Зверь из бездны

— Заплутались мы, голубчик… Не миновать теперь нам злой Волшебницы.

Вздрогнуло у меня сердце, и стал я просить Великана вернуться назад.

— Теперь уже нельзя. В этом лесу можно ходить только вперед, пока не побываешь в царстве доброй Волшебницы и не искупаешься в Розовом Озере…

Снял меня с плеча и загрустил. Вздохнул и потихоньку, отвернувшись в сторону, заплакал, как маленький мальчик. Не хотелось мне конфузить бедного Великана, и я сделал вид, что не вижу его слез. А он плакал. Слышно было, как падали из его глаз слезы величиной с лесной орех на сухие листья и как потом зажурчал ручеек слез, пробираясь меж корнями деревьев под горку… Целое болото слез наплакал Великан. Чтобы не промочить ноги и потом не ходить в мокрых чулках и башмаках, я разулся и встал на упавшее дерево… Уже в разные стороны текли ручьи слез из болота, и весь лес наполнился приятным журчанием… Попробовал я пойти назад — ноги сами поворачиваются носками вперед, хочу шагнуть назад, шагаю вперед… Точно кто-то повертывает меня сильной невидимой рукою.

— Вот видишь! — плаксиво сказал Великан и начал хныкать и сопеть носом.

Совсем стемнело. Постояв еще немного, Великан опять пошел вперед…

— А я? А меня?.. — закричал я, вприпрыжку помчавшись за удаляющимся Великаном! Но Великан не обернулся, он только махнул рукой и скоро пропал в темной чаще страшного леса…

У злой волшебницы

Невозможно описать то отчаяние, которое овладело мной, когда Великан пропал из виду… Кругом было темно, как в закрытой печке, под ногами хлюпало болото из великановых слез. Назад идти было нельзя, а вперед… Но где тут вперед?.. Ничего не поймешь. Перекрестившись, я пошел как попало и шел ощупью, спотыкаясь, падая и снова поднимаясь… Вспомнились танцующие лягушки и играющие в чехарду чертенята, и, насколько это показалось днем смешным, теперь одно воспоминание об этом приводило меня в трепет. Раза два-три я крикнул:

— Великан!

Встрепенулся уснувший лес от моих криков, и подозрительно зашептались вокруг меня хмурые деревья. Где-то зловещий филин заплакал, как маленький ребенок, и чьи-то огненно-синие глаза блеснули в дрожащей листве кустарника. Лучше уж не кричать, а идти как можно тише, не привлекая внимания зверей, чудовищ и всякой погани, которой, как рассказывала няня, битком набито все царство злой Волшебницы.

Доберусь ли я когда-нибудь до Розового Озера светлой доброй девушки, которая уже два раза выручала меня из беды? Едва ли. Только чудо могло спасти меня от гибели. Из рассказов няни я знал, что Некоторое Царство-Государство принадлежит двум сестрам Волшебницам, злой и доброй, которые, хотя и родные сестры, но живут, как кошка с собакой, — ненавидят друг друга и стараются мешать друг другу: злая доброй — делать добро, а добрая злой — делать зло. Владения сестер волшебниц разделяются рекой Ненависти, в которой вода так черна, что ею можно писать, как чернилами. Таким образом, я знал только одно: чтобы попасть к Розовому Озеру, надо отыскать черную реку Ненависти и переправиться на другой берег. Больше я ничего не знал… Но как отыскать черную реку Ненависти? А потом вот еще одна беда: вблизи этой реки стоит избушка, в которой живет злая Волшебница… Можно, отыскивая черную реку, наткнуться на эту избушку и попасть в руки злой Волшебницы… О, я отдал бы половину жизни, даже три четверти жизни, если бы кто-нибудь помог мне вернуться домой! Давно уже перестал я сердиться на маму и теперь думал, как о великом счастье, посидеть около нее и поцеловать ее пальчики… Ведь, по правде-то говоря, едва ли есть на свете человек добрее мамы!.. Должно быть, в мое сердце каким-нибудь неведомым путем попала капелька воды из черной реки Ненависти, и потому я рассердился на милую мамочку за то, что она шлепнула меня и притом совсем не больно, а я обругал ее драчуньей и решился убежать из дому…

