Шпион, выйди вон

– Я приказал прекратить ваши расследования, – Вы тогда сказали, что они неконституционны, – угрюмо произнес Смайли, будто снова переживая ту же самую досадную ошибку Лейкона, – Я действительно так сказал? Боже мой, неужели я выразился так напыщенно?

Со стороны дома снова донесся плач Джекки.

– У вас никогда их не было, так ведь? – тут же нервно, высоким голосом спросил Лейкон, повернув голову на звук.

– Простите?

– Детей. У вас с Энн.

– Нет.

– А племянников или племянниц?

– Один племянник.

– С вашей стороны?

– С ее.

Я будто и не уезжал отсюда, подумал Смайли, разглядывая заросли розовых кустов вокруг, сломанные качели и промокшие детские песочницы; ободранный красный дом, такой кричаще-безобразный при свете утра. Будто мы все еще здесь с прошлого раза.

Лейкон снова стал извиняться:

– Осмелюсь признаться, я не до конца верил в искренность ваших побуждений. Видите ли, мне пришло в голову, что, скорее, Хозяин подтолкнул вас к этому. Удерживаясь таким образом у власти и не давая ходу Перси Аллелайну… – Разводя руками и снова широко шагая, Оливер ушел вперед.

– О, нет, уверяю вас. Хозяин и близко об этом ничего не знал.

– Сейчас я это понимаю. А тогда… Трудновато определить, когда можно доверять людям, а когда – нет. Вы ведь живете немножко по другим законам, не так ли? Во всяком случае, должны бы.

Я это понимаю. Не мне об этом судить. В конце концов, у нас общие цели, даже если методы немного различаются. – Он перепрыгнул через канаву – По-моему, кто-то из великих сказал, что нравственность есть универсальный метод. Вы согласитесь с этим? Я думаю, не согласитесь. Трудно определить, у кого какие цели в д е й с т в и т е л ь н о с т и , в этом и беда, особенно если ты англичанин. Мы не можем рассчитывать, что вы будете определять за нас п о л и т и к у , не правда ли? Мы можем только просить вас способствовать этому. Правильно? Мудрено это все.

Устав догонять его, Смайли сел на ржавое сиденье качелей и закутался поплотнее в куртку, пока наконец Лейкон не вернулся и не пристроился рядом с ним. Некоторое время они качались вместе, и им вторил скрип пружин.

– Какого черта она выбрала Тарра? – в конце концов пробормотал Лейкон, поигрывая своими длинными пальцами. – Из всех людей на свете я не смог бы выбрать менее подходящего духовника.

– Я боюсь, этот вопрос следует задавать женщине, а не нам, – ответил Смайли, снова мучаясь вопросом, где находится Иммингем.

– О, разумеется, – согласился Лейкон с готовностью. – Это непостижимая тайна. Я встречаюсь с Министром в одиннадцать, – доверительно сообщил он, понизив голос. – Я должен ввести его в курс дела. Ваш парламентский родственник, – добавил он, провоцируя старую шутку.

– На самом деле родственник Энн, – поправил его Смайли тем же рассеянным тоном. – Очень дальний, надо сказать, но все-таки родственник.

– А Билл Хейдон – он ведь тоже родственник Энн? Наш прославленный руководитель Лондонского Управления?

Они уже как-то играли в эту игру.

– В определенном смысле – да, Билл тоже родственник. – Он помолчал и добавил, хотя в этом не было большой нужды:

– Она родом из старинной семьи с устойчивой политической традицией. Со временем она получила довольно широкое распространение.

– Традиция? – Лейкон всегда старался избегать двусмысленности.

– Семья.

«День и ночь за этими деревьями ездят машины, – подумал Смайли. – За этими деревьями лежит целый мир, но у Лейкона есть этот красный замок и приверженность к христианским ценностям, что не обещает ему никакого вознаграждения, кроме дворянского титула, уважения со стороны ему подобных, солидной пенсии и парочки необременительных руководящих должностей в Сити».

– Так или иначе, я встречаюсь с ним в одиннадцать.

Лейкон вскочил на ноги, и они снова зашагали. При виде листьев, кружащихся в утреннем воздухе, у Смайли в голове снова вспыхнуло имя Эллис.

