Горький ветер

Том стоял, засунув руки в карманы, глядя мимо нее на огонь.

— Похоже, я слепну.

Когда чайник вскипел, Бетони заварила чай. Молоко уже нигде нельзя было достать; сахара тоже не было; оставался только кувшинчик меда с их пасеки, поэтому она положила ложку меда в чай и села напротив, глядя, как Том пьет.

— Как давно зрение стало ухудшаться?

— Не знаю. Трудно сказать. Оно то лучше, то хуже, иногда я вижу сравнительно хорошо.

— Ты был у врача?

— После госпиталя в Сосфорде ни разу.

— Тогда сходи! Зачем терять время?

— Они смогут мне чем-то помочь?

— Мы не узнаем, пока не сходим туда, — сказала Бетони. — Но зачем же хоронить себя тут, не общаясь ни с кем? Чего ты надеешься этим добиться?

— Мне нужно было время разобраться во всем.

— Как же ты собирался жить? Торчать тут без работы?

— Ну, до этого бы не дошло. Я просто хотел побыть один и сделать большую часть того, на что у меня еще хватает зрения.

— А потом?

— Не знаю. Еще не решил. Покончить со всем этим, что ли?

— Покончить с собой, хочешь сказать, как до этого сделал твой отец?

— Лучше уж умереть, чем всю жизнь провести в темноте.

— Что за чушь ты несешь?! — сказала она презрительно. — Ты должен с этим бороться! Ты почти три года боролся, в тот раз ты не уступил, и на этот раз ты уж точно не должен сдаваться. Ты должен бороться, как настоящий солдат.

Том отпил чай, пар от него покрыл лицо капельками влаги. Его смуглая кожа была гладкой и блестела, на ней все еще оставались беловатые рубцы в тех местах, куда попали осколки снаряда. Темные глаза были неподвижны, внимательны и смотрели на Бетони с детской надеждой. Трудно было поверить, что эти глаза погаснут.

— Хорошо, — согласился он. — Скажи, что я должен делать.

Семья, когда она рассказала им новости, едва поверила услышанному. После ранения прошло уже четыре месяца. Они думали, что его страдания уже позади.

— Нет, только не наш Том! — воскликнул Джесс. — После того как уже столько времени прошло? И пережить такое!

— А Тилли знала, что он слепнет, когда уходила от него? — спросила Бет.

— Нет. Он до сегодняшнего дня никому не говорил.

— Не надо было ему на ней жениться, — сказал Дик. — Я всегда говорил, что она того не стоит.

— Проклятая война! — сказал дед. — Будет конец когда-нибудь ее последствиям?

— Нет, не будет, — ответила Бетони. — Я каждый день вижу то зло, что она сделала, когда навещаю больных в Чепсворт-парке.

— Пойду навещу его, — сказал Джесс. — На этот раз буду стучать до тех пор, пока не откроет.

— Не надо, не ходи туда, — остановила его Бетони. — Его лучше оставить одного.

С утра пораньше в понедельник она поехала с Томом на поезде в Сосфорд. Военный госпиталь стоял на холме, и оттуда открывался прекрасный вид на городок. Бетони он показался суетливым, а для Тома он мало изменился с тех пор, как он был тут в последний раз. Его осмотрели трое врачей, каждый по полчаса. Ему они не были знакомы, но у них была его история болезни, и они задавали ему массу вопросов. Потом ему сделали рентгеновский снимок и сказали, что нужно немного подождать, прежде чем будут известны результаты.

— Я предлагаю вам пообедать, — сказал хирург майор Керрисон, обращаясь к Тому и Бетони. — «Руно», что за углом, неплохое местечко. Скажите официанту, что вы от меня.

После обеда в «Руне» и часовой прогулки за холмом они вернулись в госпиталь и ждали, сидя в коридоре. День был чудесный, уже веяло весной, и в садике за окном расцвели розовые и лиловые цветы.

Вошла сестра, и Том поднялся. Он был совершенно бледен, а на щеке пульсировала жилка.

— Доктор хотел бы вас видеть, миссис Маддокс.

— Я не миссис Маддокс, — сказала Бетони. — Я его сестра. Меня зовут мисс Изард.

— О, простите. Сюда, пожалуйста, мисс Изард.

