Страница 82 из 88
Гостья мылась больше часа. Потом стыдливо выглянула из ванной:
- Катя, мне бы одеться во что-нибудь.
- Выходите, переоденетесь в комнате,- Катя передала ей большое полотенце.
- Я там немного стены помыла и ванну, мочалку постирала.
- Ну зачем вы? Я бы все сама сделала.
Волошина снова стыдливо улыбнулась и вышла в коридор. Обритая наголо, худая, в синяках, она больше всего напоминала узницу концлагеря из военной хроники времен Второй мировой войны. И еще Катя заметила, что она каким-то образом сохранила зубы, а ногти на ее левой руке были обломаны, словно Волошина недавно выбиралась из ямы.
- Наденьте это,- Катя протянула ей обновки.
Волошина оделась, посмотрела на свои руки-ноги и вдруг расплакалась, схватила Катю за руку, как она сделала это совсем недавно на улице и приложилась губами к ее запястью.
- Ну что вы? Зачем?!
- Спасибо, Катенька, спасибо...
- Перестаньте, Маша.
- Прости меня, Катюша. Прости...
- Не плачьте. Наденьте лучше вот это,- Катя протянула ей парик и зеркало.
Волошина неумело надела парик и сразу стала похожа на мещанку времен советского НЭПа. Локоны парика были прямые и иссиня-черные, стриженые "под мальчика" с длинными серповидными висками. Она посмотрела на себя в зеркало и снова расплакалась. Катя вздохнула и погладила ее по вздрагивающим плечам.
- Вы наверно кушать хочете? Идемте на кухню.
Ела Волошина со сдержанной жадностью, обжигалась кофе до тех пор, пока Катя не подлила ей в кружку холодных сливок. Кожа на ее лице и руках была дряблая, неестественно-бледного, синюшного оттенка. Катя смотрела на нее и думала о том, как Артем воспримет появление матери. Она чувствовала, что в его сердце накопилось слишком много обиды и невысказанных упреков. И поэтому не могла угадать, какой будет их встреча.
- Спасибо, Катюша,- прошептала Волошина, отвлекая ее.- Я сейчас все помою...
- Нет-нет, я сама. А вы идите отдыхать.
- Но я хотела поговорить с тобой.
- Сначала выспитесь хорошенько. Поговорить мы еще успеем.
Катя отвела свекровь в кабинет, где уже застелила диван. Плотно задернула шторы. После ремонта они с Артемом перебрались в родительскую спальню, и свекровь вполне можно было разместить в кабинете.
- Отдыхайте. Если что-нибудь понадобится, не стесняйтесь. А поговорим позже. Артем с работы все равно ночью придет. Так что и с ним вы поговорите только завтра.
- Спасибо тебе, Катюша. Спасибо.- Еще мгновение и Волошина снова расплакалась бы.
- Отдыхайте. Я вас оставлю.
Мария Васильевна проводила невестку взглядом и присела на краешек дивана. От сытной горячей пищи ее клонило в сон. Но в этот момент все происходящее показалось ей сном. Она разделась и забралась под одеяло, ощущая давно забытую свежесть и чистоту постельного белья и собственного тела. Ее глаза закрылись сами собой, и Марию Васильевну окутало тяжелое, томительное сновидение.
Перемыв посуду и наведя порядок в ванной комнате, Катя сходила за Соней.
- Как она?- Почему-то шепотом спросила тетя Оля.
- Помылась, поела. Сейчас спит,- устало ответила Катя и сказала сестренке:- У нас дома тетенька спит. Она очень устала. Соня, пожалуйста, сегодня не бегай по коридору. Хорошо? Поиграешь в гостиной.
- Да,- кивнула Соня.
- Можно, я на нее посмотрю?- Вдруг спросила тетя Оля с таким видом, словно у соседей появился редкий зверек.
- Посмотри. Она в кабинете спит.
- Артему позвонила? Его, наверно, предупредить нужно.
- Нет,- покачала головой Катя.- Незачем его волновать. С работы придет, тогда и поговорим.
- А почему сейчас не позвонишь?
- Я не думаю, что он обрадуется этой новости.
Мария Васильевна проснулась уже после полуночи. Она спала больше двенадцати часов. В комнате было темно, только в щель под дверью из коридора падала полоска света. Но от этого темнота в кабинете стала еще гуще. В первое мгновение Мария Васильевна не могла сообразить, где находится. Сжалась в комок, но потом расслабилась. Вспомнила утро, Катю, душ. А вспомнив все это, почувствовала голод. Но встать с постели и пройти на кухню, так и не решилась. Лежала как притаившаяся под половицами мышь, слушая голодное урчание в животе. Все случившееся утром сейчас казалось ей неправдоподобным. Но незаметно в ее воображении стали возникать картины еще более фантастические. Она представляла как встретится с сыном. И под эти мечты снова заснула, а во второй раз проснулась, когда в прихожей зазвенели ключи.
