Страница 20 из 82
Здесь все смешалось, и я не могла вспомнить последний раз, когда я видела солнце или ночное небо. Мне не подавали завтрак, как в первый день, когда я очнулась, что сбило мне время суток, единственное, что я знала — прошло сорок восемь часов, когда меня отвели к Доктору Росу, чтобы сдать кровь. Я видела его около пяти раз, может даже больше.
Я потеряла счет.
Я потеряла множество вещей. Или мне это казалось. Вес. Способность улыбаться или смеяться. Слезы. Единственная вещь, которая у меня осталась — гнев, и каждый раз, когда я встречалась с Мо или другим гибридом, я не знала — даже не заботилась узнать, для чего мы должны делать это — мой гнев и разочарование поднимались все выше. Меня удивляло, что я все еще могла чувствовать так много.
Но пока я еще не сдалась. Я не сражалась в ответ во время всех стресс—тестов. Это было моим единственным способом контроля.
Я отказывалась бороться с ними — чтобы избить или потенциально убить их, если бы ситуация вышла из-под контроля. Это было как реальная, хоть и путаная версия «Голодных игр».
Голодные игры для инопланетных гибридов.
Я начала улыбаться, но поморщилась, когда улыбка натянула рану на моей губе. Возможно, я отказывалась идти на них Терминатором, но другие гибриды все равно участвовали в этом. Настолько, что некоторые из них разговаривали, пока надирали мне задницу.
Они говорили, что мне нужно сражаться, что мне нужно быть готовой к тому дню, когда другие Лаксены придут и с теми, кто уже находился здесь. Очевидно, это было то, во что они искренне верили, в то, что Лаксены были настоящими злодеями.
Возможно, они пили Кулэйд, но я нет. Даже при этом существовала крохотная часть меня, которую интересовало, как Дедал мог контролировать столь многих, если в том, что они говорили, не было некоторой правды?
И, кроме того, был Шон, Лаксен, который хотел убить тысячи людей. Если верить Дашеру, существовало чертовски много, таких как он, кто только и ждал, чтобы захватить Землю. Но даже думать о том, что Дэймон или Ди или даже Эш были частью чего-то такого... я не могла поверить в это.
Заставив глаза открыться, я увидела то же самое, что видела всегда, после того, как меня вытаскивали из учебных комнат и помещали — в основном без сознания — в мою камеру. Белый потолок с маленькими черными точками — смесь оникса и алмазов.
Господи, я ненавидела эти точки.
Я сделала глубокий вдох и закричала, немедленно пожелав, чтобы я не делала этого. Острая боль пульсировала в ребрах от крепкого удара Мо. Все мое тело болело. Во мне не было ни единой частички, которая осталась бы не поврежденной.
Движение в дальнем углу моей камеры возле двери, привлекло мое внимание. Медленно и болезненно я повернула голову.
Там стоял Арчер с холщовым пакетом в руке. — Я уже начал беспокоиться.
Я прочистила горло, а потом, сморщившись, разжала челюсти. — Почему?
Он подошел вперед, берет, как всегда, скрывал его глаза. — Ты была без сознания в течение всего этого времени, самого долгого пока.
Я повернула голову назад к потолку. Я не осознавала, что он следил за тем, как мне надирали задницу. Его не было здесь в другие разы, когда я приходила в себя. Так же как и Блэйка. Я не видела эту задницу некоторое время, и я не была уверена, находился ли он все еще здесь.
Я сделала медленный, длинный вдох. Как это ни грустно, когда я приходила в себя, я скучала по моментам забвения. Оно не было всегда только черным, огромным небытием. Иногда я грезила о Дэймоне, и когда я была в сознании, я цеплялась за эти слабые образы, которые, казалось, распадались и блекли, как только я открывала глаза.
Арчер сел на край кровати, и мои глаза захлопали, открываясь. Больные мышцы напряглись. Несмотря на то, что он доказал, что не такой плохой, принимая все во внимание, я не доверяла никому.
