Пешка треф атакует

– Петровская! Не спи, трамвай пропустишь! – Гадецкий со всей своей дурацкой мочи хлопает указкой по столу. Все присутствующие подпрыгивают на стульях и скромно сутулятся, стараясь не смотреть на разбушевавшегося Гадецкого.

Петровская это я, а Гадецкий мой начальник по прозвищу «Гад». Он с незапамятных времен директор нашего «Теплоинжиниринга». Хоть с виду Гад и грозен, но по сути своей он не более, чем типичный трефовый валет, или слон, если в шахматах, а вот жена его Соня – самая настоящая пиковая дама, черная королева, ферзь и роковая женщина. Но, как говорится, «короля играет окружение». Вот и Гад наш, благодаря Соне, выглядит каким-никаким, а королем. Соня, хоть официально и числится домохозяйкой, но неизвестно еще, кто на самом деле руководит нашим «инжинирингом». Вернее это заказчикам и собственникам неизвестно, а вот сотрудникам «Теплоинжиниринга» всё известно доподлинно. Гад в присутствии Сони тише воды, ниже травы. Это он только на совещаниях перед подчиненными страсть разную непотребную изображает.

– Я не сплю, – бодрым голосом отвечаю я.

Заснешь тут, когда у Гада в руках эта указка. Ну, не может он без указки совещаться. Уж, каких только шуток про эту указку наши офисные острословы не придумали. Только ленивый насчет указки Гадецкого ничего не сказал. Я вот, правда, подумываю себе специальную строительную каску для совещаний завести. Тогда никакая указка мне не будет страшна.

– А раз не спишь, отвечай! – Гад завозил указкой по доске, на которой был прилеплен календарный план. Ни дать ни взять учитель младших классов.

– Отвечаю, – говорю я и преданно смотрю в глаза начальника. Я его не боюсь ни капельки. Так уж вышло. Наверное, это от того, что мне нечего терять и, чего греха таить, я ведь пешка-то незаменимая. Иногда я даже думаю, что может и не пешка я вовсе, а конь. Вернее, лошадь. Настоящая трефовая лошадь. Е2-Е4. Или как там эти лошади ходят?

– Издеваешься? – Указка нацеливается в мою голову, а сам Гад постепенно багровеет.

– Никак нет, размышляю, как бы повежливей это сказать, – действительно, в голове у меня крутятся только заковыристые матерные выражения. Однако мне материться нельзя. В нашей компании, где большинство работников мужчины, а менеджерами среднего звена являются именно прорабы, прорабские выражения знают все и все употребляют их с удовольствием. Я держусь и тем самым пытаюсь немного дистанцироваться от матерящегося коллектива. Зато и в моем присутствии дядьки наши ведут себя прилично и стараются не выражаться.

– Чего сказать? – по тону начальника чувствуется, что еще немного, и Гад точно меня этой указкой огреет. – Ты, говори, уже давай!

– Какого лешего, – я тщательно подбираю выражения, – вы именно меня сейчас тут спрашиваете про срыв сроков?

– А кого, мать твою, мне спрашивать? Это кто тут у нас всё напланировал? – Гад опять завозил указкой по доске, – Кто тут, бл… вот эти сроки нарисовал?

– Сроки я нарисовала, – честно признаюсь я в том, что и так ежу понятно. – А вот комплектующие кто-то совсем другой вовремя не заказал! Этот мистер Икс почему-то решил, что у нас на складе всего такого просто завались, теперь ждем-пождем пока трубы нужные к нам приедут, – это я совершенно недвусмысленно Гаду на Ковальчука намекнула. Этот Ковальчук был недавно Гадом волшебным образом из прорабов произведен в собственные заместители. Да и прорабом-то он всего ничего, месяц с небольшим только и отмантулил. И вот, здрасьте, извольте бриться! Вот вам место, на которое пешка, она же лошадь, Петровская уже давно как нацелилась! Место хорошее, ничего не скажешь. Завидное такое место. Никаких тебе финансов, налогов, товарных запасов и людских ресурсов. Знай себе выполняй план, Петровской нарисованный, строй помаленьку на всем готовеньком и при большой зарплате. Откуда он только такой Ковальчук на мою шею взялся? Тоже мне, еще тот слон – офицеришка шахматный.