Она сразу же поняла, что это Артем пришел с работы. Но заставить себя встать и выйти навстречу сыну, не смогла. Лежала и слушала, как он осторожно топчется в прихожей, разувается и снимает верхнюю одежду. Потом услышала, как из спальни вышла Катя.
- Здравствуй, милый,- сказала негромко.- Ужинать будешь?
- Нет,- ответил Артем. И на глазах Марии Васильевны мгновенно навернулись слезы. Голос Артема напомнил ей голос мужа.- Как ты? Как наш животик?
И только сейчас Волошина сообразила, что ее невестка беременна. Она была так озабочена собою, что не заметила положения невестки.
- Тёма,- все также негромко произнесла Катя,- у меня есть для тебя новость.
- Хорошая или плохая?- Судя по голосу, он улыбался.
- Тёма, твоя мама у нас. Только не нервничай!
- Что?.. Кто у нас в доме?!
- Твоя мама, Артем.
- Она... здесь?! Катя, ты пошутила?.. Зачем ты пустила ее? Зачем, Катя?.. Я сейчас ее выгоню!
Мария Васильевна сжалась так, что у нее все мышцы заломило от резкой боли. Сжалась в комок и крепко зажмурила глаза.
- Что ты говоришь, Артем?! Не кричи!.. Идем в спальню, там и поговорим.
- О чем тут разговаривать?! Где она была все это время? Зачем появилась сейчас?! Нет, я ее выгоню!..
- Не говори глупости!- Повысила голос Катя.- Если ты выгонишь ее, я уйду вместе с ней, учти это...
- Что ты говоришь, Катя?
- Она твоя мать. Пойми ты это и прости ее наконец! Она пришла к нам за помощью... Идем в спальню.
Их голоса стихли. Но Волошиной казалось, что слова сына до сих пор не остыли в воздухе. Сейчас Мария Васильевна чувствовала себя не притаившейся мышью, а побитой собакой. Невыносимый стыд жег ей душу. О чем говорили сын с невесткой за закрытыми дверьми, так и осталось для нее тайной. Артем несколько раз выходил из комнаты, и каждый раз она сжималась в комок и со страхом ждала, что сейчас он зайдет в комнату, возьмет ее за шиворот и выбросит из квартиры как ободранную кошку. Но вместо этого Артем выходил на лестничную площадку и выкуривал там сигарету.
После он возвращался в спальню и вновь начинал доказывать Кате, что его матери в их доме нет места.
- Летом я встретил ее на городском пруду с бомжами!- Говорил он.- Звал ее: "Мама! Мама!" А она отвернулась от меня, потому что спирт хлестала и не нужен ей был никто!..
- Это когда было?!- Оборвала его Катя.- А сейчас, Тёма, сейчас?! Сейчас она пришла к нам за помощью. Ее били! Она вся в синяках! Она в резиновых сапогах пришла, почти без одежды, в каких-то лохмотьях!
- И поэтому я должен пожалеть ее? Потому что она живет как собака?!
- Артем, если ты выгонишь ее, она умрет!
Услышав это, Артем крепко сжал зубы.
- Помнишь, я рассказывала тебе о том странном старике?- Спросила его Катя.- Только сейчас я понимаю, о чем он говорил тогда. Он говорил мне о сегодняшнем дне! Ты должен простить ее, Артем. Ведь не просто так я запомнила слова этого старика. Да, он очень странный. А вдруг странный для того, чтобы его слова помнили?..
- Господи!- Артем закрыл глаза руками.- Да что же это?!
- Тёма, прислушайся к своему сердцу. Она твоя мама. Просто она очень несчастный человек. А ты счастливый человек. И только поэтому должен простить ее. И тебе самому станет легче...
- Я не могу больше,- Артем резко встал с кровати.- Я курить пошел...
Мария Васильевна не знала, сколько часов продолжалась эта пытка. Минуты для нее растянулись в часы. Но потом все стихло и свет в прихожей погас. Она еще какое-то время выжидала. И решив, что подходящий момент настал, на ощупь оделась и вышла из комнаты. В прихожей она нащупала тяжелую кожаную куртку, опахнувшую табаком и мужским одеколоном, обулась в такие же тяжелые, меховые ботинки. Из кухни в прихожую падали тусклые отблески уличных фонарей.