Он поднял пакет. — Это просто лед. Ты можешь воспользоваться им.
Я с опаской посмотрела на него. — Я не знаю... Я не знаю, на что это похоже.
— Твое лицо? — спросил он, поглаживая сверток. — Оно не выглядит привлекательным.
Оно и не ощущается привлекательным. Игнорируя пульсацию в плече, я попыталась вытащить руку из-под одеяла. — Я могу сделать это.
— Не похоже, что ты можешь поднять палец. Просто не двигайся. И не разговаривай.
Я не была уверена, должна ли была обидеться на ту часть, что была о «не говорить», но потом он прижал сверток со льдом к моей щеке, заставляя меня сделать резкий вдох.
— Они могли бы доставить одного из Лаксенов, чтобы исцелить тебя, но твой отказ сражаться не облегчает твою задачу, — он нажал на сверток со льдом, и я вздрогнула. — Постарайся запомнить, когда в следующий раз пойдешь в учебные комнаты.
Я нахмурилась, но боль вновь пронзила меня. — О, как будто это моя вина.
Он покачал головой. — Этого я не говорил.
— Сражаться с ними неправильно, — сказала я спустя несколько секунд. — Я не собираюсь самоликвидироваться.
Или, по крайней мере, я надеялась, что не собираюсь. — Заставлять их делать это... бесчеловечно. И я не буду...
— Будешь, — просто сказал он. — Ты не отличаешься от них.
— Не отличаюсь.
Я начала садиться, но он пригвоздил меня взглядом, который заставил меня осесть обратно. — Мо даже не кажется человеком больше. Никто из них не кажется. Они как роботы.
— Они обучены.
— Обучены? — я зашипела, когда он переместил лед на мой подбородок. — Они бездумны...
— Не важно, какие они. Ты продолжишь делать это? Не будешь сражаться в ответ, не дашь сержанту Дашеру то, чего он хочет, ты собираешься продолжать быть человеческой боксерской грушей? И что это решает? Однажды один из гибридов убьет тебя.
Он понизил голос, до такой степени, что мне стало интересно, могли ли микрофоны уловить его. — И что случится с тем, кто изменил тебя? Он умрет, Кэти.
Давление стиснуло мою грудь, и совершенно другой вид боли всплыл на поверхность. На этот раз, я увидела Дэймона в своей голове — эту вездесущую, приводящую в ярость улыбку на его выразительном лице — и я скучала по нему так сильно, что огонь полз вверх по моему горлу. Мои руки сжались под одеялом, словно дыра открылась в моей груди.
Несколько минут прошло в тишине, и пока я лежала там, уставившись на его коричнево-белые, одетые в камуфляж плечи, я думала что сказать, чтобы изгнать из себя пустоту, и, наконец, я придумала кое-что.
— Могу я задать тебе вопрос?
— Тебе, вероятно, не нужно больше говорить, — он переложил пакет со льдом в другую руку.
Я проигнорировала это, потому что была практически уверена, что сойду с ума, если продолжу молчать. — Существуют ли на самом деле Лаксены, которые хотят захватить власть? Другие, такие как Шон?
Он не ответил.
Закрыв глаза, я испустила усталый вздох. — Простой ответит на вопрос убьет тебя?
Прошло несколько секунд. — Того факта, что ты просто задаешь вопрос — достаточно.
Это означает да?
— Есть хорошие люди и плохие люди, Кэти?
Я подумала, что-то, как он говорит «люди» странно. — Да, но это другое.
— Другое?
Когда ледяной сверток опустился на мою щеку снова, не было прошлой боли. — Я так думаю.
— Потому что люди слабее? Не забывай, что люди имеют доступ к оружию массового поражения, так же как и Лаксены. Ты действительно думаешь, что Лаксены не знают, что здесь происходит? — тихо спросил он, и я замерла.
— Что есть те, кто ради собственной выгоды поддерживают то, что делает Дедал, пока другие боятся потерять ту жизнь, которую они построили здесь? Ты действительно хочешь получить ответ на свой вопрос?