Так я думал, пробираясь неизвестно куда… Какой это ужас — идти неизвестно куда!.. До сих пор я всегда знал, куда я иду, а теперь не знал этого. Может быть, с каждым шагом я приближался к своей смерти… Неужели я никогда не увижу больше мамы, папы и Володи? Хоть бы старичком вернуться домой и посмотреть на мамочку!.. Не узнает она меня старичком, потому что и сама она, если не умрет к тому времени, сделается глухой и слепой старухой, как наша бабушка…

Господи! Куда я зашел?.. Шиповник рвал своими колючками мою одежду и царапал руки и ноги. С трудом пряча свое лицо, пробирался я через густой кустарник, когда вдруг впереди приветливо мигнул огонек…

Только заблудившийся путник поймет ту радость, которая охватывает человека, когда глубокой ночью, среди мрака и отчаяния, вдруг мигнет впереди приветливый огонек!..

Сперва я так обрадовался, что потихоньку засмеялся, но потом я вспомнил, что иногда над болотами вспыхивают блуждающие огоньки, и радость сразу пропала. Если и этот огонек блуждающий, то вместо жилья я попаду в болото и увязну там…

Но что же делать? Будь, что будет! Надо идти… Может быть, впереди я найду жилище людей, а может быть, погибну…

Отдохнув немного, я с новой силой пошел вперед по направлению приветливого огонька и, спустя полчаса, стоял около маленького домика с одним окошечком, в котором светился огонек… Кто бы мог там жить, в этом крохотном домике? Неужели в нем-то и живет злая Волшебница?.. Не может быть. Если Волшебницы могут совершать всякие невероятные вещи, то им ничего не стоит устроить себе великолепный замок!.. Бабы-Яги, действительно, живут в плохоньких избушках на куриных ножках, но ведь Баба-Яга совсем другое дело… Чтобы не сделать ошибки, я подошел и осторожно заглянул в окошечко…

В углу, за столиком, сидела красивая, молодая девушка и пряла пряжу. Глаза у нее были заплаканы, а личико печальное-препечальное… Черный кот терся около нее на лавке и, казалось, хотел утешить ее в горе. Никого больше в домике не было…

Может ли быть, чтобы злая Волшебница была такая молоденькая и красивая?.. Никогда!

Я стукнул в светлое окошечко. Девушка вздрогнула, торопливо вытерла фартуком слезы и выглянула:

— Ты, мать? — спросила она.

— Нет. Это — я!.. Заблудившийся прохожий!

— Что тебе надо?

— Я заблудился и прошу позволения переночевать у вас…

— Матери нет дома…

— Вы дочь лесника?

— Нет…

Девушка смутилась. Почувствовал и я себя немного неловко. Чтобы не было неловкого молчания, я спросил:

— Не проходил здесь Великан? Мой друг Великан?

— А как его зовут?

— Великаном Великановичем!

Девушка покраснела, заторопилась и пригласила меня войти в комнату. Когда я вошел, она стала расспрашивать меня, где я встретился с Великаном Великановичем и давно ли с ним вожу дружбу. Как только я рассказал ей о превращении Великана в дерево и из дерева снова в Великана, девушка стала торопить меня:

— Уходи, милый мальчик, поскорее и подальше!.. И если снова встретишься со своим другом, скажи ему, что я по-прежнему люблю его и готова убежать от злой матери в царство доброй Волшебницы.

— Я так устал, что не могу идти…

— Но скоро вернется моя мать, и тогда…

В этот момент под окном послышались чьи-то голоса. Я посмотрел в окно и отшатнулся от ужаса: маленькая старушка с злобным морщинистым личиком, ростом не больше меня, говорила со старой Чертовкой в белом чепчике, с той самой Чертовкой, которую я видел и про которую уже рассказывал. И тут я понял, что попал прямо в руки к злой Волшебнице.

— Вы дочь злой Волшебницы? — спросил я шепотом девушку.

Она молча кивнула мне головой и шепнула на ухо:

— Но я хочу быть доброй!

С этими словами она надела мне на голову камфорку от самовара.

— Подбодрись! — шепнула она.

Я повиновался: уперся руками в бока, как делают, когда танцуют казачка.

Девушка схватила меня за приподнятые локти и поставила на стол…

Вы уже, конечно, догадались, что я превратился в самовар… Стою на столе, говорить не могу, но все вижу, слышу и понимаю. Я даже чувствую, как горят во мне угли, как идет из меня пар и как льется из меня горячая вода…