Страница 1 из 14

Религер. Последний довод

Бурмистров Денис Евгеньевич

Денис Бурмистров

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог

– Верю!

Человек хрипит, извиваясь в холодной осенней луже. Каблуки дорогих ботинок загребают грязь, оставляя неглубокие борозды. Бледное лицо с рваными дырами вместо глаз, перекошенный рот, сжатые до скрипа зубы.

Намокшее пальто придает человеку схожесть с раздавленной мухой: полы мятыми крыльями прилипли к асфальту узкого переулка.

Вокруг происходит действо. Вокруг прыгают тени и сверкает сталь. Воздух гудит от молитв и криков смерти, яркие вспышки обжигающего света проецируют на стены длинные, кривые силуэты.

– Верю!

Распростертый человек находится в эпицентре происходящего. Он не слышит ничего, кроме собственного клокочущего хрипа.

Разорванная шелковая повязка, некогда прикрывающая глаз мужчины, ленивой змеей оплетает рукоять красивого стилета, хищное лезвие тускло отражает в себе окружающий мир.

Человек слепо тянется к своему оружию, безошибочно определяя его местоположения. Тонкие, обескровленные пальцы стучат по зернистой поверхности асфальта в паре миллиметров от рифленой рукояти. Но не хватает как раз этих миллиметров, никак не достать.

Вспышка света озаряет лежащего, перевернутый бак помойки, серую молнию спасающейся бегством крысы. Раскатисто загрохотало, ударило звуком по окнам близлежащих домов, запахло грозой. Раздался чей-то пронзительный крик. Плеснула на стену дымящаяся кровь.

Пальцы лишенного глаз мужчины в последний раз дергаются, тщетно силясь достать такой близкий клинок. Обессилено замирают, так и не добившись своего.

Мужчина, распростертый в холодной осенней луже, умирает. Сегодня в этом он не одинок.

Рядом с ним расстается с жизнью еще один человек. Он, кашляя кровью, последним рывком дотягивается до безглазого, до своего бывшего врага, роняет на скрюченные пальцы свою, еще теплую, руку. Шепчет:

– Верь…

Обоих накрывает хлынувший с новой силой ноябрьский ливень.

Глава 1

«– Необходимо ли государству наличие института церкви? Я имею в виду некую общенациональную культуру единого вероисповедания.

– Я понял ваш вопрос. Отвечу следующее – ограничение граждан в возможностях выбора вероисповедания ведет к ущемлению свобод человека. Единый же институт церкви ограничит этот выбор рамками государственной диктатуры…»

Некоторым временем ранее

Сигарета раскуривалась плохо. Слабый огонек лизал желтоватую промокшую бумагу с торчащими из нее палочками табака, отчаянно пытаясь разжечь кончик мятого цилиндрика. Наконец, нехотя, по бумаге побежали огненные трещинки, задымились.

Мужчина затянулся, убрал зажигалку в карман промокшего пальто. Багровый отсвет сигареты осветил запущенную щетину, немного на сторону нос и черную шелковую повязку через левый глаз. Второй, здоровый глаз, угрюмо щурился, внимательно рассматривая происходящее через дорогу.

Внимание одноглазого обращено на нервную суету у входа в ресторан с красной неоновой вывеской «Росинер». Несмотря на поздний час, в заведении сегодня много посетителей, их видно сквозь большие, подсвеченные синим, окна. Свет из этих окон падал на мокрые капоты припаркованных у обочины машин, отражался в лужицах на мраморной дорожке вдоль фасада.

Возле самой двери, у стеклянного турникета, замер блюститель порядка в промокшей форме. Еще двух полицейских видно в зале ресторана, они скорым шагом направились за распорядителем вглубь заведения. Там, за плотной гардиной цвета индиго, находились туалетные комнаты.

