Страница 39 из 64
Олег Борисович — заместитель председателя секции подводных исследований Океанографической комиссии Академии наук СССР. А недавно он дебютировал как литератор. В издательстве «Мысль» вышла его книга «Нусантара», в которой красочно описано заморское путешествие автора по Индонезийскому архипелагу…
— А что же было дальше, Олег Борисович? — возвращаясь к «Черномору», спрашиваю я.
— Самым плодотворным был первый день, пока ткани еще не пропитались азотом, а избыток кислорода даже оказал ощутимо тонизирующее действие На второй день начали сказываться и царившая в лаборатории повышенная влажность, и длительные подводные вылазки, вызывавшие переохлаждение и простуды. Но работа ни на минуту не прекращалась. Вылазки на биологический полигон чередовались с лабораторными работами в самом «Черноморе». Поразмыслить над тем, что увидели, и привести в порядок свои записи, по крайней мере перенести их с дюралевых пластинок — «дневников» на обычную бумагу, удавалось только ночью, во время дежурств у пульта «Черномора»…
Биологи применили такое новшество — запасные акваланги Их оставляли в условленном месте, на полигоне. Не надо было терять время попусту и идти в дом за новым аппаратом.
Скажем сразу, Голубая бухта — не самое лучшее место для морских биологов. Животный мир здесь не очень богат, как скромен и подводный ландшафт. Но, конечно, это отнюдь не значило, что акванавты сидели сложа руки.
— Еще до спуска «Черномора» мы узнали, что заросли обычной в Черном море цистозиры сияют и полыхают, как зарево. Эти водоросли «оккупируют» черноморское дно на глубину до двадцати метров. Нужно было проверить, кто же является виновником этого свечения: жгутиконосцы-ночесветки или же какие-то другие существа, — рассказывают биологи.
Нередко по ночам, когда акванавты покидали свой дом, начинали озаряться и сами пловцы, особенно их руки, ноги, ласты… Авторами, этих феерий, во всяком случае «полыхания» цистозиры, оказались все же ночесветки. В тихую погоду в зарослях, где нашли приют ночесветки, царит темь. И только потревоженные волнами цистозиры вдруг оживают: ночесветки, словно пробуждаясь от дремоты, начинают флуоресцировать…
«Черномор» — пришелец из чужого мира. И поэтому, разумеется, появление его не осталось не замеченным исконными жителями глубин. Особенно были заинтригованы каменные крабы, каменные окуни и обладатели ядовитых колючек скорпены, не таили своего любопытства морские ласточки и ласкири. Они то и дело шмыгали вблизи подводного дома, преодолев свой страх перед неведомым морским чудовищем, каким, наверное, показался им вначале сияющий огнями и посапывающий своими насосами «Черномор». А некоторые из них, покинув старые квартиры в скалах, завели новое жилье, по соседству с «Черномором». Так, под самым стальным брюхом «Черномора» нашел себе конуру один предприимчивый каменный окунь. Здесь же отыскала себе гнездышко пара морских ласточек, и Алик подкармливал их с рук. А по ночам под окнами подводного дома кружились в нескончаемом хороводе креветки и прочая мелкота.
Проверив желудки скорпен и каменных окуней, подстреленных у самых стен «Черномора», акванавты убедились, что рыбы интересовались отнюдь не только своими новыми соседями, научными сотрудниками, и их ультрасовременным подводным жилищем. Желудки рыб оказались туго набиты мелкими крабами. Те приплелись сюда в надежде поживиться кухонными объедками с людского стола, ан сами попали на зуб…
«Летка-енка» — премьера сезона
Тихие, прожженные солнцем улочки небольшого хуторка океанологов. Их по-деревенски уютные, приземистые дома, утопающие в зелени виноградных лоз, персиковых деревьев и айвы. Лужайка перед административным корпусом института и рощица совсем еще молодых сосенок, подступающих почти к самому морю… Мягкий, неслышный ветерок обдувает влажные от жары ладони рук. Тишина…
Вся эта благодать умиротворяет, неотразимо настраивает на дачный лад. Сладко клонит в дремоту. Хочется пойти к морю и, забыв про все дела, лениво разлечься на горячем гальковом пляже, созерцая окружающие красоты.
