Карибский кризис

Платежи по расчетному счету делала бухгалтер Юля Чуприна из Волгограда по «Банк-Клиенту», а наличные я ездил снимать во Внешторгбанк, находящийся на Большой Морской улице (там завели расчетный счет для подставной конторы, купленной за $300 в юридической фирме, в которой работала знакомая Артура Ансимова, учредителем купленной поганки был какой-то бомж). Во время поездок в банк я заглядывал на переговорный пункт в начале Большой Морской, рядом с Аркой Генерального Штаба, чтобы позвонить в Волгоград, в офис Совинкома, и сделать неотложные звонки клиентам, связанным с медицинским бизнесом. Как-то раз я сделал это на заводе в присутствии компаньонов, и получил нагоняй от Игоря. Никакие оправдания не помогли. Да, все понимают, что мне необходимо время, чтобы закрыть все волгоградские дела, но для этого существуют вечерние и ночные часы, а день должен быть посвящен аккумуляторному делу.

На тот момент все, кроме Игоря, имели халтурку на стороне, но это никак не афишировалось, и мне пришлось принять эти правила и не заниматься при компаньонах посторонними вопросами. Звонки по Совинкому я делал с мобильного телефона по дороге из 39-го корпуса на заводоуправление, или же во время визита в банк, а анализировал отчеты и отправлял поручения дома вечером. Со временем я приспособил для оформления бумаг волгоградских сотрудников — они делали всё, что я скажу, и отправляли документы по электронной почте.

Глава 11,

О моих финансовых затруднениях в связи с участием в новом бизнесе

Ансимовы неоднократно напоминали о $20,000-ном долге, я, как мог, динамил этот вопрос, и однажды Игорь тет-а-тет предложил нужную сумму под процент. Он попросил 10 % в месяц, а рентабельность на Экссоне всяко выше, поэтому для меня это являлось выгодной сделкой. Но у Быстровых не было никаких тайн друг от друга, а Владимир не имел тайн от своего друга и делового партнера Артура, — это означало, что информация о моей финансовой несостоятельности сразу же станет всем известна. Поэтому я отклонил предложение займа.

В конце сентября накопились суммы платежей от кардиоцентра и от других клиентов, по которым необходимо выплатить комиссионные, а кроме меня, никто не мог это сделать (передачу комиссионных я никому никогда не доверял). Кроме того, нужно было встретиться с Халанским и с заведующими кардиоцентра для решения вопросов, которые нельзя обсуждать по телефону (возвраты, комиссионные, и так далее). И если с заведующими можно договориться на выходные, то главврачу диктовать свои условия как-то неприлично. Я решил вылететь в Волгоград в пятницу вечером и вернуться обратно в Петербург вечером в понедельник (как раз прямой рейс Пулково-Волгоград приходится на эти дни). Известие о моём отсутствии в рабочий день вызвало бурю негодования у компаньонов (больше всех возмущались Быстровы, Ансимовы восприняли это более менее спокойно).

— Мне нужно закрыть волгоградские дела и возместить Алексею $20,000, — оправдывался я, на что Владимир жестко ответил, что это моя внутренняя проблема, все компаньоны равноправны, каждый получает 20 % чистой прибыли, все, кроме одного меня, уже внесли свою долю, а левыми делами занимаются в свободное время.

Последнее слово осталось за Владимиром, и, имея на руках билет на вечерний рейс, по состоянию на полдень я не получил разрешение на вылет. Обстановка сложилась угрожающая, но, как это часто бывало, не успел я осмыслить проблему, как она сама решилась. Игорь пригласил посидеть в кафе и вместе с Владимиром «пообсуждать дельце»:

— Володя готов тебя отпустить в Волгоград, просто надо кое-в-чем разобраться.

Встретились в кафе «Жили-Были» на углу Невского проспекта и Садовой улицы. Поразила перемена в настроении Владимира, два часа назад недовольного, будто у него забрали последнюю из трех квартир, а теперь радостного и предупредительного, как перед VIP-клиентом:

— Игорь говорит, что у тебя там процветающий бизнес по медицине…

Оказалось, он «не знал», что у меня фирма по продаже медицинских расходных материалов и оборудования, и по одному только кардиоцентру оборот составляет в среднем $80,000 в месяц, но бывает и больше, а если взять остальных клиентов… Эту информацию выдал Игорь, который знал бюджет кардиоцентра как свои пять пальцев.

За чашкой кофе мы обсудили, насколько это хлопотно — управлять фирмой на расстоянии, и Владимир как бы вскользь заметил:

— Ты же понимаешь, Ансимовы недовольны, что у тебя на стороне шабашка… Я-то могу войти в ситуацию, но они… мне придется поговорить с Артуром, чтоб он не пиздел…

Из дальнейшего разговора стало ясно, что Быстровы хотят финансово поучаствовать в делах Совинкома — дать денег под процент (10 % в месяц минимум).

