Портной из Панамы

— Просто подумал, может, тебе хочется съесть сегодня на ужин чего-то особенного?

— А почему ты спрашиваешь?

— Подумал, что по пути домой мог бы заскочить на рынок.

— Салат.

— Короче, чего-нибудь легкого после тенниса, да, дорогая?

— Да, Гарри. После тенниса я предпочла бы какое-нибудь легкое блюдо. Типа салата. Как обычно.

— Трудный выдался день? Старина Эрни совсем замучил, да?

— Послушай, Гарри, чего ты от меня хочешь?

— Просто хотелось услышать твой голос, вот и все, дорогая.

Ему не понравился ее смех. «Что ж, в таком случае торопись, потому что минуты через две этот голос будет переводить для группы банкиров из Киото, инвестирующих портовое строительство, которые совсем не говорят по-испански и очень плохо — по-английски. И очень хотят встретиться с президентом Панамы».

— Я люблю тебя, Лу.

— Хотелось бы верить, Гарри. Ладно, извини, но я очень занята.

— Так, стало быть, из Киото?

— Да, Гарри, из Киото. Пока!

«КИОТО» в полном экстазе записал он заглавными буквами. Вот это источник информации! Что за женщина! Вот это заговор! Очень хотят встретиться с президентом. И наверняка встретятся. И Марко тоже будет там и проводит их в самые секретные апартаменты Его Сиятельства. И Эрни оставит свой нимб на вешалке и тоже будет сопровождать их. И Мики узнает об этом через своих высокооплачиваемых информаторов в Токио или Тимбукту, где бы там они ни находились. И козырной агент Пендель доложит обо всем этом слово в слово.

Антракт. Пендель, запершись у себя в мастерской, судорожно перелистывает местные газеты — в последнее время он скупает их все. Ничего. Ни единого упоминания о банкирах из Киото, инвестирующих портовое строительство, ни единого японца в сегодняшнем меню. Отлично. Значит, сведения об этой встрече не просочились в средства массовой информации. Стало быть, это тайная, засекреченная встреча, и Марко проведет их к президенту черным ходом, всю эту стайку узкогубых японских банкиров, притворяющихся, что ни черта не говорят по-испански, хотя на самом деле прекрасно говорят. Еще один слой магической краски, и умножаем результат на два. А кто там еще мог бы быть, кроме коварного Эрни? Ну, конечно же! Гийом! Хитрый лягушатник собственной персоной! Да вот он, стоит прямо передо мной, дрожит, будто осиновый лист!

— Месье Гийом, сэр, приветствую вас, как всегда, опаздываете! Марта, стаканчик виски для нашего месье!

Гийом — выходец из Лиля. Мелкий, быстрый, похож на мышку. По профессии консультант-геолог, исследующий пробы грунта в местах перспективного строительства. Только что вернулся из Колумбии, пробыл в Медельине целых пять недель. И вот теперь, захлебываясь от волнения, рассказывает Пенделю, что за время его пребывания в городе зафиксировано двенадцать случаев похищения людей и двадцать одно убийство — и это только по официальным данным. Пендель шьет ему однобортный коричневый костюм из альпаки с жилетом и запасной парой брюк. И очень искусно переводит разговор на колумбийских политиков.

— Если честно, понять не могу, как это их президенту хватает совести показываться на людях! — говорит он. — Все эти скандалы, убийства, наркотики!

Гийом отпивает глоток виски и растерянно моргает.

— Гарри, я каждый день благодарю бога за то, что я всего лишь навсего простой инженер. Копаю. Изучаю почву. Пишу отчет. Потом уезжаю домой. Обедаю. Занимаюсь любовью с женой. Существую.

— Плюс еще получаете очень приличную зарплату, — напоминает ему Пендель.

— Да, и аванс тоже, — согласился Гийом. И нервно уставился в высокое зеркало, словно ища там подтверждение своему существованию. — И первым делом несу денежки в банк. И если кто-то вдруг захочет пристрелить меня, пусть знают, что это напрасная трата сил и средств.

