Страница 29 из 125
Прошло довольно много времени, и старый Эмиль успел раздать почти все свои шоколадки. Подойдя к окну, он выглянул на улицу. Ветер стих, деревья и немногие пережившие холод цветы едва шевелились в ночном воздухе. На улице не осталось прохожих — впрочем, нет, вот у ворот как раз стоит один: высокий, очень худой, в подходящем для такого телосложения костюме скелета. Видимо, парень слишком устал или просто не решался войти во двор.
Эмиль свалил в пакет все оставшиеся шоколадки и открыл дверь.
— Иди сюда, любезный! — и он зазывно потряс сумкой. — У меня тут для тебя сладкий сюрприз!
Однако фигура в маске скелета не двинулась с места — лишь отрицательно качнулась голова.
«Ах так? Это что еще за глупости!» — рассерженно подумал Эмиль.
И поспешил к вытянувшейся у ворот фигуре.
Теперь он мог хорошо разглядеть ее.
Череп, на который он смотрел, был вовсе не маской.
— Так, парни, давайте потише, — предостерег всех Ронни Сирз. — А то старушка Шарлотта опять разорется и вызовет полицейских.
Молодые люди, все еще одетые в хэллоуинские костюмы, привольно расположились на полу и на диванах (непременно свесив ноги с подушек и валиков) в комнате, в которой старина Элмер в свое время оборудовал звукозаписывающую студию. Некоторые — в основном совсем зеленые юнцы — дымили папиросами с марихуаной (травка им вовсе не нравилась, но надо же как-то выпендриваться перед друзьями), а остальные предпочитали травить молодые организмы обычным никотином.
Родители Ронни уехали из города, чтобы избежать праздничной суеты, и, как всегда в таких случаях, Ронни протянул из своего располагавшегося по соседству дома электрический провод и сумел включить в особняке свет. А еще он обнаружил на улице кран и запустил в доме водопровод. Особняк Хэррода давно стал чем-то вроде клуба местной молодежи, хотя обычно дело ограничивалось прослушиванием старых записей и просматриванием книг в библиотеке (запустить кинопроектор у них так и не вышло).
— Отвянь, Рон, — лениво отмахнулся кто-то. — Дай спокойно музыку послушать.
— Ага…
— Ладно, ладно, все понял, — вздохнул Ронни Сирз. — Но вот что я вам скажу, парни. Неправильную, неправильную музыку вы тут поставили. Надо реально страшную такую, ну, типа той, что доктор Файбс на органе бацает! А то фигня какая-то выходит — мы окрестных старперов злим, а должны напугать до смерти!
— Точно! Точно! Чтоб из них труха посыпалась! Старые пердуны, блин… Видали, как этот Эмиль Пердайсман конфетки раздаривал? С улыбочкой, блин… небось, тараканов туда намешал, старая погань…
— Да иди ты в задницу! Я кассеты перерывать не нанимался! Сами ищите свой страшный музон! Ну или давайте поставим чё-нить, что еще не слушали, а? Как вам? — И предложивший это молодой человек поднял небольшой диктофон с письменного стола Элмера Хэррода.
Диктофон нашли на трупе мистера Хэррода. Полицейские прослушали его несчетное количество раз в поисках разгадки таинственной смерти хозяина дома, однако записанные на пленку слова оказались сущей бессмыслицей. Чушь, самая настоящая чушь, которая никак не могла помочь расследованию.
— Ну давай, включай…
Из диктофона донеслись звуки ночи — шелест ветра в ветвях деревьев, странный топоток — словно от множества лапок.
— Фигасе, прям как на кладбище…
— Да ну, выключай! Слов-то не слышно!
И, словно желая опровергнуть это высказывание, диктофон выплюнул слова — их четко выговаривал голос Хэррода:
— Иа! Иа! Ктулху фтагн! Ф’нглуи мгл’наф Ктулху Р’льех вгангл фтагн!
— Это что еще за хрень такая?
— Да ладно, офигительно, слушай, то, что надо! Громче! Сделай громче! Пусть старперы обделаются по своим халупам!
— Нет! Не надо! Чего-то мне все это не нравится… Не надо, говорю, с-сстрашно, блин…
— Не, вы только послушайте — Ронни забоялся буки, Ронни хочет пойти домой к мамочке!
