Загадки остались

Глава четвертая

Под властью хронометров

Надоел нудный звон комаров. Нет, уж лучше выбраться из тугаев, пойти на высокие барханы и там привести в порядок записи и коллекции.

Чудесна весенняя песчаная пустыня! На светло-зеленой песчаной акации конолли темнеют фиолетовые, почти черные цветы. Зеленый дзужгун разукрасился киноварно-красными и лимонно-желтыми вычурными плодами. Синеют астрагалы, желтые заразихи издали светятся яркими пятнами. Солнце склоняется к горизонту, ветер затих, застыли барханы.

Из-под куста тамариска выползает большой жук-чернотелка с мохнатыми ногами, хватает листочек, грызет его, бросает, находит другой. Моей собаке Зорьке скучно лежать у ног хозяина, потянулась за жуком, отпрянула назад, затрясла головой. Жук, видимо, плохой, вонючий.

Хватаю жука, осторожно нюхаю. Нет никакого запаха, ничем не пахнет! Быть может, они выделяют особый запах, отпугивающий ежей, волков и лис, да заодно и собак. Мир запахов человека значительно беднее мира запахов диких млекопитающих.

Замолкли жаворонки. Тихо. Лишь из тугаев доносятся крики фазанов да пение соловьев. Громкий хор завели лягушки. А когда на землю опустились сумерки, неугомонные охотники за насекомыми — быстрые ящерицы — забрались на ночь в норки, раздалось едва слышимое жужжание и между кустиками замелькали небольшие светлые насекомые. Вот будто загудел самолет, и одно насекомое пролетело мимо, повернуло обратно, спикировало вниз, вцепилось в мою голову, запуталось в волосах.

Осторожно освобождаю незадачливого пилота и рассматриваю с любопытством. Это совсем маленький, длиной около полусантиметра, светлый, светлее песка, жук-хрущик. Как и все настоящие жители песчаной пустыни, он вооружен длинными и крепкими щетинками на ногах. Они помогают ходить по зыбучему песку. Никогда не встречались мне такие маленькие светлые хрущики. Интересно было бы узнать, кто они такие.

Хрущиков все больше и больше. Они взлетают легко и свободно, как мухи, хотя в полете часто наталкиваются на веточки растений и падают на землю.

За одним хрущиком в воздухе гонится муха. Откуда она взялась в сумерках? Муха быстро настигает жука. Мгновенное прикосновение к нему, и коварная преследовательница, наверное, отложила на тело своей добычи яичко. Участь хрущика печальна, он погибнет от личинки мухи.

Темнеет. Хрущики в светлой одежке с почти белыми крыльями хорошо заметны в сумерках и легко находят друг друга.

Давно замолкли кукушки. Лягушки раскричались, заставили замолчать соловьев. Легкий гул крыльев хрущиков тоже затих. Один за другим жуки зарываются в песок до следующего вечера. Иначе нельзя. Ночью на охоту выходят чуткие ежи и барсуки.

В следующий вечер хрущики, точно по команде, так же, как и прежде, выбираются из песка и снова начинают легкий воздушный танец, но как они там в песке узнают, когда пришло время начинать полеты и пора покидать дневное убежище?

В последние годы было доказано, что насекомые обладают хорошо развитым чувством времени, своеобразными внутренними «часами». Наверное, и у наших песчаных хрущиков есть такие же таинственные внутренние «часы». Не просто «часы», а еще и с особым будильником, который точно подсказывает время, когда садится солнце, ложатся спать ящерицы, наступает пора пробуждаться от дневного сна и выбираться наверх. Благодаря своим «часам» маленькие хрущики все сразу в одно время совершают брачный полет. Так и легче встретиться, и меньше шансов попасться своим недругам.

После долгих скитаний по пустыне мы подъехали к далеким синевшим горам и тут на предгорных холмах на берегу небольшого извилистого ручейка нашли чудесное место возле большого одинокого карагача. Под деревом глубокая тень, вода, рядом полынь, расцвеченная красными маками, а горы — подать рукой. Обласканная солнцем земля дышит испарениями, всюду копошится великое множество насекомых, каждое занято своим делом, своей маленькой жизнью.

