Страница 58 из 88
Мельников усмехнулся:
- Если это вас на самом деле интересует,- они неторопливо шли по тротуару в сторону от гостиницы.- Мне пятьдесят три года, родом из Белгорода, по специальности хирург общей практики и практикующий терапевт. Два года отслужил по контракту в Чечне в Первую войну. Вот, собственно говоря, вся моя биография. Был женат. Дети выросли, а отношения с женой разладились. Развод мы так и не оформили, но живет она с другим человеком, это положение устраивает всех. В Чечне познакомился с итальянцами из миссии ОБСЕ. И когда понял, что в России меня уже ничто не держит, сменил обстановку и по рекомендации одного уважаемого господина был принят на работу по линии Красного Креста.
- Но ведь это только вершина айсберга,- покачала головой Маргарита Георгиевна.- Я сердцем чувствую, все не так просто.
- А разве в жизни хоть что-нибудь случается спонтанно? У всего есть причины.
- Я не это хотела сказать,- поправилась Маргарита Георгиевна.- Вы верите в бога?
- Я верю в людей, верю в наши силы и возможности. Я верю, что вы поправитесь и сделаете все, что слабо тлеет в вашем сердце. Я верю в ваших внучек и их друзей. Верю, что они не бросят друг друга в беде. Я верю в очень многое, Маргарита Георгиевна. И, конечно же, верю в Высшую Справедливость.
- Какой странный ответ,- улыбнулась его спутница.- Впрочем, другого я не ожидала.
- Маргарита Георгиевна, это всего лишь слова. Поднимая глаза к ночному небу, мы видим то, что осталось от звезд – их свет...
Вернувшись в гостиницу, Маргарита Георгиевна села возле журнального столика и закрыла глаза. Разговоры с Мельниковым будили в ее сознании какие-то глубинные пласты. И Маргарита Георгиевна начинала понимать, что странная встреча в старинном палаццо, в реальности которой она не сомневалась ни на минуту, должна иметь противовес не в каких-то фантастических измерениях, а в этом мире. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. В этот момент Маргарита Георгиевна испытала потребность поговорить с Катей. И, не откладывая этот разговор в долгий ящик, она взяла в руки мобильный телефон и позвонила ей.
- Здравствуй, милая,- улыбнулась Маргарита Георгиевна, когда Катя откликнулась.
- Здравствуй, бабушка! Ты все еще в Италии?
- Да, Катенька, я еще недолго задержусь здесь. Как у вас дела?
- Хорошо. Соня живет у тети Лены. Я работаю.
- Где, милая?- Встревожено спросила ее Маргарита Георгиевна.
- Не волнуйся, бабушка,- рассмеялась Катя.- Работа на дому: делаю меню для ресторана.
- Это Шугуров тебе работу предложил?- Со знакомыми нотками в голосе спросила ее Маргарита Георгиевна.
- Я сама напросилась,- ответила Катя.
- Неужели у тебя деньги закончились, Катенька?
- Не в этом дело, бабушка. Мне вдруг стало скучно.
- Господи! Но сказать мне на это нечего. Я всю жизнь без работы не скучала. Может быть, напрасно...
- Бабушка...- начала было Катя, но запнулась.
- Что, милая?- Спросила Маргарита Георгиевна, так и не дождавшись продолжение.
- Бабушка, приезжай скорей...
- Катя, пока что я не могу. Потерпи еще немного. Ты ведь Соню наверняка каждый день видишь?
- Да.
- Как ей живется у Горловых?
- Хорошо. Тетя Лена нашла с ней общий язык. По крайней мере, Соня не плачет. Я не видела ее плачущей.
- Вот и хорошо,- улыбнулась Маргарита Георгиевна.- Напрасно ты волновалась и изводила себя. Хотя и тебя понять можно. Давай прощаться, Катенька. Я сегодня устала. Но мы еще созвонимся. Обязательно созвонимся, и очень скоро. До свидания, милая.
- До свидания, бабушка. Мы тебя ждем! Приезжай!
- Скоро приеду,- улыбнулась Маргарита Георгиевна.- Скоро уже приеду, милая моя.
Она положила телефон на столик и вновь откинулась на спинку кресла. Она на самом деле устала и очень хотела спать, сейчас у нее сил не было даже на то, чтобы добраться до кровати.