На мгновение, как в машине у Гиллема, его охватила странная нервозность.

– В конце концов, – заговорил Лейкон, – у каждого из нас была своя позиция, заслуживающая абсолютного уважения. Вам казалось, что Эллиса предали, и вы настаивали на охоте за ведьмами. Моему Министру и мне казалось, что со стороны Хозяина была проявлена грубая некомпетентность, – эту точку зрения, мягко говоря, разделяет и Министерство иностранных дел, – и нам потребовалась новая метла.

– О, я хорошо понимаю, какая это для вас дилемма, – заметил Смайли, больше обращаясь к самому себе, чем к Лейкону.

Я рад. И не забывайте, Джордж: вы были человеком Хозяина. Хозяин предпочитал вас Хейдону, а когда он под конец стал терять власть и затеял эту выходящую за всякие рамки авантюру, это ведь вы заступились за него.

Никто больше, только вы, Джордж. Не каждый день руководитель Секретной службы ввязывается в частную войну против чехов. – Смайли стало ясно, что воспоминания все еще больно ранят. – При других обстоятельствах, я думаю, карьера Хейдона накрылась бы, но вы попали в переплет и…

– И Перси Аллелайн был своим Человеком для министра, – сказал Смайли достаточно мягко, чтобы Лейкон остановился и прислушался.

– Но вы ведь никого конкретно не подозревали, признайтесь! Вы ни на кого не показали пальцем! А расследование а потемках может вообще все загубить!

– Да-да, в то время как новая метла метет чище.

– Перси Аллелайн? Но он же в общем и целом все делает превосходно.

Добивается хороших результатов вместо скандалов. Досконально придерживается своего устава и тем самым завоевывает доверие клиентов. Он пока еще, насколько я знаю, не вторгался на чехословацкую территорию.

– Если есть Билл Хейдон, который за все отдувается, у кого так не получится?

– У Хозяина, например, – произнес Лейкон с нажимом.

Они остановились у пустого бассейна и теперь стояли, заглядывая через край. Смайли почудилось, будто из грязных глубин бассейна до него снова донеслись вкрадчивые интонации Родди Мартиндейла: «Маленькие читальни в Адмиралтействе, маленькие комиссии с какими-то странными названиями…»

– А что, тот самый особый источник Перси, он все еще работает? – поинтересовался Смайли. –"Черная магия", или как там это у вас сейчас называется?

– Надо же, я не знал, что вы были среди посвященных, – сказал Лейкон недовольно. – Но раз вы спрашиваете – да. Источник Мерлин – наша главная опора, и его продукция по-прежнему называется «Черная магия». В Цирк давно не попадали такие хорошие материалы. По крайней мере, на моей памяти.

– И они по-прежнему подвергаются всей этой специальной обработке?

– А как же! А теперь, после того что произошло, у меня нет сомнений, что мы примем даже более строгие меры предосторожности.

– На вашем месте я бы не стал этого делать. Джералд может почуять запах паленого.

– Вот в этом-то все и дело, не так ли? – заметил Лейкон тут же. («Он невероятно силен, – размышлял Смайли. – Вам кажется, что перед вами тщедушный, жалкий боксер, у которого перчатки еле держатся на худеньких запястьях, а в следующую секунду он вас достает и швыряет на канаты, а затем ощупывает с поистине христианским состраданием»). – Мы и развернуться-то как следует не можем. Не можем провести расследование, потому что все инструменты дознания сосредоточены в руках Цирка, а значит, скорее всего, и в руках «крота» Джералда. Мы не можем ни наблюдать, ни слушать, ни просматривать почту. Чтобы все это проделывать, мы вынуждены обращаться к услугам «фонарщиков» Эстерхейзи, а Эстерхейзи, как и любой другой, должен входить в круг подозреваемых. Мы не можем никого допросить, не можем предпринять никаких шагов для ограничения допуска отдельных людей к информации повышенной секретности. Делая что-нибудь подобное, мы рискуем спугнуть «крота». Эта проблема стара как мир, Джордж. Кто сможет шпионить за шпионом? Кто сможет унюхать лису, не водя с ней дружбу? – Он сделал ужасно неуклюжую попытку сострить. – Разве что «крот», – сказал он куда-то в сторону, будто делясь с кем-то тайной.