Страница 68 из 74
— Полли Толлбойз, — спокойно ответила она. — Думаю, она знает. Эй, Полли! Иди сюда, поговори с джентльменом. Не бойся. Он ничего тебе не сделает. Просто ответь на его вопросы.
— Я ничего не делала! — Полли оказалась маленькой женщиной с робкими движениями. Опущенные вниз уголки блеклых глаз придавали ей плачущее выражение. Она послушно подошла. — Честное слово, это не я! — сказала она, нервно теребя серое хлопчатобумажное платье.
Питт сел на один из стульев и жестом пригласил Полли сесть рядом.
— Я знаю, — доброжелательно произнес он. — Конечно, это не ты. Я верю тебе.
— Верите? — Она с сомнением посмотрела на него, не понимая, что ей делать дальше.
— Садись, Полли, прошу тебя. Мне нужна твоя помощь.
— Моя?
— Да, твоя. Ты ведь знала Элси, да? Вы были подругами?
— Элси? Ага, я знала Элси. Она ушла домой.
— Да, все верно. — У Томаса сжалось сердце, когда он вспомнил, как все обернулось. — Элси работала в услужении, не так ли. — Он произнес это как утверждение, а не как вопрос, из опасения, что с вопросом Полли может не справиться. — Она что-нибудь рассказывала тебе?
— О да! — Полли на мгновение просияла. — Камеристкой — вот кем она была, у одной важной дамы. Говорила, что лучше ее хозяйки на свете нет. — Радость на ее лице быстро угасла, на глазах выступили слезы и медленно потекли по щекам. Полли не удосужилась вытереть их.
Питт достал носовой платок и вытер ей слезы. Смысла в этом не было — она продолжала плакать, — но у него полегчало на душе. Наверное, потому, что он увидел в ней женщину, а не сломленное, оторванное от жизни несчастное существо.
— Она умерла, хозяйка Элси, давно умерла, — подсказал он. — Элси очень расстроилась.
Полли медленно кивнула.
— Голодала, бедняжка, так и померла от голода, ради Бога.
Питт изумился. Возможно, это было дурацкой идеей — искать ответы на еще не ясные ему вопросы и расспрашивать сумасшедших.
— Голодала? — повторил он. — Я думал, она умерла от скарлатины.
— Голодала. — Полли очень четко выговорила это слово, но создавалось впечатление, что она не понимает, что оно значит, — уж больно ровно прозвучал ее голос.
— Так Элси сказала?
— Так Элси сказала. Ради Бога.
— А она сказала почему? — Томас не возлагал особых надежд на ответ. Что это несчастное создание может знать? И что ей могла наговорить повредившаяся в рассудке Элси?
— Ради Бога, — повторила Полли, глядя на него ясными, пустыми глазами.
— Что значит «ради Бога»? — Да есть ли смысл спрашивать?
Полли моргнула. Питт ждал, подбадривая ее улыбкой.
Внимание женщины рассеялось, взгляд затуманился.
— Что значит «ради Бога»? Зачем надо было голодать? — снова спросил он.
— Церковь, — ответила она. В ней вдруг пробудился интерес. — Церковь в каком-то доме на Бетлиэм-роуд. Она знала, что там правда, а он не пускал ее. Так Элси сказала. Иностранцем он был. Видел Бога — самого Иисуса.
— Кто, Полли?
— Не знаю.
— Как они назывались?
— Она не рассказывала. Ну, я такого не слышала.
— Но они встречались в каком-то доме на Бетлиэм-роуд? Ты уверена?
Женщина попыталась сосредоточиться: брови сдвинулись к переносице, пальцы крепко сжали ткань платья.
— Нет, — наконец произнесла она. — Не знаю.
Питт ласково дотронулся до ее руки.
— Ничего страшного. Ты очень помогла мне. Спасибо, Полли.
Она робко улыбнулась ему, потом до ее сознания дошло, что он доволен ею, и ее улыбка стала шире.
— Тирания, так говорила Элси. Тирания… Грех… страшный грех. — Она вгляделась в его лицо, проверяя, понял ли он.
— Спасибо, Полли. А теперь мне надо идти, я должен проверить то, что ты мне рассказала. Я пойду на Бетлиэм-роуд. До свидания, Полли.
Она кивнула.
— До свидания, мистер… — Ее усилия вспомнить, как его зовут, не увенчались успехом.
— Томас Питт, — подсказал инспектор.
— До свидания, Томас Питт, — произнесла Полли.
