Странник

Самолет облетал город по часовой стрелке, мотор гудел ровно и мягко, видимость была отличной до самого горизонта — утро ясное, на небе ни единого облачка. Что нам за землей наблюдать, что с земли за нами — просто идеальные условия. Другое дело, что никакой заметной активности на земле мы так и не обнаружили. Зато в одном месте, где какая-то башня, похожая на силосную, соседствовала с тремя большими ангарами, обнаружили свежий след колес. Одинарный, местами, на поворотах, слегка раздваивающийся — то есть след мотоцикла, не перепутаешь. Похоже было, что мотоцикл то ли уезжал от ангаров, то ли ехал к ним, и водитель решил немного срезать путь, съехав с грязного асфальта на землю. Почему? У меня есть теория на этот счет: на «дёрт-байке» ездить надо уметь. Кто умеет — любит выезжать на нем на тот самый «дёрт», то есть на грязь, грунт. И мотоциклист, не слишком задумываясь, решил получить удовольствие от преодоления препятствия — неглубокого кювета. Влетел в него и выскочил на газу — развлекся, в общем.

Сколько этим следам? Даже с высоты в шестьсот футов видно, что они довольно четкие, с выраженными краями, именно поэтому я сумел их заметить — природа недолго держит такие четкие линии. Пусть даже вокруг строения и всякое рукотворное, но где-то на уровне подсознания у наблюдательного человека всегда работают фильтры: четкий контур крыши сарая — норма, пропускаем, но между этими сараями в опустевшем месте ничего четкого быть не должно. И тогда в мозгу включается красная лампочка «внимание».

— Там даже отпечаток покрышки виден! — азартно крикнул сзади Хэнк, смотревший в бинокль.

— Понял. Сделай пометку.

Самолет летел дальше, промзона постепенно осталась сзади.

— Давай еще круг, посмотрим внимательно, — предложил «летнаб».

— Нe-а, не будем мы этого делать. — Я отрицательно покачал головой. — Не надо им знать, что мы кого-то ищем и кого-то заметили. Если они в этих ангарах, то пусть так и сидят там, а то сменят базу, и придется искать их заново.

— Тогда что, вернемся обратно и поедем на машинах? — Хэнку явно хотелось действовать, а не сидеть сзади в самолетике.

— Закончим облет: мало ли что увидим? Кстати, ты же минометчик, верно? А миномет у тебя здесь есть?

— Миномета нет, — сознался он. — Не знаю даже, есть ли они где-то вообще или все уничтожить успели. В Канаде мало что уцелело на военных складах, кроме обычных машин и легкого оружия с патронами. Этого много, а вот что-то серьезней — уже нет. Мин точно не будет, там все склады взорваны.

Ну да, не новость, об этом я слышал не раз, и не только про Канаду. Эпидемия заставила людей сжиматься в границах тех анклавов, которые они были способны контролировать. Вывезти все оружие в новые места не было ни сил, ни средств, ни возможностей, поэтому все тяжелое вооружение, которое могло попасть в руки тех, кому оно не полагалось, уничтожалось на месте, взрывами, до полной непригодности к ремонту. А вот что полегче — часто оставалось нетронутым. Очень легко взорвать склад снарядов или авиабомб, и куда труднее проделать то же самое со складом патронов. Они не детонируют друг от друга, их уничтожать долго и трудоемко. Так же и с автоматами, винтовками и прочим. И на них просто махнули рукой: все равно это не угроза силам федералов.

Организованные же людские анклавы вроде Вайоминга вооружались за счет складов национальных гвардий. Губернаторы штатов зачастую отказывались «федерализироваться» во время введенного военного положения, предпочитая защищать свою территорию самостоятельно, а сил у Вашингтона, или где там в то время находилось правительство, на принуждение уже не хватало. Да и не до этого было. Затем подобные анклавы подгребали под себя военное имущество в соседних штатах, и уже совсем остатки доставались бандитам. Недаром банды были вооружены так разношерстно, все больше коммерческим, а не военным оружием.

