Танец ангела

- Елена Ивановна,- улыбнулась Болотова,- я в вас не сомневаюсь. Для воспитания Сони Малаховой лучшей кандидатуры, чем вы, я не вижу. И свое мнение я донесла до попечительского совета и до работников городского суда. В вас я абсолютно уверена. Если и доверять кому-то воспитание Сони, то только вам. Ребенка мы с вами заберем, когда будут готовы все необходимые документы. А если это будет необходимо, воспользуемся помощью работников милиции.- И добавила после краткого размышления:- Меня радует желание вашей племянницы воспитать сестренку самостоятельно. Но вряд ли ей это под силу. Из своего опыта я знаю, что ее намерение по большей части основано желанием сохранить хоть какую-то часть своей семьи. Этот шаг непродуманный и импульсивный. Будет очень хорошо, если мы сможем объяснить ей это.

- Но я не хочу ссориться с ней. Катя пока что не задумывалась ни о своем будущем, ни о будущем сестренки. Вчерашняя школьница, из-за родительской спины она, по сути, еще жизни не видела. А потом она выйдет замуж, и неизвестно как ее муж будет относиться к Соне. Скверное отношение может нанести ребенку такие душевные травмы, которые будут заживать годами. Не факт, что мужчина согласится воспитывать чужого ребенка. Потеряв семью один раз, Соня может лишиться ее вновь. Вы согласны со мной?

- Это вполне вероятно,- кивнула Болотова.- Вы, Елена Ивановна, извините меня. Сейчас мне нужно ехать в приют. Я могу подвезти вас до дому, нам по пути.

Спустя несколько минут они вышли из здания городской администрации и сели в машину Болотовой.

- Сейчас такое время,- вздохнула она, поворачивая в замке ключ зажигания.- Страшное время! Когда очень многим детям лучше жить не с родителями, а с чужими людьми. Страшная правда! Страшная... То, что мы видим в некоторых семьях - недопустимо! Иногда зверь выглядит милосердней человека. Я не понимаю, что заставляет людей относиться так к собственным детям. Издевательства, побои, изоляция. Дети голодают, ребенка могут опоить спиртным, чтобы он не просил хлеба.

- Ужас какой!- Покачала головой Горлова.

- Буквально вчера в приют привезли девочку трех с половиной лет, совсем как ваша Сонечка. В качестве наказания ее мамаша ставила ребенка на перловую крупу. Представляете, кроху она ставила на колени. Иногда ночь ребенок стоял в углу без сна и воды...- Болотова с трудом перевела дыхание.- Жаль, что у нас нет суда совести. Но господь, я думаю, этого не забудет. Он самый строгий из судий.

- Ирина Витальевна, это чудовищно,- Горлова отвернулась к окну.- Я даже представить такое не могу... Вы ведь знаете, до замужества я несколько лет работала воспитателем в детском саду. Я знаю, какими непослушными и упрямыми могут быть дети. Я знаю, как иногда трудно бывает с ними. Но как бы ни было, на ребенка поднимать руку нельзя, иначе этот удар может эхом отдаваться долгие годы.

- А вот и ваш дом,- улыбнулась Болотова. Она свернула во двор и остановила машину возле подъезда Горловых.- Передавайте Василию Львовичу привет.

- Спасибо вам, Ирина Витальевна,- Горлова вышла из машины.- Спасибо вам за участие в судьбе Сони.

- Меня благодарить не за что,- вновь улыбнулась Болотова.- Это вам нужно сказать спасибо. Вы берете на себя труд воспитать чужого ребенка.

- Соня нам не чужая,- покачала головой Горлова.- До свидания, Ирина Витальевна.

- Всего хорошего, Елена Ивановна. До скорого свидания...

А Василий Львович тем временем отдыхал на квартире у любовницы.

С работы он уехал пораньше, чтобы провести время в обществе любимой женщины и сына. Впрочем, он занимал такую должность на медеплавильном заводе, что спросить с него уже было некому. А зная характер Василия Львовича, этого никто бы и не стал делать. Работал Горлов начальником отдела по охране труда и технике безопасности.

К Любе Стрекаловой он приезжал почти каждый день. Привозил продукты и сладости – баловал сына Егора. Только здесь он становился самим собой, не въедливым бюрократом или человеком в футляре, каким считали его многие, а Васей Горловым – вятским мужиком, предки которого по плечи вросли в черную плодородную землю, а их потомков разбросало по Руси, кого в грязь да в нищету, а кого в князья мира сего.

