Кыся

А разве не Счастье, что я все-таки наткнулся на этот ящик с противопожарным песком? Что не посрамил чести нормального и самостоятельного Кота, выросшего в интеллигентном окружении!

Разве не счастье, что мне сегодня удалось уберечь Котенка, помочь спастись Бродяге, дать возможность разбежаться Собакам, да и чего скромничать, и самому довольно эффектно избежать соприкосновения с Наукой в том виде, в котором мне это предлагали сделать Пилипенко и Васька!..

Нет, Счастье - это очень многогранная штука! И если вот, например, мне сейчас еще удастся раздобыть пожрать...

И я отправился на поиски "своего" грузовика.

Еще издалека я услышал голос своего нового знакомого:

- Кыся!.. Кыся!.. Кыся!.. Кыся...

Честно говоря, я никогда ни на какие "кис-кис" не откликаюсь. Это безликое "кис-кис" мне до лампочки. Те, кто меня знает, может назвать меня по имени, а я уже решу сам - имеет мне смысл подходить к этому Человеку или нет. Незнакомые мне Люди, которые вдруг начинают мне "кискать", - всегда вызывают у меня подозрение. Не то, что я кого-то там боюсь. Нет. Я знаю, что всегда сумею за себя постоять или вовремя смыться, но просто неохота ввязываться в лишние неприятности. А за последние несколько лет, особенно с того момента, как из магазинов исчезли обычные недорогие зимние шапки из крашеных кроликов, а на рынках и в ларьках стали появляться кустарные уродливые шапки из Котов и Кошек, неприятностей можно ждать от кого угодно.

Шура Плоткин как-то говорил, что этим занимается даже один его бывший знакомый - доктор наук. Я сознательно подчеркиваю - "бывший знакомый". Потому что, как только Шура узнал, чем промышляет теперь этот доктор искусствоведения, он сразу же прекратил с ним какие бы то ни было отношения. Так что, если мы не знакомы, вы можете "кискать" до упоения. Я и головы не поверну.

Но на это неумелое "Кыся! Кыся!.." хозяина того грузовика, я побежал без малейшего опасения. Что-то в нем мне было симпатично. Даже то, как монотонно и беспомощно он кричал это свое безграмотное "Кыся!.. Кыся!.." Уже на бегу я успел подумать, что он вполне может не знать о кокаине в его фургоне! Сравните - девятнадцать миллионов нервных окончаний в моем носу и всего пять миллионов в его. А, может, я и ошибался. Несмотря на всю мою жесткость характера и бойцовские качества, счастливо воспитанные во мне улицей, нашим пустырем, чердаками и подвалами, постоянной борьбой за выживание, за обладание, за первенство - мне, как и любому существу, выросшему все-таки в интеллектуальной среде, была свойственна некоторая идеализация симпатичных нам персонажей и событий. Шура как-то заметил, что революция семнадцатого и события девяностых в очень большой степени обязаны этому интеллигентскому заблуждению. Я, правда, ни черта не понял, что Шура хотел этим сказать, но по привычке поверил ему на слово.

Когда я подбежал у "своему" грузовику, я увидел, что дверцы его кабины распахнуты, а рядом стоит двухметровый хозяин "моего" грузовика и низкорослый, квадратненький и совершенно лысый мужичишко. Несмотря на то, что оба они были абсолютно разными людьми, - сходство между ними было, тем не менее, поразительным! То ли джинсовыми курточками, то ли разноцветными тренировочными штанами (мечта Шуры Плоткина!)то ли возрастом - сорок, сорок пять - то ли обветренностью лиц, и конечно, руками! Вот руки у них были полностью одинаковые. Чисто вымытые, с грубыми потрескавшимися ногтями, с неистребимо въевшимися следами масел, грязи, металла. В застарелых шрамах и ссадинах. Сильные пальцы в безвкусных золотых перстнях, широкие запястья перепоясаны браслетами дорогих красивых часов. Из-под расстегнутых воротников клетчатых рубах поблескивают золотые цепи толщиной с хороший поводок для крупной Собаки. Но самое главное - они пахли совершенно одинаково! Бензином, соляркой, перегоревшими маслами и хорошим коньяком. Нет, конечно, личные запахи, я бы сказал - индивидуальные, у них тоже были достаточно выражены. Но запах их профессии - водителей тяжелых дальнорейсовых огромных грузовиков - был един.

