Страница 2 из 115
Слегка успокоившись после бокала хорошего бренди, Чемберс сел перед горящим камином и рассказал историю, которую счел мало правдоподобной даже я, хотя мне доводилось слышать немало странного. Мне были знакомы некоторые легенды, в которых говорилось о существовании подобного во времена древней юности Земли. Но я был уверен, что большая часть Темного Знания погибла с началом царствования цивилизованного человечества — или, самое позднее, во времена библейского «Сожжения Книг». В моей богатой библиотеке оккультных и запретных книг есть такие работы, как «Подлинные заметки о Некрономиконе» Фири, отвратительный «Хтаат Аквадинген», перевод «Фрагментов Г’харна» сэра Эмери Уэнди-Смита (неполный и сильно сокращенный), потрепанный экземпляр «Пнакотических рукописей» (возможно, поддельный), практически бесценные «Культы упырей» и многие другие, включая такие труды по антропологии, как «Золотая ветвь» и «Культ ведьм» мисс Мюррей. Однако мои знания о том, что описывал Чемберс, оставались крайне смутными и отрывочными.
Но я отвлекаюсь. Чемберс, как я уже говорил, был крайне напуган, и вот что он мне рассказал:
— Мистер Титус Кроу, — сказал он после того как в достаточной степени успокоился и согрелся после ночной прохлады, — честно говоря, не знаю, почему я пришел к вам, так же как не знаю, чем вы можете мне помочь. Я обречен, обречен Черной Магией. И, хотя я сам навлек ее на себя, и мне известно, что жизнь, которую я вел, нельзя назвать достойной подражания, мне вовсе не хочется, чтобы для меня все закончилось точно так же, как для бедняги Саймондса!
Услышав это имя, я удивился, поскольку фамилия Саймондс совсем недавно упоминалась в прессе в контексте не слишком приятных событий. Случившийся с ним сердечный приступ или мозговой спазм был столь же неожиданным, как и необъяснимым, но теперь, возможно, Чемберс мог в некоторой степени пролить на него свет.
— Это все этот фанатик Гедни, — продолжал Чемберс. — Он уничтожил Саймондса, а теперь преследует меня. Мы с Саймондсом, люди, можно сказать, вполне состоятельные, стали последователями дьявольского культа Гедни. Просто от нечего делать. Мы оба были холостяками, и наша жизнь превратилась в нескончаемый парад ночных клубов, спортивных клубов, мужских клубов и прочих клубов. Вам подобная жизнь может показаться не слишком скучной, но поверьте, какое-то время спустя даже самая большая роскошь и лучшие удовольствия утрачивают свой вкус, заставляя искать самые изысканные — или извращенные — ощущения. Так было и с Саймондсом, и мной, когда нас познакомили с Гедни в одном из клубов. И когда он предложил нам испытать подобные ощущения, мы с радостью стали членами его культа.
О да, это звучит смехотворно! Вы знаете, что многие считают его всего лишь очередным сумасшедшим? Мы даже не догадывались о том, чего от нас ждут, и после того как мы прошли первый процесс инициации в загородном доме Гедни недалеко от Лондона, занявший почти две недели, мы вдруг оказались лицом к лицу с истиной. Гедни — дьявол, и один из самых отъявленных. По сравнению с ним маркиз де Сад в расцвете сил выглядит анемичным кретином. Господи, если вы читали Коммода, вы имеете базовое представление о Гедни. Но вам следует заглянуть в труды Каракаллы, чтобы по-настоящему оценить глубины его нечестивой души. Загляните как-нибудь в колонку с объявлениями о пропавших без вести!
Естественно, мы попытались выйти из игры, и нам бы это удалось, если бы Саймондс, несчастный дурак, не оказался чересчур болтлив. Проблема с Саймондсом заключалась в том, что он любил выпить. Однажды вечером, чересчур перебрав, он открыто унизил Гедни и все его фокусы, не зная, что нас в этот момент окружали люди из команды Гедни — к тому же полноправные члены его культа! Возможно, этот дьявол специально приставил их к нам, чтобы проверить. Так или иначе, с этого все и началось. Вскоре Гедни прислал нам приглашение на ужин в клуб, который он посещал, и мы из любопытства пошли. Думаю, если бы не пошли, это тоже ничего бы не изменило. Просто все случилось бы несколько быстрее, только и всего. Само собой, Гедни уже успел выманить у нас немалую сумму денег, и мы думали, что, вероятно, он хочет еще. Но мы ошибались! За напитками, в своей обычной самоуверенной манере, он начал угрожать нам самыми страшными карами, какие только можно вообразить, если мы когда-либо осмелимся его порочить. Ну и Саймондс, как всегда, ощетинился и намекнул на полицию. Если бы взгляды могли убивать, Гедни прикончил бы нас прямо на месте. Но вместо этого он просто встал и ушел, сказав нечто насчет «визита Тьмы». До сих пор не понимаю, что он имел в виду.