Уже шесть лет Василий Львович умудрялся скрывать от супруги свою связь. Но иногда его все же брало сомнение. И Горлову начинало казаться, что жена знает обо всем, но по каким-то причинам закрывает на происходящее глаза.

- Все что я делаю, я делаю для вас, Люба,- говорил он любовнице.- Мне от жизни нужно немного. А в последнее время и вовсе кажется, что от жизни я уже получил все. Люба, я смотрю на сына и сам становлюсь моложе. И жду не дождусь того часа, когда смогу открыто назвать тебя женой, а Егора сыном!

- У папочки сегодня какое-то настроение грустное,- улыбнулась Люба, приобняв его.- А у нас с Егором денек прошел чудесно!

- Люба-Люба, как же я вас люблю!- Глядя в ее большие, лучистые глаза сказал Василий Львович.- Нужно прожить мою тусклую и неинтересную жизнь, чтобы понять, как приятен каждый миг с теми, кого любишь... Я ведь этого никогда ей не говорил. Только тебе, Люба...

- Я думала, что ты загрустил,- продолжала улыбаться любовница.- А у тебя сегодня настроение...

- Люба, я устал от вранья. Но бросить Лену вот так, тоже не могу. Подождем еще немного. Она возьмет племянницу на воспитание, и тогда я смогу уйти от нее. Поделим имущество, я ей долю за квартиру деньгами отдам. Жить они все равно будут у Малаховых... А вы будете жить со мной!

- Вася, а нам это нужно?- Вдруг спросила любовница.- Ведь нас всех такая жизнь устраивает.

- О чем ты говоришь?! Мы будем вместе, вместе! Только об этом я думаю и мечтаю! Наследник мой, сын!- Он подхватил Егора на руки и подбросил в воздух.

- Дядя Вася, дядя Вася!- Закричал тот.- А-а!

- Видишь, Люба?!- Горлов прижал Егора к себе и опустил его на пол.- Все скрываемся от людей. Прячемся! А я хочу, чтобы меня Егор звал не дядей Васей...

- Я тебя понимаю,- скупо улыбнулась Люба.- Завтра я в деревню съездить хочу. Мама попросила приехать.

- Понятно, деньги нужны?

- Да, немного. Тысячи полторы.

- Люба-Люба,- пробормотал Горлов, отсчитывая ей деньги.- Ты уже успела забыть, как людям деньги достаются. Забыла, как сама работала на заводе...

- Вася, это не мне и не родителям,- улыбнулась Люба.- Это для Егора.

- Разумеется, ты просишь для Егора!- Кивнул Василий Львович.- Разве я сомневаюсь в этом?! Вот деньги, и постарайся не потратить их за два дня.

Люба с улыбкой взяла из его рук несколько сотенных купюр. Если бы Василий Львович знал, что утром она положит их на банковский счет, он бы наверняка задумался.

- Мне пора,- вздохнул Василий Львович.- Послезавтра выгадаю командировку двухдневную и денек проведу с вами,- он со вздохом поцеловал ее.

- Вася, ты уже совсем седой стал,- Стрекалова погладила его.- Но я все равно люблю тебя и ждать буду.

Когда Горлов ушел, она прошла в ванную и сполоснула лицо водой.

Люба смотрела на себя в зеркало и чувствовала, как глаза ее наполняются слезами. Глядя на эту самоуверенную славянскую красавицу, трудно было догадаться, что она почти каждую минуту обмирает от страха. В свое время жизнь ударила ее так больно, что сейчас она каждый свой шаг вымеряла, чтобы вновь не оказаться в той же топкой трясине.

- Господи,- прошептала она, чувствуя горячие слезы на щеках.- Когда же это закончится?

В этот миг ей так хотелось сказать: "Жизнь – дерьмо!". Но в гостиной играл ее сынок, и она знала, что черные полосы рано или поздно заканчиваются, мужчины и все проблемы, связанные с ними остаются позади. Но все что она изо дня в день создает собственными руками, останется с ними.

А Василий Львович по дороге заехал в супермаркет и минут двадцать ходил возле витрин с продуктами. Он рос в те времена, когда буханка белого хлеба в деревне казалась сдобной булочкой. И он навсегда запомнил июльский день пятьдесят четвертого года, когда его мать слегла и больше уже не встала с постели. Он навсегда запомнил страшное лето пятьдесят четвертого года, хотя от роду ему было всего шесть лет.