Большое красное солнце к вечеру склоняется к горизонту, веет прохладой. Когда загорается первая звезда и засыпают дневные насекомые, в воздухе начинают жужжать жуки-хрущики. Они неловки в полете, не умеют обогнуть неожиданное препятствие, оказавшееся на пути, то и дело цепляются за одежду и, уж конечно попав на голову, запутываются в волосах, часто падают на землю и копошатся в траве. Немало их, неумелых, падает в воду, и теперь, едва начался лёт, торопливый ручей проносит мимо нас жуков-неудачников. Желтоватые, с синей грудкой, они беспомощно барахтаются в воде. Кое-кому везет, былинка или комочек земли на их пути — спасение, и, зацепившись за них, пловцы не спеша выбираются наверх.

С каждой минутой темнеет небо, и на нем загораются все новые и новые звезды. Жуки продолжают носиться над нами. Но желтых хрущиков уже нет в помине. Их сменили хрущики черно-синие. И в ручье они тоже появились, барахтаются. Когда же потемневшее небо расцвечивается сверкающими звездами, исчезают черные хрущики, пришел черед летать коричневым в темную полоску.

Откричали свои первые трели козодои и теперь скользят темными тенями на бесшумных крыльях. Цокают летучие мыши. Иногда прошуршит торопливая бабочка-ночница. Коричневые в полоску хрущики перестали летать. Угомонились. Никто не пришел им на смену.

Под развесистым карагачем возле маленького ручейка мы прожили три дня. И каждый вечер, будто по строго заведенному испокон веков расписанию, как по часам, поочередно сменяя друг друга, летали желтые, черно-синие и коричневые хрущики. Как они угадывали каждый свое, отведенное природой время? Наверное, каждый следил за освещением неба. Мне захотелось проверить предположение по фотоэкспонометру и сверить начало лёта за все три дня. Но прибор был рассчитан только на дневной свет и, едва только зажигалась первая звезда, как его стрелка намертво застывала в крайнем положении.

После жаркого дня наступила душная и безветренная ночь. Балхаш застыл, и на его гладкой, как зеркало, поверхности отразилось небо, усеянное яркими звездами. Воздух зазвенел от миллиардов ветвистоусых комариков. Никогда их не было так много. Чувствовалось, как их рои толклись в воздухе над берегом в безудержных плясках, а мне представлялось, как многочисленные общественные паучки принялись насыщаться обильной добычей.

Утром же, как всегда пробудившись раньше всех, я был поражен. Все наши марлевые пологи стали мохнатыми, покрылись сплошным слоем каких-то маленьких белых ворсинок. Они колыхались от дуновения воздуха, но сидели прочно. Пригляделся: это были линочные шкурки крохотных поденочек. Вспомнилось, как много лет назад тоже на Балхаше, в его западной оконечности, утром грузовая машина нашей экспедиции оказалась вся усеяна поденками. Но тогда это были крупные насекомые, и, очевидно, они еще собрались летать днем. Еще вспомнился рассказ о том, как масса поденочек облепила катер, который перед этим заботливо подновили масляной краской, и испортили всю малярную работу.

Личинки поденок живут в воде. Прежде чем стать взрослыми, они, перелиняв, превращаются в куколки, выбираются на берег, быстро семеня ножками, бегут по земле, устраиваются в скалах, на растениях, на всех более или менее возвышающихся предметах и линяют последний раз, превращаясь в нежных крылатых насекомых.

Став взрослыми, они ничего не едят и не способны принимать пищу. Их ротовые органы и кишечник недоразвитые. Теперь жизненное назначение поденочек заключается в том, чтобы дать потомство. Брачное свидание заканчивается в очень короткий срок. Некоторые из поденочек живут день, иногда чуть меньше. Наши поденочки-крошки прожили только одну ночь.