В Канаде было примерно так же, разве что правительство пыталось уничтожить все военные запасы, эвакуируясь на американскую территорию. Канада превращалась в землю без людей, условно говоря. Люди остались, разумеется, и не так чтобы совсем уж мало, но большинство перебралось на юг, к теплу, безопасности, под защиту федеральной власти. Сил на эвакуацию всего опять же не хватило, так что удалось лишь уничтожить тяжелое вооружение. Банд в тех краях было меньше, и организовавшимся чужим удалось захватить довольно много всякого стреляющего и ездящего железа, часто даже бронированного вроде тех «джи-вагенов», что стояли на Базе. Может, даже легкую технику не уничтожали умышленно.

— Жаль, что миномета нет, — сказал я.

— Есть два «марк-девятнадцатых»,[19] — сказал Хэнк. — Стоят на «гантраках», видел? У нас один «гантрак» с «полтинником» за основное оружие и два с гранатометами.

— Видел. Но это все же немного не то. Дальности не те и мощности.

— Не буду спорить.

Вызвал Базу на связь, сказал, что иду на большой круг. Программу вылета надо закончить, никакой особой спешки пока нет, у бандитов если кто здесь и есть, то только разведка. Как я думаю.

Летали еще часа два, нарезая все расширяющиеся круги, но больше ничего подозрительного не увидели. Вернувшись на аэродром, подрулили к ангару, обнаружили, что «оттер» готовится к вылету. Ну и Настя стояла возле машины, разговаривала о чем-то с Теренсом. Ветер, дувший с поля, развевал собранные в хвост волосы, норовя закрыть ими лицо, и она время от времени откидывала их рукой. Этот жест вызвал во мне какую-то долгую и сложную цепочку ассоциаций, которая в очередной раз вывела меня на мысль о том, что я ее очень, очень люблю. Поэтому, подойдя, я притянул ее к себе и поцеловал в висок.

— Что это вдруг? — засмеялась она.

— Да так, вообще, — пожал я плечами. — Люблю — и знак внимания как бы.

Теренс усмехнулся и отвернулся в сторону.

— А куда это ты засобиралась?

— На сегодня перенесли вылет, из-за Рона.

Вообще она завтра должна была лететь в Колд-Лэйк, и даже звала меня с собой, так что сегодняшний вылет был сюрпризом.

— Ему хуже?

— Нет, но там еще кое-что наложилось, — пояснил Теренс. — Что-то обнаружили?

— Что-то обнаружили, — кивнул я. — Расскажу.

По радио я на Базу ничего не сообщал — не хотел демонстрировать никакой явной активности, на случай если там действительно враг и этот враг слушает эфир. Даже минимальных совпадений не нужно вроде «самолет сверху пролетел, и сразу по радио активность прорезалась». Пролетел и пролетел, никто ничего такого не заметил.

Возле здания терминала кран выкладывал в ряды очередные мешки с землей, было суетно и шумно — рабочий день в разгаре. Разговор с Теренсом затянулся на пару минут, потому что новостей было немного, а на вопрос о том, что я собираюсь предпринять, я ответил:

— Подумаю.

— Ну… думай, — кивнул он.

— Надо дать распоряжение строителям… ну, тем, у кого есть экскаватор и бульдозер, — остановил я его. — Это не совсем в моей компетенции.

— Что надо сделать? — задержался он.

— Надо вырыть укрытия для заправщиков. Стоят они правильно, с северной стороны терминала, но все равно их можно достать.

— Надо закопать? — уточнил он.

— Именно.

— А как?

— Я покажу и могу начертить.

Сквозной окоп для специальной колесной техники — такое пришло на ум определение. Что-то еще помню. Как правильно перевести — не знаю, я даже слово «окоп» не могу перевести. Надо поинтересоваться у кого-нибудь. Вот так думал всегда, что английским чуть ли не свободно владею, но это разговорным, а как до терминов доходит — сразу торможу.

А вообще на Базе много заправщиков, и с авиационным топливом и с дизельным, для машин и генераторов. Стоят они пока вытянувшись в рядок с дальней от города стороны терминала, в общем, от обстрела с удобной для этого стороны укрытые, но это от случайного, а не спланированного обстрела. Если кто-то решит лишить нас запасов топлива, способ их поразить легко найдется. А укрытий лучше окопа люди пока не придумали, если брать те, что можно устроить собственноручно.

19

Автоматический гранатомет Мк.19.