Кости Авалона

— Ну, да. Конечно. — Я рухнул на стул, подперев голову руками. — Черт!

Ковдрей отложил свечи в сторону и подошел ко мне.

— Не желаете ли мяса, доктор Джон?

— Нет… нету времени. Если только маленькую пива?..

— Знаете, я должен сказать… — Ковдрей застенчиво обтер руки о свой передник. — Я понятия не имел о том, что вам чего-то недоговаривают… Кэрью и ваш приятель. Не мое дело… То есть, знаете, мое дело следить, чтобы не обрушились стены этой халупы.

— Ковдрей, я ни в чем не виню вас. Трудно отказаться от денег, которые вы получите за людей Кэрью. Я все понимаю. Просто… это как-то неправильно. Очень неправильно.

Мне так хотелось рассказать ему о том, что Стефан Файк сделал с Мартином Литгоу. Хотелось кричать об этом на всю улицу.

— Доктор Джон…

Взгляд Ковдрея переместился во мрак за моей спиной. Я обернулся.

Слева от окна, в самом темном углу, сидела женщина с длинными распущенными серебристо-светлыми волосами. Я прежде не видел ее. На столе перед ней лежали бумага с пером и стояли чернила.

— Миссис Кадвалад, — представил мне женщину Ковдрей. — Она говорит по-валлийски.

Я поприветствовал ее поклоном, но решил не спешить и действовать осторожно.

— Мой брат был монахом в аббатстве Страта-Флорида, — сказала миссис Кадвалад. — Я приехала сюда вместе с ним некоторое время назад и решила остаться. Служила при аббатстве кухаркой.

— После чего, — добавил Ковдрей, — помогала Кейт Борроу с травами в ее саду. Если это важно.

Если и есть на свете человек, который проживает свой день с оглядкой, так это ты. Ты должен это понять.

— Благодарю, — прошептал я. — Благодарю вас, Ковдрей.

Мой дорогой Джон.

Пишу на нашем родном языке. Боюсь, что письмо могут перехватить. Мне известно, что вы не знаете валлийский, однако, надеюсь, вы найдете возможность про честь письмо полностью.

Полагаю, пророчества доходят к нашей сестре благодаря стараниям ее доверенного лица во Франции. Источником коих, должно быть, является личный советник французского семейства. Все обстоятельства сего дела мне неизвестны, за исключением того, что сведения, похоже, получены тайным путем.

Вот полный текст последнего пророчества. Надеюсь, перевод с французского на английский и далее на валлийский сохранит смысл оригинала.

Состояние нашей сестры по-прежнему оставляет желать много лучшего.

Я оторвал взгляд от бумаги.

— Мне очень жаль, что не все в порядке в вашей семье, — сказала миссис Кадвалад. — Но обещаю забыть обо всем, что прочла в письме.

— Буду очень признателен.

Я снова опустил взгляд на перевод послания.

Двое из упомянутых личностей не вызывали сомнений.

Доверенное лицо во Франции: сэр Николас Трокмортон, посланник Ее Величества. Я встречался с ним только однажды, но знал, что он близок к семейству Дадли. И то, что он происходил из старого католического рода, хотя теперь безоговорочно принял протестантство. Мне также было известно, что Трокмортон пользовался особым доверием королевы и преданно снабжал ее сведениями относительно замыслов властолюбивых Гизов, добывающих английский трон для дочери Марии де Гиз, королевы шотландской, а ныне королевы французской.

Что же до личного советника французского семейства, то им мог быть только придворный французский астролог Нострадамус. Боже правый, я едва мог в это поверить.

Мишель де Нострадам. Этот человек с самого начала бросал долгую и слегка зловещую тень на мою карьеру. Лет на двадцать пять старше меня, он был любимцем французского двора и пользовался уважением во многих государствах Европы… за то, чего никогда не решался делать я сам. Я ни разу не виделся с ним и не искал встречи. Если угодно знать, я не доверял его пророчествам, столь претенциозно изложенным четверостишиями, хотя втайне всегда подозревал, что подлец и впрямь наделен неким даром, коим не наградили меня.

Он был известным астрологом, однако если эти предсказания черпались им на небесах, значит, мы часто видели разные звезды.

Я прочел стих, аккуратно выписанный миссис Кадвалад.

Сказано однозначно. Мертвая ведьма, но не фея Моргана.

В каком порядке следовали события? Когда получили послание? Видения являлись королеве до или только после его получения? В любом случае Нострадамус, если это был он, хорошо представлял, что делает. Во Франции давно ходили слухи о мнимой колдовской связи между королевой и ее матерью.

И тогда лживое пророчество, возможно, умышленно сочинили с той целью, чтобы расшатать рассудок королевы? Как давно это происходило? Задумайтесь сами. Восковая кукла, разговоры о которой Уолсингем задушил до того, как они дошли до двора… Памфлет с предсказанием смерти королевы, который все-таки как-то смог просочиться сквозь стражу в королевские покои… Кто организовал эту травлю, смесь магии и интриганства в духе Макиавелли? И почему никто не объяснил королеве, что все это, возможно, лишь тонко продуманная, изощренная атака на ее разум, верхний и нижний, в часы дневного досуга и в ночных снах?

Если только ей не дали ложное объяснение, будь то намеренно либо по неведению.

Возможно, ответ скрывался в строке о том, что сведения, похоже, получены тайным путем.

Естественно, у нас имелись шпионы во Франции на всех уровнях общества. Неужели кому-то из них удалось получить доступ к неопубликованным четверостишиям Нострадамуса, касавшимся королевы Англии? Если бы этот стих, к примеру, получили как секретные данные разведки, то, несомненно, доверие к нему значительно возросло бы.

Королева была суеверна, тогда как Нострадамус пользовался неоспоримым авторитетом во Франции. Я много раз слышал, как именно ему приписывали то грозное пророчество гибели французского короля Генриха во время турнира, хотя на самом деле оно пришло из Италии. Если Нострадамус заявлял, что воздух испорчен, французы не покидали своих домов, а крестьяне откладывали сбор урожая. Один из наших архиепископов, Паркер, однажды признался — хотя впоследствии и отрицал это, — что предсказание Нострадамуса побудило его отказаться от предлагаемой должности в Кентербери.

И вместе с тем опубликованные предсказания пророка, имевшие отношение к королеве, содержали в себе столько злобы, что их скорее следовало бы принять за грязную брань, брошенную французскими католиками в ее адрес. Доселе не знала корона оного королевства более нечистых рук — было написано в ту пору, когда путь Елизаветы к трону был чист и невинен. Намекая при этом и на ее жалкое родословие.

Тайные сведения из Франции передавались королеве лично сэром Николасом Трокмортоном, чья репутация, впрочем, не была столь безупречной. Преданный протестант, он все же происходил из рода ревностных католиков, и… Боже мой, все перепуталось в моей голове. Знал ли об этом хотя бы что-нибудь Сесил?

— Вы выглядите взволнованным, доктор Джон, — прервала мои раздумья миссис Кадвалад. — И, если позволите, я бы добавила, очень усталым.

Принеся кувшинчик пива, Ковдрей оставил нас наедине.

— Все в порядке, — ответил я.

Строить дальнейшие домыслы было бессмысленно. Вскрывшиеся обстоятельства следовало обсудить с Дадли: он знал Трокмортона гораздо лучше меня.

— Мастер Ковдрей, — сказала миссис Кадвалад, — когда просил меня помочь вам, говорил, что вы были довольно близки с Элеонорой.

Я испуганно поднял глаза. Передо мной стояла женщина, можно сказать, зрелой красоты, и качество перевода красноречиво свидетельствовало о ее способном уме.

— Мы знакомы всего несколько дней, — ответил я. — Но у нас… много общего. Собирался выступать ее защитником на суде. Очень расстроился, когда она отказалась повидаться со мной.