А Мельников в это время только добрался до своей квартиры. Он снял плащ и шляпу, повесил их в шкаф и прошел в гостиную. Обстановку в его квартире можно было назвать спартанской, если бы не развалы книг, газет и журналов. На столе были разложены фотографии, сделанные миссией ОБСЕ в африканских странах: Судан, Центральная Сахара, Чад. Мельников подошел к столу и, словно, оцепенел. С фотографий смотрели на него измученные лишениями и голодом люди; дети с раздувшимися животами дистрофиков; полуслепые, запаршивевшие без медицинской помощи старики; искалеченные кровавыми конфликтами и зверствами боевиков мужчины и женщины. Андрей Леонидович смотрел на фотографии широко открытыми глазами. Но перед его глазами роились уже совсем другие картины. Он видел осень девяносто пятого года, он видел военный госпиталь в предместьях Гудермеса...
В тот вечер на его столе умерло несколько солдат - срочников. Он вышел на улицу, стянул с головы колпак и закурил.
Начинался пасмурный вечер. Между палаток блестели лужи жирные от пролитого бензина. Мельников сделал глубокую затяжку и выпустил из ноздрей табачный дым плотными струями.
Над горизонтом с гулом прошли два вертолета. Где-то между палаток раздалась пьяная ругань. И вдруг до Мельникова донесся перебор гитарных струн, и он услышал, как срывающийся, еще совсем детский голос поет о войне и погибших друзьях:
Здравствуй, мама, вот пишу тебе письмо,
Знаешь, мама, у меня все хорошо.
Светит солнце, все нормально у меня.
А в горах стоит туман...
Этих мальчиков привозили в их госпиталь каждый день, и каждый день они умирали...
Мать не знает, как мы ходим по горам,
Мать не знает, как бывает трудно нам.
Как проходят наши юные года.
На Кавказе идет война!..
Мельников с трудом перевел дыхание. Он помнил глаза матерей и отцов, которые прорывались, пробивались сквозь кордоны, сквозь войну, находили своих сыновей и увозили их отсюда. Он помнил каждую из этих женщин и каждого мужчину, и он помнил их глаза...
Под шум и взрыв гранат шагает наш отряд!
Но далеко в горах слышна стрельба!
Под шум и взрыв гранат, где трассера летят
И там от взрывов вся горит земля,
Взлетает вертолет, и мы идем вперед
И не отступим мы с тобой назад...****
На этой войне лоб в лоб сошлись два мира. Шесть лет назад Мельников с таким же полевым госпиталем уходил из Баграма, в котором ему также как и в Чечне приходилось иногда оказывать медицинскую помощь раненым и искалеченным боевикам, сталкивался он и с наемниками. И он не удивился бы, столкнувшись с кем-нибудь из них на Кавказе. Он не сомневался, что многие и многие из них были в Афганистане и окажутся в любой другой точке мира, если там начнут греметь взрывы и выстрелы.
- Здравствуйте, Андрей!
Мельников вздрогнул и отвлекся:
- Добрый вечер, Джованни. Как вас занесло в наш лагерь?
- Я хотел увидеться с вами,- ответил Полетти. По-русски итальянец говорил довольно чисто с легким акцентом, почти не коверкая слова.- Нам нужна ваша помощь, Андрей. Раненный человек. Очень тяжелое ранение... Но вы сегодня устали.
- Джованни, подождите, я сейчас соберусь,- сказал Мельников. Он уже понимал, что в миссию попал очередной тяжелораненый боевик.
Они прошли к палатке, в которой жил Мельников.
- Ваши солдаты поют очень хорошо,- заметил Полетти.
- Если не задумываться над словами,- кивнул Мельников.
- Они поют о войне.
- Они поют о смерти, Джованни. Каждую секунду здесь умирает человек.
- Андрей, вы знаете, вас взяли на заметку!
- Здесь все на заметке,- отозвался Мельников.- Я, вы, мой сосед по палатке...
- Я говорю не о ФСБ, Андрей. Я говорю о наших координаторах. Я думаю, очень скоро вам предложат работу в миссии.
- Вряд ли я смогу сделать это, пока не закончится контракт.