Пока Чемберс рассказывал, голос его становился все громче, едва не срываясь на истерику, но, когда я наполнил его бокал, он, похоже, взял себя в руки и продолжал уже более нормальным тоном:
— Три дня назад мне позвонил Саймондс — да, в ту самую ночь, когда он умер. С тех пор я чувствую себя словно на краю пропасти. Потом я вспомнил, что слышал что-то о вас и о том, что вы многое знаете о подобных вещах, и пришел к вам. Когда Саймондс звонил мне в ту ночь, он сказал, что нашел в почтовом ящике конверт без адреса и что ему не понравился вид лежавшей внутри карточки. Он сказал, что она напомнила ему о чем-то неописуемо зловещем и что он уверен — ее прислал Гедни. Он попросил меня приехать к нему. До его городской квартиры оставалось полмили, когда у меня сломалась машина. Сейчас, если подумать, то оно и к лучшему. Я пошел дальше пешком, и мне оставалось пройти всего квартал, когда я увидел Гедни. Вид у него был такой, что достаточно повидать однажды, чтобы никогда не забыть — черные как ночь волосы, зачесанные назад, густые брови над пронизывающими глазами, какие часто можно встретить у людей с очень сильным характером. Если вы видели фильмы ужасов с Белой Лугоши, вы поймете, что я имею в виду. Он в точности такой же, хотя лицо у него более худое, чем-то похожее на лицо мертвеца.
Он стоял в телефонной будке, не замечая меня. Быстро попятившись, я скрылся в подворотне, откуда можно было за ним наблюдать. К счастью, он меня не видел. Похоже, он был полностью сосредоточен на своем занятии. Он говорил по телефону, склонившись над ним, словно стервятник над трупом. Господи! Никогда не забуду выражения его лица, когда он вышел из будки! Чудо, что он меня не увидел, пройдя совсем рядом с подворотней, где я стоял. Я как можно сильнее вжался в темный угол, и, хотя, как я уже сказал, он меня не видел, я разглядел его очень хорошо. Он смеялся — если выражение его лица можно описать подобным словом. Говорю вам, никогда не встречал кого-либо, выглядевшего столь устрашающе. А в ответ на его чудовищный смех послышался отдаленный крик!
Сначала он был едва слышен, но неожиданно стал громче, а затем внезапно оборвался, оставив после себя лишь далекое эхо. Крик доносился со стороны квартиры Саймондса.
Когда я добрался туда, кто-то уже вызвал полицию. Я был одним из первых, кто его увидел. Кошмарное зрелище. Он лежал вытянувшись на полу, в халате, мертвый. И его лицо! Говорю вам, Кроу, в ту ночь произошло нечто чудовищное.
Но — учитывая то, что я видел до этого, то, чем занимался Гедни в телефонной будке, — больше всего привлек мое внимание в этой жуткой квартире именно телефон. Что бы там ни случилось, оно произошло, когда Саймондс говорил по телефону, поскольку трубка была сброшена с рычагов, болтаясь на конце провода…
На этом рассказ Чемберса, по сути, заканчивался. Я протянул ему бутылку и новый бокал и, пока он ими занимался, воспользовался возможностью, чтобы снять с полки старую книгу, которую мне когда-то повезло найти в Каире. Название ее мало что вам скажет, достаточно лишь того, что содержание ее составляют многочисленные заметки, суть которых касается ряда сверхъестественных заклинаний. Текст этой книги отчасти позволяет отнести ее к категории «не для слабонервных». Я знал, что в ней имеется упоминание о «Тьме», той самой, о которой Гедни говорил Чемберсу и Саймондсу, и я быстро проглядел ее. К несчастью, книга в очень плохом состоянии, хотя я и предпринял меры против ее дальнейшего разрушения, и единственная ссылка, которую я сумел найти, заключалась в словах: