. С другой стороны, после турецкого поражения у стен Вены в 1683 году прошло больше ста лет, прежде чем турецкий султан сделал первый шаг на пути модернизации турецкой пехоты по западному образцу, и 236 лет, прежде чем турецкий правитель воодушевил своих соотечественников на то, чтобы принять западный образ жизни окончательно и бесповоротно.
Военные реформы, начатые султаном Селимом III, пришедшим к власти в 1789 году, были спровоцированы поражением Турции в великой русско-турецкой войне 1768–1774 годов. До той поры турки смотрели на Россию как на родственницу своих восточноправославных вассалов — презираемых ими греков и болгар; и вдруг они терпят сокрушительное поражение от рук этих неотесанных русских, поскольку последние овладели западной военной техникой. Что же касается движения за окончательную и полную вестернизацию, которую начал в 1919 году Мустафа Кемаль Ататюрк, то есть сомнение, что даже его потрясающее прозрение и демоническая энергия смогли бы разбудить турок и вытащить их из великого консерватизма, если бы после Первой мировой войны перед ними не встала острая проблема неизбежного выбора между окончательной и бесповоротной вестернизацией или полным уничтожением.
Дело в том, что контрнаступление Запада на исламский мир, ставшее после поражения турок под Веной в 1683 году в принципе неизбежным, задержалось некоторым образом из-за того, что Запад хранил историческую память о военной мощи турок и других мусульманских народов. На завоевание турками в XIV–XV веках восточноправославного христианского региона западный мир, памятуя опыт провалившихся крестовых походов, ответил не прямой атакой на Исламский мир, а обходным маневром. Он предпочел окружить ислам, покорив океан. Открытие морского пути вокруг Африки привело португальских мореплавателей на западный берег Индии. И это случилось за несколько лет до того, как моголы — последняя волна мусульманских завоевателей Индии — пришли туда по суше из Центральной Азии. Переход испанцев через Атлантику и Тихий океан обозначил на Филиппинах новую восточноазиатскую границу между западным христианством и исламом. До того Запад и исламский мир соседствовали только на противоположной стороне земного шара — в долине Дуная и в Западном Средиземноморье.
Действительно, благодаря покорению океана Запад сумел в конце XVI века накинуть лассо на шею исламу, однако затянуть петлю потуже отважился лишь в XIX веке. А до тех самых пор живучая память о прежних военных победах мусульман внушала Западу осторожность, а мусульманам самоуспокоенность.
Вывели мусульман из этого самоуспокоения неоднократные поражения Османской империи и других мусульманских держав от противников, оснащенных западным оружием, равно как и технологией и наукой, лежащими в основе современного западного военного искусства; реакция мусульман на этот новый для них опыт была точно такой же, как и у русских.
В Турции периода 1789–1919 годов, как и в России, начиная с 1699 года и по 1825-й революционеры — поборники вестернизации выходили, как правило, из молодого армейского или морского офицерства, что для западного ума удивительно, ибо в западных странах профессиональный офицерский корпус склонен быть не столько рассадником революции, сколько оплотом консерватизма. Тем не менее факты неопровержимы. В России самыми активными проводниками революционной программы Петра Великого по вестернизации страны были молодые офицеры его гвардии; более века спустя после петровских времен зачинателями неудавшейся революции 1825 года против угрозы консервативного правления Николая I были опять-таки молодые офицеры, воспринявшие западные политические идеи того времени в 1814 году, когда служили в международных оккупационных силах во Франции. Типичный жизненный путь русского революционного пропагандиста или лидера XIX века был таков: родиться в семье состоятельного помещика, поступить на военную или государственную службу, публиковать философские статьи в литературном журнале, рано уйти в отставку с императорской службы и провести остаток жизни как рантье, служа делу политических и социальных реформ в
России по западному образцу. В Турции по сути своей повторилась та же история. Не добившийся успеха первый султан-западник Селим III и его более удачливый последователь Махмуд II начали с организации армейских подразделений, обученных по западным образцам. И в турецкой революции 1908 года, которая успешно сделала то, чего не добилась революция 1825 года в России, главной движущей силой были именно молодые армейские офицеры.
В случае с Турцией причина, выдвинувшая на первый план в движении за вестернизацию молодых офицеров, вполне очевидна. Целью турецкой революции 1908 года было восстановить прозападное конституционное парламентское правление, установленное в 1876 году и почти сразу же отодвинутое в сторону реакционным правителем Абдул-Хами-дом II. Политической стратегией Абдул-Хамида в течение его тридцатилетнего диктаторского правления было подавить все и всяческие формы «опасных мыслей», чтобы быть уверенным, что западному либерализму никогда не удастся вновь поднять голову в Турции. Во время его правления были введены жесткая цензура книжной продукции и контроль за образованием; единственным исключением в систематическом обскурантизме Абдул-Хамида оказалось профессиональное обучение кадет военному делу. Абдул-Хамид патологически боялся революции, но в то же время ему достало ума понять, что если он не даст турецкому офицерству возможности идти в ногу с прогрессом западной военной науки, то он потеряет свою империю другим путем — в результате нападения какой-либо развитой в военном отношении державы. Разумеется, он пытался удержать образование офицеров в самых по возможности узких рамках профессиональных знаний, но как только эти молодые люди получили возможность изучать иностранные языки, чтобы иметь доступ к западным учебникам по военной технике, их умы уже невозможно было оградить от политических идей Запада. Таким образом, армейские офицеры оказались единственным классом в хамидовской Турции, открытым влиянию западных идей; вот почему в 1908 году, после тридцати лет деспотического обскурантистского режима, головным отрядом в новой атаке западного либерализма на Турцию стало самое молодое поколение армейского офицерства.
Необходимость вестернизации турецкой армии, признанную даже таким крайним реакционером, как султан Абдул-Хамид, еще за сто лет до тирана осознал, как мы уже упоминали, его либеральный предшественник, неудачник Селим III. Однако в той ранней главе истории даже убежденные сторонники вестернизации Турции не питали ни малейшей привязанности к чуждой им западной цивилизации, которую они сознательно внедряли. Их намерением было допустить лишь минимальную дозу западной культуры, чтобы не дать умереть «больному человеку Европы»; именно этот дух тайного и явного недоброжелательства приводил к провалу одну за другой попытки вестернизировать Турцию. Приговор истории этой старой школе вестернизации Турции можно было бы выразить так: «Каждый раз слишком мало и слишком поздно». Они надеялись, что Турция сможет противостоять в военном отношении западным державам, таким как, скажем, Австрия, либо вестернизирующимся, как Россия, если на солдат надеть западную форму, дать им в руки западное оружие и поставить над ними офицеров, получивших профессиональное западное образование. Все же остальное в Турции они хотели сохранить в неприкосновенности, на традиционной исламской основе. Причина, по которой эта политика дозированной вестернизации была обречена на провал и провалилась, заключается в одной непреложной истине, так и не осознанной первыми турецкими реформаторами, однако счастливо угаданной гением Петра Великого. Эта истина гласит, что любая цивилизация, любой образ жизни есть неразрывное целое, где все части взаимозависимы и нераздельны.