Горький ветер

— Ну, теперь держитесь! — прорычал он. — С меня достаточно! Слезай с брички, Маддокс, или тебе же будет хуже, потому что я уже теряю терпение!

Подходя к бричке, он поигрывал кнутом в правой руке. Похоже было, что он собирается испробовать его на Томе. Но вдруг раздался щелчок ружейного выстрела, который заставил пони снова вздыбиться, но от этого пятеро нападавших замерли. Пуля пронеслась где-то в ветвях ивы у них над головами, и в наступившей тишине на землю упало несколько дробинок, словно еще несколько тяжелых капель дождя. Потом донесся голос, и на мост вышел Джек Мерсибрайт, неся в руке фонарь. Обрез лежал у него на сгибе локтя, из ствола поднимался дымок. Джек повернулся к Харри Йелленду.

— Отойди от брички, и вы все тоже, или он получит заряд в живот. И поскорее! Без глупостей! У меня сегодня был такой денек, что я как раз в настроении убить кого-нибудь, и вы мне подойдете.

— Это не твоего ума дело! — заорал Эмери. — Нам надо разобраться с Маддоксом, и к тебе это не относится!

— Ну хватит, — сказал Джек. — Прочь с дороги, не то Йелленд получит пулю.

Его мокрое бородатое лицо было хмурым и свирепым. Они поняли, что он сделает так, как сказал. Эмери смотал кнут и бросил его Бетони на колени. Он махнул сыновьям отойти от брички и увел их с моста, подняв фонарь по пути. Йелленд пошел следом, и все пятеро остановились на краю дороги, глядя, как Джек влезает в повозку.

Бетони дернула поводья, и пони потянул повозку по мосту. Когда они проезжали мимо, Эмери шагнул вперед, но при виде нацеленного на него обреза отступил и выместил свой гнев на каменном парапете, ударяя его кулаками.

— Мы до тебя доберемся, Том Маддокс, даже если нам придется долго ждать! Ни один убийца еще не ушел безнаказанным. Запомни, твое преступление тебя настигнет.

— Не обращай внимания, — посоветовал Джек, приглядываясь к нему. — Ты в порядке, парень? Похоже, тебе попали по голове.

— Я в порядке, — ответил Том. — Просто хочу поскорее к Линн.

— Теперь уже недолго, — сказал Джек.

— А как случилось, что вы пришли как раз сейчас? — спросила Бетони через плечо.

— Я получил записку от Линн, вот как. Она написала, что Тома забрали, так что я решил пойти в полицию в Чепсворт, как она просила.

— С обрезом? — сказала Бетони.

— Я видел, как Престоны вывалились из «Розы и короны» и рассудил, что они собираются выкинуть какой-то фокус. Так что я пошел к Билли Рейчету и одолжил у него обрез.

Том, ссутулившийся под дождем, чувствовал, как течет кровь из раны, струясь по щеке. Он вытер ее носовым платком. Рана болела не сильно, но вся голова гудела, особенно в затылке.

— Как Линн удалось послать эту записку?

— Она сама принесла ее, — сказал Джек. — Годвин видел ее.

— Что, пешком прошла всю дорогу?! — воскликнул Том и зарычал, ударив кулаком о кулак и сжав их между коленями. — Но ведь я велел ей не выходить из дома! Она не может ходить так далеко! А вдруг ей стало плохо на обратном пути? А вдруг она теперь потеряет ребенка?! — И вдруг из глубины тьмы и беспомощности он закричал дрожащим голосом: — Бога ради, Бетони, отвези меня домой!

Бетони хлестнула маленького пони, и они поехали быстрее сквозь кусающий дождь.

— Все хорошо, — сказала она, когда они наконец увидели Пайкхаус. — Все хорошо, Том, в окне горит свет, она, должно быть, там.

В Пайкхаусе на кухне миссис Джибс сняла свой грязный фартук, завернула его в газету и убрала в кожаную сумку. Она услышала звук подъезжающей брички и стояла, прислушиваясь. Потом подошла к двери и широко распахнула ее.

— Боже мой! — сказала она, увидев кровь у Тома. — Это ведь не полиция такое сделала?

— Миссис Джибс! Почему вы здесь? Где Линн?

— Линн в порядке. Так же, как и ваш маленький сын. Они оба себя отлично чувствуют. И теперь заслуженно отдыхают. Садись, парень, у тебя такой вид, будто это ты рожал.

— Нет-нет, — сказал Том. — Я хочу ее видеть.