— Ты же понимаешь, здесь ты получаешь гораздо больше, чем 10 %…

Возможно, я бы нашел применение этим деньгам, но в данный момент мне было принципиально важно сначала вернуть долг Ансимовым, а потом разговаривать с Быстровыми об инвестициях — разговор в кафе мог быть ловушкой. Стоит показать себя слабым, готовым схватить любые деньги, лишь бы выкрутиться, на тебя будут смотреть с подозрением. И я витиевато отговорился, что должен все обдумать, просчитать, составить бизнес-план, наметить, какую продукцию закупить на деньги инвесторов, под каких клиентов, и так далее. Быстровым такой подход понравился — конечно, их средства будут в полной надежности в управлении у такого серьезного коммерсанта.

— Сколько тебе нужно побыть в Волгограде? — расщедрился Владимир.

Я рассчитывал только на понедельник, но раз пошло такое дело, испросил два рабочих дня — понедельник и вторник.

— ОК, я тебя прикрою, — сказал Владимир таким тоном, будто брался решить вопрос не с Артуром, партнером, с которым почти как брат, а как минимум с Генпрокуратурой.

В нашей группе он был неформальным лидером, его слово являлось законом. Конечно, право голоса имел каждый, и все решения принимались коллегиально, с участием всех членов, решение не утверждалось, если хотя бы у одного участника оставались сомнения; но Владимир мог эти сомнения развеять двумя-тремя вескими доводами.

— Вот так уехал «на два дня», — такими словами Мариам встретила меня, и, несмотря на то, что я с ней каждый день созванивался, долго еще выговаривала за полуторамесячное отсутствие.

В этот приезд в Волгоград я, помимо текущих дел, договорился насчет кредита в Волгпромбанке. Оставшиеся $20,000 я внёс в уставный фонд Экссона опять же из оборотных средств (тупо снял со счета Совинкома предоплату от клиентов), а недостачу потом закрыл за счет полученного в банке кредита.

Глава 12,

Из которой следует, что не всё то солнышко, что встаёт, касаемо земных дел — о том, что вослед за удачами в нашу жизнь врываются проблемы, и в моих отношениях с компаньонами периодически возникали трения, так же как с другими деловыми партнерами

Объективно я не мог поставить себе высший балл за свою работу на Экссоне. Мне пришлось делать то, что я никогда не делал раньше — документооборот, взаиморасчеты, бесконечные акты сверок с заводом, отгрузки, общение с водителями и транспортными компаниями — то есть та рутинная работа, для выполнения которой на Совинкоме держали специальный штат. Сам я всегда занимался творческой деятельностью — переговоры с клиентами, продажи. Единственное, что у меня на Экссоне получалось безукоризненно — это обналичивать деньги через левые прокладки.

Да, Владимиру было к чему придраться, от него можно было часто услышать что-то типа: «Мы могли вместо тебя взять штатного бухгалтера за $1000, и у нас был бы идеальный учет, а ты получаешь прибыль как все, и ебёшь тут вола; еще один косяк — и отправишься обратно в Волгоград». Он забывал, правда, добавить, что вместе с бухгалтером пришлось бы взять еще человек десять, одиннадцать из которых оказались бы дебилами и проворовались бы в первый же день — исходя из ситуации на рынке труда, где безработных вроде бы много, а адекватных людей не найти. А я, как человек-оркестр, выполнял множество функций, для выполнения каждой из которых на фирмах держат отдельного человека. Ведь Ансимовы и Быстровы приходили на работу и делали каждый свое дело — Владимир отвечал за продажи, Артур — за поставки свинца заводу и за отношения с заводчанами (время от времени Балт-Электро расплачивался за сырье деньгами, а не аккумуляторами), Алексей и Игорь обрабатывали заявки Владимира и нарабатывали собственных клиентов, а также занимались отгрузками и контактировали с заводчанами по поводу разных производственных вопросов — отгрузка Экссону батарей по взаимозачету, отгрузка заводу сырья (свинец, полипропилен, сода, сурьма), складское хранение продукции (на территории завода арендовали склад, обслуживать который могли только заводские рабочие, так как завод представлял собой режимный объект со строгой пропускной системой; а поскольку рабочие были заняты на своей основной работе, то приходилось выпрашивать их у соответствующих руководителей, и порой приходилось задерживать фуру из-за того, что автопогрузчик был занят на заводе). А в мои задачи входило связать воедино все эти процессы, вникать во всё, чем занимаются остальные, держать в уме все цифры, все информационные потоки. Разумеется, один штатный бухгалтер не справился бы со всеми этими задачами. Если бы бухгалтерше поручили забрать $200,000 из Внешторгбанка и привезти в офис (я оперировал суммами такого порядка — прибыль фирмы, комиссионные клиентам и руководству завода), она бы испугалась ответственности, или, напротив — радостно бы согласилась выполнить задание, взяла бы деньги и исчезла.