Ковальчук лысый на всю голову. А у лысых масть определить не так-то просто, но я подозреваю, что он бубновый. Бубновый слон, он же валет, а бубновый валет, как всем известно, означает пустые хлопоты. Уж, чего, чего, а хлопот мне от этого Ковальчука явно прибавилось. То, вот как сейчас, трубы вовремя не закажет, то насосы не те закупит, или закупит да не той системы. Понятно, что Ковальчук товарищ блатной, но кому от этого легче? А главное, с него всё, как с гуся вода. Между нами говоря, я, конечно, могла бы вовремя проконтролировать и трубы, и насосы. Не впервой! Но мне что, больше всех надо, что ли?! За «спасибо» ишачить. Даже не за «спасибо». Дождешься, пожалуй, от них «спасиба» этого. Это ж само собой разумеется, что Петровская за всех работать должна. Хватит. Фигушки вам.

На мои слова Ковальчук только ухмыльнулся. Еще бы, ведь Гад вместо него тут же накинулся на отдел снабжения:

– Отвечайте, почему трубы вовремя не заказали? – Указка от моего лица благополучно нацеливается в лицо начальника отдела снабжения.

– А я знал, что эти трубы нужны? – Начальник отдела снабжения смотрит мимо Гада на меня и выразительно жмет плечами, только что пальцем у виска не крутит. Конечно, он прав. Ему ж никто никакой заявки не подал!

– Вы б еще начальника транспортного цеха спросили? – с моего змеиного языка, который никто не видит, но наличие которого у меня все давно уже подозревают, капает яд. Вот в природе, однозначно, ядовитые лошади не встречаются, а у нас в «Теплоинжиниринге» есть.

– Какого такого начальника транспортного цеха? – Гад еще больше наливается пунцовым и зависает надо мной. – Петровская! Ты мне что тут мозги полощешь?

– Борис Иванович, – не выдерживаю я. – Сколько можно уже? Чего вы из себя лялечку невинную изображаете? У вас вон тут целый заместитель директора нога на ногу сидит и ухмыляется. Это он должен разработанный плановым отделом производственный план получить и работать с ним. Выполнение обеспечивать! Увязывать промеж собой проектировщиков, монтажников, снабжение и заказчиков. А если понадобится, то и транспортный цех, которого у нас нету! Я за Ковальчука работать больше не собираюсь. Хватит уже. Я разве щука волшебная или рыба золотая? Давайте уже назначайте меня на его место. Я давно согласна, и вы это знаете.

После того, как бывший заместитель Гадецкого, он же по совместительству и наш главный инженер, попал в больницу с инфарктом, а потом и вовсе вышел на пенсию, все его функции как-то само собой повисли на мне. Гад выписывал мне премии за переработку и просил потерпеть. Я, конечно, уже губищи раскатала, что не ровен час стану заместителем директора со всеми вытекающими. Мне эти вытекающие до зарезу нужны. Но не тут-то было! Это и понятно, все хотят быть заместителями директора, а вот стать начальником планового отдела вместо меня желающих точно нет.

– Ковальчук! – Гад разворачивается в другую сторону. – И, правда, ухмыляется!

– А чего она! – Ковальчук хитро щурится и тычет в мою сторону пальцем, – Все ей только и звонят. Чуть что к ней сразу бегут. Она же на себя весь производственный процесс замкнула.

Один другого краше. Этот с пальцем, тот с указкой. Хотя, надо признать, стиль совещаний в нашем «Теплоинжиниринге» Ковальчук выдерживает безукоризненно. Быстро перенял. Уж, если директор учителя младших классов изображает, то и все присутствующие должны вести себя, как младшие школьники.

– «Она», надо понимать, это про меня, – снисходительно замечаю я и кладу ногу на ногу, при этом коленка моя показывается из-за стола для совещаний. Я в этой сцене уже старшеклассница.

– Петровская! – надо мной опять зависает указка. Старшеклассницам в нашей начальной школе не место. Я вздыхаю и прячу коленку.

– Сам дурак! – свистящим шёпотом говорю я Ковальчуку, борясь с желанием показать ему язык, а потом заглядываю в глаза к начальнику. – Борис Иванович, все ко мне бегут, потому что ваш Ковальчук ничего не решает, – нежно лепечу я. – Не умеет он! Гоните его в шею, пожалуйста.

– Это я, Петровская, сам как-нибудь решу, кого и куда мне гнать! Ты вот, например, готовься, в среду в Одессу полетишь.