Он поблагодарил старшую сестру, и нянечка проводила его к выходу, отпирая и запирая одну дверь за другой. Он вышел из больницы на яркое солнце, и его охватила такая глубокая печаль, что ему захотелось оказаться подальше не только от здания, но и от воспоминаний о его посещении. Однако ноги будто приросли к тротуару. Перед глазами все еще стояли лица пациентов, и они уже не были для него серой, безымянной массой.
Питт направился к Бетлиэм-роуд. Дорога заняла у него менее пятнадцати минут. Он рассчитывал найти кого-нибудь, кто знал что-то о религиозной секте, члены которой собирались в каком-то доме семнадцать лет назад. Кто-то мог вспомнить миссис Ройс и рассказать о ней. Томас плохо представлял, что может вскрыться. Ведь он опирался на разрозненные сведения, полученные от недалекой женщины, чей разум был одержим навязчивыми идеями.
На Бетлиэм-роуд Питт увидел маленький особнячок с табличкой, извещавшей, что помещение сдается для общественных нужд. Он прочитал имя и адрес смотрителя и через десять минут уже сидел в крохотной холодной приемной напротив коренастого пожилого мужчины в пенсне и с огромным носовым платком, в который он то и дело чихал.
— Чем могу вам помочь, мистер Питт? — спросил мужчина, снова чихая.
— Мистер Планкетт, вы были смотрителем на Бетлиэм-роуд семнадцать лет назад?
— Да, сэр, я. А в чем проблема?
— Насколько мне известно, никаких проблем нет. Вы сдавали помещение религиозной организации?
— Да, сэр, сдавал. Эксцентричные люди. Очень у них странные верования были. Не крестили детей, потому что, как они утверждали, дети приходят в мир чистыми и не способны на грех, пока им не исполнится восемь лет. Я не мог с этим согласиться, никак не мог. Человек рождается во грехе. Я крестил своих детишек в месячном возрасте, как и положено христианину. Те люди были всегда вежливы и сдержанны, одевались очень скромно, усердно работали и помогали друг другу.
— Они продолжают собираться здесь?
— О нет, сэр. Не знаю, куда они перебрались, даже не представляю. Их становилось все меньше и меньше, а пять лет назад они исчезли отсюда.
— Вы помните некую миссис Ройс? Она была среди них семнадцать лет назад.
— Миссис Ройс? Нет, сэр, не помню. Там было несколько молодых дам. Красивых, с благородными манерами. А где они сейчас, я не знаю. Может, вышли замуж и зажили нормальной жизнью — позабыли о той чепухе.
Томас понимал, что сдаваться нельзя.
— А вы помните хоть кого-то из тех, кто посещал собрания семнадцать лет назад? Это очень важно, мистер Планкетт.
— Господь с вами, сэр. Я был бы рад вам помочь. А как выглядела эта леди Ройс?
— Боюсь, я не знаю. Она умерла примерно в то время, от скарлатины, кажется.
— Ах, боже мой! Может, это она, подруга мисс Форрестер? Лиззи Форрестер. Ее подруга умерла, бедняжка.
Питт попытался не выдать своего ликования. Вполне возможно, что это всего лишь тоненькая ниточка и она никуда не приведет или оборвется прямо у него в руках.
— Где я могу найти Лиззи Форрестер?
— Да откуда же мне знать, сэр! Хотя ее родители, кажется, все еще живут на Тауэр-стрит. Номер двадцать три, насколько я помню. Там вам обязательно подскажут.
— Спасибо! Спасибо вам, мистер Планкетт! — Томас встал, пожал смотрителю руку и вышел.
Инспектор даже не вспомнил о том, что надо поесть, и когда проходил мимо пекарни, запах свежей выпечки не соблазнил его — настолько он был поглощен идеей поскорее разыскать Лиззи Форрестер и узнать другую сторону правды, что-нибудь из прошлого Элси Дрейпер, то, что посеяло в ее сознании семена безумия.
Тауэр-стрит нашлась быстро: пара вопросов прохожим — и Питт уже стоял на крыльце дома номер двадцать три. Аккуратная дверь с молотком в виде головы лошади свидетельствовала о том, что здесь живут представители класса ремесленников. Ему пришлось подождать несколько минут, прежде чем на его стук отозвалась опрятно одетая немолодая женщина. Все указывало на то, что это приходящая домработница, такая же, как та, что приходила в его дом, чтобы выполнять кое-какую работу.