Спустя непродолжительное время к ресторану подъехала машина «Скорой помощи», монотонно мигая маячками. Деловитые люди в белых халатах, со свойственным им рабочим равнодушием, вытащили из кареты носилки и проследовали внутрь «Росинера». Под взволнованные взгляды гостей заведения, санитары пересекли зал и скрылись за гардиной.

Огонек сигареты мигнул у самого фильтра. Одноглазый уронил окурок в чугунный тюльпан урны и переступил с ноги на ногу. Скрипнула кожа черных перчаток – мужчина поправил тонкое кашне в развороте воротника пальто.

Ночное небо бомбило город дождем. Тяжелые капли залетали под железный грибок автобусной остановки, стоящий на противоположной от ресторана стороне дороги. Изогнутый навес не спасал от всепроникающей осенней сырости.

От воды ткань пальто промокла, неприятно холодила плечи. Становилось неуютно. Но уходить еще рано, мужчина должен убедиться, что все сделано до конца.

Шли минуты. С шелестом проносились мимо ресторана машины. Грузно прокатился скособоченный автобус с темным салоном и надписью «В парк» вместо номера. Редкие прохожие спешили домой, перепрыгивая лужи. Ветер донес пьяный женский смех со стороны близлежащей аллеи.

Наконец, гардина цвета индиго качнулась, волной отошла в сторону, пропуская двух санитаров с носилками. Следом за ними вышли распорядитель ресторана с красным лицом и полицейский. Их лица озабоченные и напряженные.

Вся процессия миновала турникет и понурого постового на входе. Через мгновение носилки с шумом въехали в утробу машины, двери «Скорой помощи» гулко захлопнулись. Автомобиль, не торопясь, вырулил на проезжую часть, пропустив наглое такси, и молчаливым призраком покатил в сторону больницы. Ни проблесковых маячков, ни сирены медики не включали – мертвецу быстрая доставка ни к чему.

Одноглазый чуть заметно кивнул, удовлетворенный увиденным, стряхнул ладонью воду с плеч, поднял воротник и прогулочным шагом направился в противоположную убывшей «Скорой помощи» сторону. Его рослая фигура еще раз мелькнула в конце улицы, попав в круг света от фонаря, но потом и вовсе растаяла в лабиринте ночного города.

Одноглазого мужчину зовут Егор Волков. Он – религер.

Нарастающая трель телефонного звонка, вырвала его из омута сна, требовательно и бескомпромиссно. Егор мученически застонал, простер руку в сторону тумбочки и зашарил пятерной в поисках мобильника. На пол полетели пустая пузатая бутылка из-под коньяка, зажигалка. С четвертого шлепка одноглазый накрыл-таки вибрирующий телефон, потащил к себе, практически уронил на подушку возле уха. Разомкнул слипшиеся губы и хриплым голосом выдохнул:

– Алло.

– Разбудил? – без тени сожаления поинтересовался бесцветный мужской голос.

Егор лишь замычал, ожесточенно массируя ладонями лицо.

– У меня плохие новости, – раздалось из динамика.

Волков насильно заставил себя сесть, ощущая в голове перекатывающийся свинцовый шар, тяжело бьющийся о стенки черепа. Облизал пересохшие губы шершавым языком. Прижал прохладный пластик телефона к щеке:

– Что случилось?

– Кирилла Сухнова полчаса назад нашли повешенным у себя дома.

– А-а, черт, – глухо выругался Егор. – Хреново. Кому еще звонил?

– Владу, Артему и Сергею. Подъедешь?

Егор, сощурившись, кинул взгляд на настенные часы.

– Дай мне минут сорок, в себя придти. К половине третьего буду.

– Быстрее никак?

– Не думаю. Но я приложу все усилия.

Экран телефона погас, Волков отложил его в сторону. Глубоко вздохнул, разминая шею ладонью. Привычно потянулся к пачке сигарет. Бросил проясняющийся взгляд в сторону холодильника. Там должно еще остаться пиво.