Страница 17 из 67
Когда муравей наталкивается на предмет с незнакомым запахом, он слегка отдергивается назад всем телом и, медленно возвращаясь в исходное положение, может повторить подобное движение несколько раз, как бы демонстрируя свое ощущение. Сигнал переводится словами «Какой это запах?» или «Чую незнакомый запах!».
Насекомое, оказавшееся возле муравейника, может быть несъедобным. Тем не менее муравьи, незнакомые с пришельцем, тотчас же атакуют его. Тогда муравей опытный, знающий, что насекомое бесполезно или даже вредно, забирается на него и демонстративно прыгает вниз. Чаще всего достаточно одного такого прыжка, чтобы к непривлекательной добыче интерес был потерян. Иногда же сигнал приходится подавать многократно. Сигнал можно перевести словами: «В пищу негоден!» Особенно хорошо он проявляется к ядовитым жукам-листоедами или жукам-нарывникам. Но иногда сигналящему муравью после бесплодных попыток обратить на себя внимание приходится тянуть наиболее ретивых охотников за усики в сторону.
При встрече с противником муравей высоко поднимается на ногах, подгибает брюшко и слегка его высовывает. Он словно собирается брызнуть струей кислоты. Муравьи, находящиеся рядом, подражают ему и принимают такую же позу. Этот сигнал можно обозначить словом: «Берегись!» Интересно, что муравей-древоточец не умеет брызгать кислотой, как обычно делает обитающий рядом с ним в лесах рыжий лесной или степной муравьи. Заимствован ли сигнал у соседа или остался с тех времен, когда древоточец умел брызгаться кислотой, — сказать трудно. Но он понятен всем муравьям и, если можно так сказать, носит международный характер.
Как известно, муравьи, насытившиеся на охоте, приносят в зобу пищу и раздают ее отрыжками всем собратьям. Пища раздается обычно возле жилища. Нередко те, которым ничего не досталось, просят еду у насытившихся. Для этого голодный муравей, раскрыв челюсти, поворачивает голову на 90°, приближает ее к голове сытого муравья, одновременно поглаживая его усиками, словно просит: «Дай поесть!»
Насытившийся муравей иногда отказывается отрыгнуть еду из зоба, быть может, собираясь передать ее кому-то, находящемуся в жилище. Тогда следует другой сигнал: муравей, слегка изогнувшись, поворачивает голову на 180° и подставляет ее под челюсти донора. Такой сигнал означает усиленную просьбу: «Прошу, дай поесть!»
Если и этот сигнал не оказывает действия, а рядом находится крупный муравей, свидетель происходящего, то подчас он вмешивается в «разговор». Широко раскрыв челюсти, он с силой ударяет ими по челюстям сытого муравья. Сигнал является чем-то вроде приказания: «Немедленно дай поесть!»
При нападении на муравейник противников защитники, удачно расправившись с одним из врагов, прежде чем ринуться в очередную схватку, легко, почти молниеносно ударяют брюшком по дереву. Если удар наносят по тонкой перегородке жилища, его можно даже услышать. Этот сигнал поощрительный и тождествен словам ободрения или призыва: «В бой!»
Если муравьи напали на большую добычу, с которой трудно справиться, то один или несколько муравьев быстро описывают подобие круга или петли в зависимости от положения находящегося вблизи муравья или муравьев, и головой наносит каждому встреченному короткий удар с той стороны, где находится добыча. Затем муравьи или прямо направляются к ней, или следуют за сигналящим муравьем, который, описав круг, возвращается обратно. Сигналы муравья-зазывалы можно передать словами: «Туда, на помощь!»
Количество сигналов муравья-древоточца, конечно, значительно больше, чем мною разгадано и о которых здесь рассказано.
Сигналов усиками у муравьев-древоточцев я не видал. Вероятно, «пароля антенн» у них нет.
Сигналы древоточцев условно могут быть разбиты на три группы. Часть из них представляет собой прямые направленные действия и воспринимаются окружающими зрительно на близком расстоянии. Таковы наиболее примитивные сигналы: «Дай поесть!», «Прошу, дай поесть!», «Берегись!» и «Какой запах?».