И впрямь идиллия. В тени деревьев юная воспитательница в короткой юбочке пасет стайку воркующих дошколят. Из-за ветвей показывается женщина с лукошком. Она нагибается и что-то поднимает с земли. Неужели?.. Подхожу ближе и не верю своим глазам — великолепные маслята! На берегу Голубой бухты разгуливают грибники!
А в это самое время у пирса толпится народ, явившийся на проводы акванавтов. Как и год назад, первыми уйдут испытатели: москвичи Георгий Стефанов, командир, Юрий Калинин, Вениамин Мерлин, Борис Яхонтов, врач, командированный сюда Научно-исследовательским институтом гигиены труда водного транспорта Минздрава РСФСР, и Алик Амашукели.
Первая ступень — одиннадцать метров.
И снова — почти точь-в-точь как в прошлогоднее капитанство Боровикова.
Четырнадцатого июля бухта вспенилась мутными волнами. Леденящий ветер, дождь, град.
Срывается с якорного распятия понтон-катамаран, стоявший в стороне от «Черномора». Слава богу, несет к берегу, а не в открытое море. Беспомощную, утлую посудину выбросило на скалы в левой части бухты. Его герметичные лодки-поплавки были разбиты и залиты водой.
Непоседлив и «Черномор». Срывается в пляс: подпрыгивая на целый метр — в такт волнам, — озорно исполняет «Летку-енку»… А ноги у «Черномора» не те, что в прошлом году — гидравлические, из отработавших свое шасси ИЛа-18. Но дом скачет, и нет сил угомонить. По полу катаются консервные банки, кружки, ложки — все, что плохо лежит, и сами акванавты, как матросы, ловят уходящую из-под ног палубу.
Несмотря на отчаянное волнение и почти всякое отсутствие видимости под водой, «Черномор» принимает гостя. Это Громадский, решившийся на вылазку в такую погоду. Он принес горячий обед и возвратился на берег.
Команда всплывать! С замиранием сердца следят с берега, как угрожающе близко приближается к берегу всплывший «Черномор», а затем его стремительно уносит назад.
Голубая бухта — особенная. Во время сильных бурь ветер нагоняет сюда столько воды, что она поднимается выше уровня моря. Вслед за тем эти воды с колоссальной скоростью отливают от берега, увлекая за собой все, что могут.
Когда еще только начался шторм, Владилен Николаев, подойдя на катере «Дооб», завел к дому прочный капроновый канат от ближайшей к «Черномору» рейдовой бочки. Когда же он поднялся на поверхность после того, как подстраховал «Черномор», то сообразил, что закрепил конец каната не в том месте, где следовало. Но идти вниз вторично уже не было сил. Тогда пошел Витя Усольцев. Он сделал все как полагается. Эту работу они закончили часа за полтора до того, как здесь побывал Громадский, доставивший последний обед для акванавтов.
Когда же «Черномор» всплыл, с того же «Дооба» завели еще один — стальной трос.
Акванавты закончили декомпрессию и, уже отдыхая на берегу, с тревогой следили, как метался на привязи тросов «Черномор». А шторм все усиливался. Как бы все же не сорвало дом и не унесло! И вот тогда принимается решение: вызвать из Новороссийска буксир-спасатель. С его помощью «Черномор» дополнительно ставят на якорь. Толстенный капроновый канат его подводят к дому водолазы Амашукели и Валерий Чернов. Теперь, кажется, не страшны ни волны, ни почти мальштремовские течения Голубой бухты…
За истекший год «Черномор» не только повзрослел — теперь на борту его красуется литер «2», — но и потяжелел на целых двенадцать тонн! За счет чего же? Появились мощные аккумуляторы, прибавилось газовых баллонов с азотом и кислородом. Изменился и внешний облик «Черномора»: над верхней палубой выросла рубка, почти как у настоящей подводной лодки.
Перемены большие и радостные! Неподалеку от пирса, у самого уреза воды, построен водолазный корпус с декомпрессионной камерой и физиологическим кабинетом. Это царство водолазного специалиста экспедиции Иллариона Андреевича Раевского и многоопытнейшего врача-спецфизиолога Василия Антоновича Гриневича. Акванавты любовно называют его Дедом. Раевский еще лет двадцать тому назад, едва ли не первым в мире, в мягком скафандре — тогда об акваланге почти никто и не слыхал — достиг без малого четвертькилометровой глубины… Феноменален подводный стаж этого аса глубины — 15000 часов, или около шестисот дней! Почти два года жизни под водой!..