Страница 48 из 52
При этих словах вошел камердинер Гиацинт и доложил, что герцога просят к телефону. Разъяренный герцог поднял трубку и рявкнул:
— Что угодно?.. Да, это я, герцог де Сарзо-Вандом.
Неизвестный собеседника сказал:
— Я должен принести извинения вам, господин герцог, и мадемуазель Анжелике. Это оплошность моего секретаря.
— Вашего секретаря?
— Да, это были всего лишь наброски приглашений, и я хотел, чтобы вы прежде посмотрели их. К сожалению, мой секретарь решил…
— Простите, сударь, кто вы такой?
— Как, господин герцог, вы не узнали мой голос? Голос вашего будущего зятя?
— Что?
— Я — Арсен Люпен.
Герцог рухнул на стул. Он был бледен как смерть.
— Арсен Люпен… Это он… Арсен Люпен…
Анжелика улыбнулась.
— Вы же видите, папа, это всего лишь шутка, мистификация.
Но герцог снова впал в ярость и, жестикулируя, бегал по кабинету.
— Я подам жалобу! Недопустимо, чтобы этот тип насмехался надо мной! Если у нас еще существует правосудие, оно должно вмешаться!
Вновь вошел Гиацинт. На сей раз он принес две визитные карточки.
— Шотуа? Лепти? Не знаю таких.
— Это журналисты, господин герцог.
— Что им угодно?
— Они хотят поговорить с господином герцогом относительно… свадьбы.
— Гнать в шею! — взорвался герцог. — И скажите швейцару, что мой особняк закрыт для подобной публики.
— Папа, прошу вас… — робко вступила Анжелика.
— А ты, дочь моя, помолчи. Если бы ты в свое время согласилась выйти за одного из твоих кузенов, мы не попали бы в это дурацкое положение.
В тот же вечер один из журналистов напечатал на первой странице своей газеты довольно фантастический репортаж о походе в родовую обитель Сарзо-Вандомов на улице Варенн, в котором насмешливо описывал гнев и протесты старого аристократа.
На следующий день другая газета поместила интервью с Арсеном Люпеном, которое он якобы дал в кулуарах Оперы. Арсен Люпен заявил:
— Я полностью разделяю негодование моего будущего тестя. Посылка этих писем была ошибкой, за которую я не несу никакой ответственности, и тем не менее я публично приношу извинения. Подумайте сами! Еще даже не установлен день свадьбы! Мой тесть предлагает начало мая. Но мы с моей невестой считаем, что это слишком поздно. Ждать целых полтора месяца!
Особую пикантность этому скандалу, чем в полной мере наслаждались друзья дома, придавал характер герцога, его спесивость, закостенелость взглядов и принципов. Последний представитель баронов Сарзо, самого древнего рода Бретани, правнук того Сарзо, который, женившись на герцогине де Вандом, лишь после десяти лет Бастилии согласился принять титул, навязываемый ему Людовиком XV, герцог Жан остался верен всем предрассудкам старого режима. Юношей он последовал за графом де Шамбором[11] в изгнание. В старости отказался от места в Бурбонском дворце[12], заявив, что Сарзо может заседать только среди равных себе.
Скандал задел его за живое. Он просто исходил от негодования, ругал Люпена на все корки, грозил ему всеми возможными карами и попрекал дочку:
— Вот видишь! Если бы ты была замужем… И у тебя был богатый выбор! Все трое твоих кузенов, Мюсси, д'Амбуаз и Каорш, знатны, имеют хорошую родню, достаточно состоятельны и до сих пор не оставили мысли получить твою руку. Почему ты им отказала? Ах, да! Мы мечтательны и чувствительны, а кузены наши либо слишком толстые, либо слишком худые, либо чересчур заурядны!
Действительно, Анжелика была мечтательна. С детства предоставленная самой себе, она перечитывала все рыцарские и старые чувствительные романы, стоявшие на полках книжных шкафов фамильной библиотеки, и жизнь ей представлялось сказкой, где юные красавицы всегда счастливы, а остальные девушки до самой смерти ждут жениха, который так и не приходит. Стоит ли выходить за одного из кузенов, которые зарятся лишь на ее приданое, на миллионы, завещанные ей матерью? Уж лучше оставаться в старых девах и мечтать…
Она тихо ответила:
— Папа, не надо так переживать. Забудьте эту нелепую историю.