Сигналы второй группы отражают ощущения подающего их муравья. Таковы сигналы: «Внимание!», «Чужой запах!». При необходимости они переходят в реальные действия, направленные на какой-либо объект.
Третья группа сигналов, по-видимому, наиболее древняя. Они состоят из действий, ставших уже условными, символическими и тем не менее выражающими определенное состояние или потребность. Таковы сигналы: «В бой!», «Тревога!», «На помощь!», «Кто ты?». Сигналы «Чужой запах!» (удар головой о дерево) и «Тревога!» (легкая вибрация головой) близки, так как второй из них представляет как бы множество следующих друг за другом первых сигналов. Вероятно, второй сигнал — условный и произошел от первого сигнала-действия. Таким образом, можно предположить, что сигналы древоточца происходят от прямых действий, которые сперва приобретали оттенок условности (вроде человеческого жеста угрозы кулаком), затем постепенно теряли прямую связь с действием, становились отвлеченными сигнальными движениями — жестами, то есть настоящей кинетической речью.
Когда-нибудь пытливые натуралисты сумеют детально разобраться в сигналах-жестах муравьев, составят муравьино-человеческий словарь, и тогда перед взорами исследователей откроются многие стороны таинственной жизни этого загадочного народца.
Большая грузная медведка слегка высунулась из своего подземного жилища наружу и замерла. Ее члены еще гибкие, тело чистое без единой пылинки, и, казалось, тронь ее, она оживет и замашет своими сильными когтистыми ногами. Возле медведки уже крутится юркий муравей-бегунок, с величайшей поспешностью и вниманием обследует ее со всех сторон. К нему подоспел другой, такой же тщедушный и быстрый.
Интересно, что будут делать два маленьких бегунка с такой крупной добычей. Но, к сожалению, другие дела не позволяют остановиться, тратить время.
Через полчаса прохожу мимо той же норки и вижу необычное: бегунков-разведчиков нет, вместо них над грузной тушей медведки трудятся самые крупные бегунки. Их здесь около десятка, все как на подбор великаны. У бегунков сильно развит, как говорят ученые, полиморфизм, то есть в одной семье рабочие разных размеров от небольших до крупных.
Находка меня озадачила. Неужели малышки разведчики сообщили своей семье новость, мобилизовали рослых грузчиков и тем самым, завершив свои обязанности, отправились дальше по своим делам.
Тщательно осматриваю вокруг землю. Да, недалеко есть гнездо бегунков. Предположение кажется достоверным. И сразу вспомнилось…
Берега реки Или у Малых Калканов с рыхлыми и непроходимыми песками, места дикие, пустынные. Кое-как, используя передний мост и демультипликатор своего «газика», добрался к воде и вздохнул с облегчением в тени развесистой и старой каратуранги. Дерево пострадало от пожара, кто-то пустил огонь по этому крошечному тугаю. Кора ствола с одной стороны обгорела.
Здесь царили тишина и покой. С дерева, сразу я не обратил внимания, доносились странные поскрипывания. Уж не точат ли так громко древесину личинки дровосеков или златок? Звуки очень четкие и громкие. Предположение казалось маловероятным. Надо узнать, в чем дело. Осторожно саперной лопаткой отслаиваю кору, вижу под ней всяких мелких обитателей. Еще встретилась одна большая личинка дровосека, почти в половину мизинца руки взрослого человека. Она проделала под корой большой ход, забив его буровой мукой.
Личинка дровосека упала на землю, вяло извивается. Вскоре возле нее появляется как всегда вездесущий муравей-бегунок: крутится, принюхивается, прилаживается к добыче. Но куда ему!
Продолжаю осмотр дерева, забываю о личинке, а когда случайно гляжу на то место, куда она упала, вижу, как ее с величайшей поспешностью, согласованно и дружно волокут к гнезду пять больших бегунков, таких же рослых, как и возле медведки. Вспоминаю, что прежде мирмекологи утверждали, будто бегунки не могут совместно тащить добычу, нет у них такого обычая, каждый добытчик якобы действует всегда самостоятельно, к помощи собратьев не прибегает. Как относительны наши знания, особенно когда они касаются поведения животных!