Еще одним участником встречи был француз по имени Гийом Делассу, вышедший на пенсию выдающийся специалист по геологии. В настоящее время работает по найму, обладает обширными международными связями на политическом уровне, в том числе и с меделлъинским картелем. Ценится в определенных кругах как несравненный интриган международного уровня, считается опаснейшим человеком в Панаме. Время ленча. Сандвичи Марты с тунцом пользуются особым успехом. Сама Марта поспевает везде, и в то же время ее будто бы и нет вовсе, она нарочно избегает встречаться взглядом с Пенделем. Густые клубы сигаретного дыма, грубый мужской смех. Панамцы умеют повеселиться, теперь можно заниматься этим и в клубе «П и Б». Рамон Радд привел с собой красивого мальчика. Пиво разливают из ведерка во льду, бутылки вина обернуты тканью, чтоб не согрелись, повсюду разбросаны местные и заграничные газеты, непрерывно звонят мобильники.

Пендель един в трех ипостасях — он и портной, и гостеприимный хозяин, и шпионских дел мастер. Так и мечется между примерочной и клубной комнатой, время от времени забегает в кабинет, записать несколько фраз в портновскую книгу, чтобы, не дай бог, не забыть. Он слышит больше, чем говорят, запоминает больше, чем слышит. Старый гвардеец — и к нему очередь новых рекрутов. Разговоры, по большей части, вертятся вокруг скандалов, денег и лошадей. Говорят также о женщинах и реже — о канале. Беспрерывное хлопанье входной двери, гул голосов, в котором вдруг прорезаются крики: «Рафи! Мики!» Это когда в клубе появляется парочка знаменитых плейбоев. Рафи весь в золотых цепях, кольцах и браслетах, сверкает золотыми зубами и новенькими итальянскими туфлями. А на плечи накинут пестрый пиджак от «П и Б», потому что Рафи ненавидит скучные тусклые вещи. Он любит яркие пиджаки, смех, солнце и жену Мики.

И сам Мики, мрачный и несчастный, но цепляющийся за своего друга Рафи, словно утопающий за соломинку. Словно Рафи — это единственное, что у него осталось после того, как он напился и распугал всех остальных. Эти двое входят вместе и тут же разделяются. Рафи облепляет целая толпа, Мики же направляется в примерочную, и его бог знает какой по счету костюм должен быть изысканнее, чем у Рафи, нарядней, чем у Рафи, дороже, чем у Рафи, прохладней, соблазнительней. Ну, что, Рафи, ты по-прежнему собираешься выиграть скачки на Золотой кубок первой леди в воскресенье?

Затем вдруг гул голосов стихает. И над ними доминирует уже один голос, Мики, звучный и печальный, доносящийся из примерочной. И объявляющий всей честной компании, что его новый костюм — просто кусок дерьма.

Он говорит это сначала одними словами, потом другими, и все прямо в лицо Пенделю. Точно бросает вызов, который он должен был бросить Доминго, но не осмелился, и вместо этого нападает на Пенделя. А затем повторяет все то же самое, но уже в новой, более резкой и непристойной форме, потому что знает: собравшиеся ожидают от него именно этого. И Пендель, стоящий всего в двух футах, замирает, и лицо его каменеет от злобы. В другой день Пендель просто отошел бы на шаг, добродушно отшутился, предложил бы Мики выпить, пригласил бы зайти в другой раз, когда он, Мики, будет в лучшем расположении духа. Или же тихонько проводил бы его вниз и усадил в такси. Между товарищами по заключению и прежде разыгрывались подобные сцены, и Мики на следующий же день признавал свою ошибку. Присылал дорогие подарки: орхидеи, вино, драгоценные антикварные безделушки, и ко всему прилагалась карточка со словами извинения и благодарности.

Но ожидать этого от Пенделя сегодня было никак нельзя. Вселившаяся в него черная кошка гнева сорвалась с поводка и набросилась на Мики, ощерив зубы и выпустив когти. И принялась терзать и рвать его на части с яростью, которой никто и никогда не ожидал от Пенделя. Чувство вины, которое он испытывал перед Мики за то, что пользовался его моральной неустойчивостью, злословил о нем, эксплуатировал его, продавал, навещал в тюрьме и был свидетелем его унижения, выплеснулось наружу, трансформировавшись в слепую ярость.

— Почему я не могу шить костюмы, как Армани? — несколько раз повторил он, не спуская глаз с изумленного лица Мики. — Почему я не делаю такие костюмы, как у Армани? Поздравляю, Мики! Ты сэкономил тысячу баксов. Так что сделай мне одолжение. Ступай к Армани и купи себе костюм. А сюда больше не возвращайся. Потому что у Армани костюмы от Армани получаются лучше, чем у меня. Дверь вон там.