Хрустальная пробка

— Здесь нечего делать, — сказал Люпен. — Скала крутая, высотой в 60 — 70 метров, и река окружает ее со всех сторон.

Немного дальше они нашли мост, по спускавшейся от него тропинке они прошли меж елей и дубов до площадки, на которой возвышалась массивная дверь, обитая железом и усаженная гвоздями. По бокам двери высились две большие башни.

— Здесь именно и живет псарь Себастиани.

— Да, — ответил Лебаллю, — там, в павильоне, посреди развалин, он живет с женой; у него трое взрослых сыновей, и все трое будто бы куда-то уехали именно в день похищения Добрека.

— Ого, — добавил Люпен, — совпадение знаменательное. Возможно, что вся затея была выполнена отцом и этими молодцами.

После обеда Люпен, воспользовавшись щелью, вскарабкался по скале направо от башен, откуда ему был виден павильон и остатки старой крепости: поближе стена с обломками камина, дальше колодец, здесь свод часовни и куча обвалившихся камней. Впереди вокруг дорога, и на другом ее конце остатки ужасного редута, почти сровненного с землей.

Вечером Люпен вернулся к Клариссе Мержи. С этих пор он носился между Амьеном и Мортепьером, оставляя Гроньяра и Лебаллю для непрерывных наблюдений.

Шесть дней прошло.

По-видимому, привычки Себастиани были связаны только с его занятиями. Он ходил в замок Монмор, гулял в лесу, совершал обходы ночью, выслеживал зверей.

Но на седьмой день, узнав, что будет охота и что какой-то экипаж отправился утром на ст. Омаль, Люпен спрятался в чаще кустов, окружавших площадку перед дверью.

В два часа он услышал лай собак и людские возгласы. Они то приближались, то затихали вдали. Он услышал их еще раз днем уже менее ясно. Но вдруг посреди тишины он уловил топот лошади, а немного спустя он увидел всадников, пробиравшихся по дорожке возле речки… Он узнал маркиза д'Альбюфе и Себастиани. Доехав до площадки, оба слезли, а женщина, по всей вероятности, жена псаря, отворила ворота. Себастиани привязал поводья к кольцам, вделанным к столбу в трех шагах от Люпена, и поспешил за маркизом. Ворота за ними закрылись.

Тотчас же, несмотря на то что было еще совсем светло, рассчитывая на пустынность этого места, Люпен забрался в углубление щели, очень осторожно просунул голову и увидел двух мужчин и жену Себастиани, спешивших к развалинам. Себастиани раздвинул густой плющ и обнаружил лестницу, по которой спустились он и Альбюфе, оставив на страже жену.

Так как и думать нечего было последовать за ними, Люпен вернулся в свое убежище. Немного спустя ворота опять открыли. Маркиз д'Альбюфе выглядел сильно рассерженным. Он бил хлыстом по сапогам и произносил со злостью слова, которые удалось расслышать Люпену.

— Ах, мерзавец. Он у меня заговорит. Сегодня вечером, ты слышишь, Себастиани, в десять часов вернусь. Мы будем действовать. Ах… скотина.

Себастиани отвязывал лошадей. д'Альбюфе повернулся к женщине.

— Пусть ваши сыновья хорошенько постерегут его. Если кто-нибудь попробует его освободить, тем хуже для него. Люк наготове… Могу я рассчитывать на них?

— Как и на их отца, маркиз, — уверил псарь. — Они знают, что маркиз уже сделал для меня и что он хочет сделать для них. Они не остановятся ни перед чем.

— На лошадей, — сказал д'Альбюфе, — и вернемся на охоту.

События разворачивались так, как предполагал Люпен. Во время поездок на охоту д'Альбюфе выполнял свое дело, так что никто и не догадывался о его хитрости. Себастиани, который из чувства благодарности был ему предан душой и телом, сопровождал его и вместе они навещали пленника в то время, как сыновья и жена неотступно стерегли его.

— Вот каковы дела, — заключил Люпен Клариссе Мержи, встретившись с ней в гостинице, находившейся поблизости. — Сегодня в десять часов вечера маркиз подвергнет Добрека немного грубому, но необходимому допросу, к которому я и сам должен был прибегнуть.

— И Добрек откроет свой секрет, — сказала Кларисса, уже расстроенная.