Тому опять пришлось ждать, сидя на лавке спиной к стене. Мимо него по коридору туда-сюда ходили медсестры в белом и больные в синем. Когда Бетони наконец вернулась, по ее лицу он понял, что новости были плохие.

— Что они сказали? Ты можешь мне сказать всю правду.

— Они сказали, что ничего не могут поделать.

— Ни операции, ни лечения, ничего?

— Зрительные нервы слишком серьезно повреждены. Они не могут ничего сделать. Они сказали, что это только вопрос времени.

— Полная слепота? — спросил Том.

— Боюсь, что так.

— Сколько мне осталось?

— Они не знают.

— Шесть месяцев? Год? Они должны что-то предполагать.

— Нет. Они не уверены. Это может быть скоро… или через два года.

— Я знал, что ничего хорошего не будет, когда они позвали тебя.

— Доктор хочет видеть и тебя. Он хочет дать тебе несколько советов и еще письмо к доктору Дандесу. Он говорит, ты можешь получать пенсию.

— Пенсию! — сказал он глухо и пошел по коридору.

Бетони сидела, положив руки на сумочку. Даже теперь она не рассказала ему всего, потому что они с доктором решили, что не нужно говорить всего. На миг она закрыла глаза, пытаясь найти внутри себя источник силы и храбрости. К тому времени, когда Том вернулся, ей показалось, что она его нашла. Она встала и подошла к нему со спокойным лицом.

Когда они добрались до Чепсворта и пошли к «Старому плугу», где оставляли пони и бричку, Том вдруг остановился и сказал, что предпочел бы пройтись до дома пешком через поля.

— Прекрасный день. Ты не возражаешь, Бетони?

— Обещай, что не наделаешь глупостей.

— Хорошо, — сказал он, и на его губах появилась скупая улыбка. — Я переживу это, как настоящий солдат.

— Ты можешь вообще никогда не ослепнуть, — сказала она отрывисто. — Всем известно, что доктора иногда ошибаются.

Она поехала домой без него и как только повернула во двор, навстречу ей из дома вышел Майкл.

— Ты опаздываешь, Бетони. Мы должны быть у дяди к половине шестого, но сомневаюсь, чтобы мы добрались к шести.

— Извини, Майкл, я не пойду. Мне нужно сделать одну важную вещь.

— Более важную, чем сдержать обещание?

— Надеюсь, ты извинишься за меня перед дядей и объяснишь, что это нельзя было отложить.

— Полагаю, что-то связанное с Томом? Твоя мать сказала, что вы вместе ездили к врачу в Сосфорд.

— Да, я возила его в военный госпиталь.

— И долго, могу я спросить, ты собираешься играть роль сиделки при этом молодце?

— Том слепнет! — сказала Бетони, вспыхнув. — Полагаю, ты допускаешь, что ему нужна помощь?

— Бетони, извини, я понятия не имел. Твои родители могли бы сказать мне. Но если даже так, не пойму, почему ты должна браться за это дело. У него теперь есть жена.

— Тилли бросила его, — сказала Бетони.

— Боже правый! Что за история?!

— Чем дольше ты здесь ждешь, тем позже приедешь в Илтон.

— Да, да, иду, — сказал он, но продолжал стоять, глядя, как она кормит пони. — Кажется, ты не в состоянии отделаться от Тома. Он преследует тебя, как призрак вины. Ты все время пытаешься расплатиться с долгами, которые сделала или нет в детстве.

— Да, наверное.

— По-моему, это невозможно. Ты просто теряешь время.

— Это не только мой долг. Тома ранили во Франции, в бою. Думаю, мы все в долгу перед такими, как он.

— Этого долга тоже нельзя оплатить.

— Да, думаю, нельзя, — согласилась Бетони. — Но мы все равно должны попробовать.

Через час она была в Блегге и заехала к Мерсибрайтам в Лайлак Коттедж. Джек сидел, почитывая газету. Когда Линн провела Бетони на кухню, он отложил ее в сторону, но не поднялся поприветствовать Бетони, и она заметила, что нога у него лежит на подставленной табуретке.

— Я хотела поговорить с вами о Томе.

— Вам лучше сесть. Я охотно выслушаю вас, и Линн тоже, по его дела нас вряд ли заинтересуют.

— Жена Тома ушла от него. Он остался один. Она солгала, сказав, что у них будет ребенок. Просто водила его за нос.