Но как он мог забыть? Ежедневно рана его воспалялась от нового булавочного укола. Через три дня Анжелика получила прекрасный букет цветов со вложенной в него визитной карточкой Арсена Люпена. Стоило герцогу прийти к себе в клуб, как кто-нибудь замечал:
— Очень забавная эта сегодняшняя заметка.
— Какая еще?
— Да очередная мистификация насчет вас. Ах, так вы еще не знаете? Нате, прочтите.
«Г-н Арсен Люпен намерен просить у Государственного Совета присоединить к его фамилии фамилию жены, дабы впредь именоваться Люпен де Сарзо-Вандом».
Назавтра в газетах читали:
«Поскольку невеста в соответствии с неотмененным ордонансом Карла X является обладательницей титула и герба Бурбонов-Конде, последней наследницей которых она является, старший сын Люпена де Сарзо-Вандома получит имя принц Арсен де Бурбон-Конде».
А еще на следующий день появилась реклама:
«Универсальный бельевой магазин демонстрирует приданое м-ль де Сарзо-Вандом. Инициалы: Л.С.В.»
Затем иллюстрированный листок опубликовал фотографию: герцог, его дочь и будущий зять, сидя за столом, играют в пикет.
С большой помпой была объявлена дата свадьбы: 4 мая.
Сообщались подробности брачного контракта. Причем Люпен проявил потрясающее бескорыстие. Он заявил, что подпишет контракт с закрытыми глазами, не зная суммы приданого.
Все это выводило из себя старого аристократа. Его ненависть к Люпену приняла просто устрашающие размеры. Он даже переломил себя и отправился к префекту полиции, который посоветовал герцогу быть настороже.
— Мы неоднократно имели дело с этим типом, он использует против вас один из своих излюбленных трюков. Простите мне, господин герцог, это выражение, но он вас «накручивает», так что не попадитесь в ловушку.
— Какой трюк, какая ловушка? — встревоженно спросил герцог.
— Он собирается запугать вас, чтобы в смятении вы совершили поступок, который не сделали бы, будь вы спокойны.
— Но, надеюсь, господин Арсен Люпен не рассчитывает на то, что я отдам ему руку моей дочери?
— Нет, но он надеется, что вы совершите, как бы это выразиться, оплошность.
— Какую?
— Как раз такую, какую он хочет, чтобы вы совершили.
— И что же вы мне посоветуете, господин префект?
— Возвратиться к себе, господин герцог, или, если весь этот шум вас раздражает, уехать в имение и пожить там спокойно, без тревог.
Беседа эта только усилила опасения старого аристократа. Люпен представлялся ему чудовищным злодеем, использующим самые коварные методы и имеющим сообщников во всех слоях общества. Герцог был подозрителен.
И жизнь его стала просто невыносима.
Он делался все раздражительнее и молчаливей, не принимал старинных друзей и даже претендентов на руку Анжелики, кузенов Мюсси, д'Амбуаза и Каорша, которые, перессорившись между собой по причине соперничества, приходили поочередно каждую неделю.
Без всякого повода он прогнал дворецкого и кучера, но, боясь впустить в дом людей Арсена Люпена, никого не принял на их место, так что камердинеру Гиацинту, который служил у герцога почти сорок лет и пользовался его полным доверием, пришлось взять на себя и конюшню и буфетную.
— Папа, — говорила Анжелика, пытавшаяся образумить его, — я не понимаю, чего вы так опасаетесь. Никто в мире не может принудить меня к безумному браку.
— Черт побери! Этого-то как раз я не боюсь.
— Чего же тогда?
— Если б я знал! Похищения, ограбления, нападения! Можно не сомневаться, мерзавец что-то готовит. И, конечно же, мы окружены его шпионами.
В один прекрасный день герцог получил газету, в которой была обведена красным карандашом следующая заметка:
«Подписание брачного контракта состоится сегодня вечером в особняке Сарзо-Вандомов. Церемония произойдет в узком домашнем кругу, и лишь несколько избранных будут допущены поздравить счастливых жениха и невесту. Свидетелями со стороны м-ль Сарзо-Вандом будут князь де Ларошфуко-Лимур и граф де Шартр, г-н Арсен Люпен представит лиц, которые имели честь принять близко к сердцу его дела, — г-на префекта полиции и г-на директора тюрьмы Санте».
11
Граф де Шамбор (1820 — 1883) — внук Карла X. После июльской революции 1830 г. изгнан из Франции. Был под именем Генриха V претендентом на французский трон.
12
В Бурбонском дворце заседала Палата депутатов.