— Я боюсь этого.

— В таком случае?

— В таком случае — отвечал Люпен, который казался совсем спокойным, — у меня два плана: или помешать свиданию…

— Но как?

— Опередив д'Альбюфе. В девять часов Гроньяр, Лебаллю и я проникнем в укрепления, завладеем крепостью, осадим башню, обезоружим гарнизон, и Добрек наш.

— Если только сыновья Себастиани не спустят его в люк, о котором упоминал маркиз…

— Впрочем, я думаю прибегнуть к первому моему способу как к последнему средству или если нельзя будет выполнить другой мой план.

— А в чем состоит другой план?

— Присутствовать на свидании маркиза с Добреком. Если Добрек не будет говорить, мы выиграем время и подготовим похищение его в более выгодных условиях. Если он откроет секрет или вернее его принудят открыть место, где находится список 27-ми, я буду знать это в то же время, как и Альбюфе, и, клянусь Богом, что воспользуюсь тайной раньше него.

— Да, да, но как вам удастся попасть туда?

— Не знаю еще, — признался Люпен. — Это зависит от некоторых сведений, которые собирает Лебаллю.

Он ушел из харчевни и вернулся лишь час спустя. Вскоре появился Балу.

— Достал книжку? — спросил он у своего товарища.

— Да, патрон. Та самая, которую я видел у торговца газет в Омале. Получил за десять су.

— Давай ее сюда.

Лебаллю подал старую, грязную брошюру, на которой было написано: «Посещение Мортепьера, 1824 г.» с рисунками и планом.

Люпен сразу же отыскал на плане башню.

— Вот это самое место и нужно. Там было прежде три этажа над землей и два в подземелье, из которых один теперь завален обломками, а другой… Смотрите, вот где погребен наш друг Добрек. Какое замечательное название: «Зал пыток». Бедный друг. Комната отделена от лестницы двумя дверями. Здесь, очевидно, и находятся трое братьев с ружьями.

— Но ведь вам невозможно пройти незамеченным?

— Невозможно… Разве что пробраться сверху через обрушившийся этаж и поискать ход с потолка. Но это уж очень ненадежно…

Он продолжал перелистывать книгу. Кларисса спросила, нет ли в зале окна.

— Да, со стороны реки просто маленькое отверстие; вот она на карте. Но… оно находится в 50 метрах над водой и по отвесной скале. Значит, одинаково невозможно.

Он пробежал глазами книгу. Внимание его остановила одна глава под названием: «Башня влюбленных». Он прочел первые строчки: «Давным-давно замковая башня была названа жителями „Башней влюбленных“ в воспоминании о драме, разыгравшейся здесь в средние века. Граф де Мортепьер, получив доказательство неверности своей жены, запер ее в комнату пыток. Она провела там около 20 лет. Однажды ночью ее возлюбленный граф Танкарвиль в безумной отваге поставил прямо в реку лестницу, взобрался по ней параллельно береговой скале до отверстия комнаты, спилил прутья решетки и, освободив свою милую, стал спускаться с нею при помощи веревки. Они уже достигли начала лестницы, когда со стороны окружной дороги раздался выстрел и ранил мужчину в плечо. Оба возлюбленных полетели в пространство…».

Наступило долгое молчание; под влиянием слышанного, каждый невольно представлял себе трагическое происшествие. Так изумительная и самоотверженная храбрость человека, рискнувшего жизнью, чтобы спасти женщину, три или четыре века тому назад была поругана бдительной стражей.

Люпен посмотрел на Клариссу. Каким смущенным и умоляющим взглядом ответила она ему. Это был взгляд матери, которая пожертвовала бы всем для спасения сына и которая требовала от него даже невозможного.

— Балу, — сказал он, — найди крепкую и тонкую веревку в 50 или 60 метров, чтобы я мог обмотать ее вокруг пояса. А ты, Гроньяр, примись за поиски трех или четырех лестниц и свяжи их друг с другом.

— Что вы говорите, патрон, — воскликнули оба разом. — Что вы хотите делать. Да это безумие…

— Почему? Разве я не могу сделать того же, что удалось другому?

— Но ведь сто шансов против одного, что вы сломаете себе голову.

— Ну хоть один шанс есть за то, что я не сломаю головы?