- Слава те Господи! Пришла, кыся хренова!.. - сказал "мой" двухметровый. - Я, понимаешь, открываю шаланду, а она лежит себе на пакете и дрыхнет без задних ног! Все проспала - и таможню, и паспортный контроль, и отплытие...

- Ох, и кот! Ну, здоровый, стервец!.. - восхитился Лысый.

- Да, кошечка - будьте-нате, - сказал "мой". - А может, она того?.. С "икрой"? Как говорится, "кыся в положении", а?...

- Ты чо?! Повылазило у тебя, что ли! - возмутился Лысый. -"Кошечка", "в положении", "кыся"... У тебя глаза есть? Какая это тебе "кыся"?! Это же форменный кот! Глянь, у твоей "кыси" - яйца, как у жеребца! Нашел себе "кысю"...

- Точно! Ну, надо же?!.- поразился "мой" и вытащил из-под сиденья бутылку. - Надо за его здоровье шлепнуть. Ну, и за тех, кто в море, само собой...

Из кабины грузовика жратвой тянет - просто голова кругом идет! И тогда я предъявил своим новым знакомым один из своих любимых аттракционов. Есть у меня несколько трюков в запасе, которыми я иногда пользуюсь, чтобы расположить к себе окружающих. Один из них - Неожиданный Прыжок Вверх Из Положения Сидя. Это я делаю так, что даже Большие Собаки от удивления приседают на задние лапы, а про Людей и говорить нечего... Привалился я так (с понтом) ласково к ноге "моего" мужика, присел скромнененько на хвост, даже муркнул чего-то, мужик и растаял. Только нагнулся, хотел в умилении погладить меня (чего я, кстати, не перевариваю!), я ка-а-ак со всех четырех лап сигану вверх - прямо с железного пола в кабину на водительское сиденье! А это метра два с лишним в высоту... Они оба так и ахнули. Бросились тушонку открывать, котлетки куриные домашние распаковывать, колбаска такая, колбаска сякая, "мой" литровый пакет молока откуда-то приволок... Гуляй, Мартын, во все завертки! Разные имена, клички мне придумывают, потрогать норовят... Ну, я особенно морду не стал воротить. Я, слава Богу, тоже не пальцем деланый, как говорит мой Шура Плоткин. Тоже знаю, где, как говорится, лизнуть, а где и тявкнуть. Выпили они за меня вдвоем две бутылки коньяка, закусывали вместе со мной – что я, то и они. Из их трепатни я понял, что мы плывем по Балтийскому морю в Германию. А уже оттуда - кто куда. Мы с "моим", вроде бы, потом через всю страну в какую-то Баварию поедем. А тот, который во мне Кота признал, Лысый, вместе с нами только до Нюренберга. Тут подошло время их ужина. Они все прибрали, оставили мне на полу кабины молока в плошке, приспустили стекла для свежего воздуха и заперли меня. Чтобы я никому из команды теплохода на глаза не попался. А то начнутся расспросы - чей Кот, что за Кот?! Откуда? Почему на него документов нет? Куда смотрел санэпидемконтроль? Вечно с этими бывшими "совтрансавтовскими" водилами всякие заморочки! Они теперь на частные фирмы молотят, валюты у них немеряно, так они совсем оборзели - своих Котов за границу отдыхать возят! И пошло, поехало... Так что ты, Кыся-Барсик-Мурзик, уж лучше в кабине посиди, не отсвечивай. Дрыхнуть можешь, где хочешь: хоть здесь на сиденьях, хоть в подвесную коечку забирайся. Вот тут, за занавеской... Ну, а уж если я какую бабу там наверху заклею и в машину приведу - не обессудь, извини-подвинься, я тебя с коечки обратно на сиденье ссажу... А то в каюте мы из экономии по двое, и многие бляди, особенно иностранные, при постороннем не желают, суки. Приходится в кабины своих грузовиков водить. А я тебя потом, Мурзик-Барсик-Кыся, ночью в сумке на палубу вынесу и море покажу... Так что ты, Кыся, не боись -одиночество тебе не грозит. И ушли.

Вообще-то, они еще что-то говорили, и на какую-то долю секунды мне вдруг показалось, что от низкорослого крепыша с лысиной, который во мне Кота признал, (видать, с пережору причудилось) идет слабенький такой запашок кокаина. От его куртки и штанов. Да, нет... Не может быть. Скорее всего - причудилось...

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.