Звук выкрутили до отказа и принялись бесконечно гонять запись по кругу. Что-то в нездешних словах было гипнотизирующее, пробуждающее смутные воспоминания… В голову заползали мысли, похожие на обрывки сновидений: о ныне разрушенном, но все равно близком Иннсмуте, о громадном рифе прямо на выходе из тамошней гавани, о рыбоподобных и жабоподобных существах, обитавших на скользких камнях, об их ритуалах в полуночной темноте…
— Иа! Иа! Ктулху фтагн! Ф’нглуи мгл’наф Ктулху Р’лъех вгангл фтагн!
Они снова услышали эти странные слова, однако на этот раз они доносились словно бы издалека. Откуда точно — определить не удавалось. Кто-то кричал, что голоса слышатся на кладбище, кто-то настаивал, что откуда-то из соседних комнат, а может, и из подвала.
Однако звуки становились все отчетливее. А еще они приближались. Они превращались во все убыстряющийся речитатив, и в нем слышались новые слова, которых не было на пленке:
— Иа! Шуб-Ниггурат! Черный Козел лесов, а с ним — Тысяча Юных!
— Слышали? Черный козел с тысячью молодых козёликов! Аааа! Это офигительно, офигительно!
— Мне пора домой! — пискнул кто-то из самых маленьких гостей и быстро убежал под насмешливое улюлюканье остальных.
— Ньярлахотеп… Н’гах-Ктун… Хастур!.. Йиг, Отец Змей… Тсатоггуа… Йог-Сотот… Йиан… Азатот… Иа! Иа! Великий Ктулху!.. Л’мур-Катулос… Тот, кого нельзя называть.
— Ха-ха, а что, если это все старперские штучки, а?! Вдруг старичье решило подшутить над нами, ха-ха-ха!
— Да ты рехнулся, братан!..
Однако даже подсознательно и где-то против воли они прислушивались к звукам — отвратительным, нездешним, движущимся в их сторону — и приближающимся. И это движение сопровождалось пением — точнее, тем самым бессмысленным речитативом. Впрочем, бессмысленным он представлялся хохочущим мальчишкам, но отнюдь не тем, кто пел. Звук повиновался определенному ритму, словно это было заклинание, призывающее что-то или кого-то. Но кого?..
— Похоже, в подвале поют, — пробормотал Ронни Сирз. — Все согласны?
Все согласились.
— Ну что, пойдем глянем?
— Ой, да ну тебя!
— Слушай, ну ты и говню-ууук…
Однако в подвале ничего подозрительного они не увидели — только пятна сырости на стенах и паутину. Похоже, здесь Элмер Хэррод хранил что-то скоропортящееся, и это что-то явно протухло, судя по нестерпимой вони.
Но они очевидным образом приблизились к источнику звука и пения. Прислонив ухо к стене, мальчишки обнаружили, что так странные слова слышатся четче.
— Слушайте, а помните, Хэррод что-то такое говорил про тайный подземный ход у себя под домом? Ну, в одной из передач? Помните?
— Да нет, ты что, он только сказал, что подземный ход ему приснился!
— В общем, тут явно что-то такое есть. Давайте поднажмем — вдруг кирпичи провалятся! Ну или рычаг найдем!
Рычаг они и впрямь вскоре обнаружили. Целый участок стены отъехал прочь, протестующе скрипя несмазанными петлями, и за ним открылся туннель — удивительно широкий и с весьма высоким сводом. Воздух в подземном проходе пах плесенью и гнилью, словно здесь годами лежали и тухли чьи-то трупы, и мальчишки невольно отшатнулись, вдохнув отвратительный смрад.
У входа в туннель пение слышалось совершенно четко. И время от времени оно сопровождалось громогласным плеском, словно кто-то здоровенный, не меньше гиппопотама, с разгону бросался в воду.
— Э, нет, я туда не ходок!
— Ничего подобного! Пойдешь как миленький!
И осторожничающего приятеля затолкали в туннель первым.
Как ни странно, его никто не сожрал и не проглотил.
Никто не желал входить в туннель следом — но и трусом прослыть не хотелось. Однако чем дольше они изучали темное нутро туннеля, тем больше их разбирало любопытство — в конце концов, страсть к изучению подземных ходов и тайных путей присуща всему человечеству.
— Ну что, пошли, что ли, — пробормотал Ронни Сирз и подал всем пример, ступив в темноту за кирпичной кладкой.