— Незачем ходить туда, когда с тебя капает. Да еще и голова вся в крови.

— Конечно, он не пойдет, — сказала Бетони. Она повела его к ярко пылавшему огню. — Минута-другая уже не имеют значения. Тебе нужно высушить одежду.

Он снял шапку, куртку и заляпанную кровью рубашку, и миссис Джибс их забрала. Она повесила ему на шею полотенце.

— Вы уверены, что она в порядке? — спросил он. — Вы от меня ничего не скрываете?

— Честное слово, — сказала миссис Джибс, коснувшись его руки.

— Как давно малыш появился?

— Полчаса назад или около того, и если бы он появился немного раньше, то мог бы родиться между Пайкхаусом и Блеггом.

— Вы уверены, что она ничего не повредила себе?

— Она приложила все силы, но с ней все будет в порядке, я тебе обещаю.

— Может, нам вызвать врача?

— Да, — сказал Джек. — Поеду привезу его.

— На всякий случай можно, — согласилась миссис Джибс. — Доктора Дандеса из Нортона. Второй дом от почты.

— Скажите ему, что это срочно, — попросил Том.

— Я его привезу, не волнуйтесь, — сказал Джек, и за ним закрылась дверь.

Миссис Джибс высушила у огня рубашку. Она отдала ее Тому, и он оделся. Он весь дрожал, и пальцы едва могли застегнуть пуговицы. Ей пришлось помогать ему. Бетони принесла воду и смыла кровь с виска. Он перенес это молча, едва понимая, что она делает. Он заправил рубашку в брюки и провел рукой по волосам.

— Я достаточно опрятный? Теперь мне можно к ней подняться?

— Иди, — сказала миссис Джибс, — а я приду через минуту и покажу тебе малыша.

Линн лежала в маленькой спальне. Ей казалось, что она больше никогда не встанет. Рядом в плетеной кроватке лежал малыш — что-то похожее на куклу под одеялами, и только темное пятнышко волос выглядывало наружу. Она слышала голоса на кухне, и когда Том поднялся в спальню, повернулась к нему, вытянув руку.

— Ты поранил голову, — сказала она слабым голосом.

— Несчастный случай, — сказал Том. Ему не хотелось рассказывать ей о Престонах. — Ударился о низкую балку.

— Ты бледный и выглядишь ужасно. Они не имели права держать тебя так долго.

— Жаль, я не могу видеть, как ты выглядишь после такого дня.

— Мне не так уж плохо. Миссис Джибс просто чудесная. Она сказала тебе, что у нас сын?

— Да, я о нем слышал. Он здесь, рядом с тобой? Ему нравится кроватка, которую я сделал?

— Говори, — попросила она. — Кажется, он услышал твой голос и слушает тебя. Он поворачивает голову туда-сюда.

— Правда? — сказал Том и ощупью пошел к колыбели. — Как ты считаешь, он знает, что я его отец?

Когда он дотронулся до одеял, которыми был укрыт его сын, и почувствовал, как шевелится теплое тельце, такое маленькое, что-то подкатило к горлу, и у него перехватило дыхание. До сих пор малыш был просто частью Линн, частью их общей жизни, чем-то, что заставляло его переживать за нее. А теперь, когда он шевелился под одеялами и Том чувствовал его тепло под своими ладонями, его форму и то, как он дергался, пробуя силу своих маленьких ног и рук, он знал, что у малыша своя жизнь, свои сердце и душа и своя упрямая воля, свое место под солнцем.

— Возьми его, — сказала Линн. — Он ведь твой сын.

— Я боюсь, — признался он. — Я ведь не вижу и могу сделать ему больно.

Лестница заскрипела, и в комнату вошла миссис Джибс. Она взяла малыша из кроватки и положила на руки Тома. И теперь, держа на руках это теплое существо, с такой удивительной силой толкавшее его своими маленькими ручками и сопящее ему в лицо, Том стоял, чувствуя, что он и его маленький сын были одни вместе в темноте. Наедине, как единая плоть. Но прямо в самом сердце этой темноты возникала солнечная картинка.

— Я вижу тебя, — шептал он. — Я вижу тебя, малыш, летним днем после дождя, тянущего руки к дикой розе у изгороди, и ты смеешься совсем как твоя мать, потому что тебе на лицо упало несколько капель дождя.

Миссис Джибс взяла малыша и положила снова в кроватку. Том повернулся к Линн и сел, зажав ее ладони в своих.