Страница 10 из 28
– Почему я? Он слушается только тебя, ты же его человек. А я сторонний консультант, аутсорсинг.
– Андрей сразу поймёт, что это моя ошибка. Если вы ему объясните другим языком, что ветер дует из областной администрации, он поверит.
– Согласен, так будет убедительнее. Выручу тебя – гражданская совесть для меня не пустой звук.
– В таком случае решено, – успокоенно произнесла Ирина.
– Нет, ещё не решено, – возразил Иосиф Григорьевич, выгибая брови. – Есть некоторые деликатные детали, и нельзя их уточнять здесь, в рабочем кабинете… Поедем ко мне. Я покажу тебе картины Обри Бердслея. Давай сегодня после работы.
(Две картины Бердслея украшали стены спальни его загородного дома).
– Разве это так спешно?
Иосиф Григорьевич драматически вздохнул:
– Она ещё спрашивает, разве это так спешно! Твой случай – просто мечта вымогателя… КРУ ждёт случая, чтобы протолкнуть в кардиоцентр свою фирму. Начальник облздравотдела останется при своих, но ему будет носить деньги уже не Андрей Разгон, а кто-то другой.
– Но так ли необходимо, чтобы я у вас побывала?
Иосиф Григорьевич сузил глаза:
– А мои Бердсли… Крайне необходимо.
– Вы думаете?
Он придал лицу выражение предельной серьезности, хотя при этом исковеркал отчество Ирины, как делал только тогда, когда шутил:
– Ответ такой, Ирина Абдурахмановна. Суди сама: твой директор, Андрей Разгон, пользуется известным влиянием в городе. Но не могу скрыть, что когда я хожу с его письмами по инстанциям, то встречаю некоторое сопротивление. С таким же непониманием меня встретят Кабанов и Хорошева, даже если я приду к ним не с пустыми руками. Это непонимание было, и оно не улеглось. Дай мне силу его побороть. Необходимо, чтобы я почерпнул в твоей… в твоей дружбе ту непреодолимую волю, которая… Уверен, что, если ты не наградишь меня всем своим расположением, у меня не хватит нужной энергии, чтобы…
– Но это не очень прилично пойти смотреть ваших…
– Да ладно… за городом, где никто нас не проследит.
– Если я соглашусь поехать, то только ради Андрея. Надо спасать Совинком.
– Я того же мнения.
В тот же вечер они отправились на загородную виллу Иосифа Григорьевича. Реально, благосклонность Ирины дала ему силы, необходимые для переговоров с высокопоставленными чиновниками областной администрации. На следующий день, на встрече с вице-губернатором Иосиф Григорьевич привёл необходимые аргументы. Вице-губернатор изучил проблему и посоветовал, какие письма и в какие инстанции должны написать кардиоцентр и Совинком, и набросал текст этих писем.
По факту решения проблем Иосиф Григорьевич отзвонился Андрею и доложил о том, что предотвратил наезд КРУ, и обозначил цену: сто тысяч рублей.
Глава 12
Школа актерского мастерства, куда Таня записалась в начале года, базировалась в театре Музыкальной комедии. Курсанты посещали занятия и одновременно рызыгрывали сцены и небольшие спектакли. Первой постановкой, в которой Таня была задействована, стал «Отелло». Рецепт театрального проекта для начинающих актеров был незатейлив: всё на сцене должно быть просто, остро, красиво и по возможности оригинально. Отелло – молодой карьерист, темнокожий Наполеон, Кофи Аннан наших дней. Дездемона – такая кукла в кудряшках, современная Лолита, заигравшаяся в большую любовь. Яго – немолод, не так успешен и удачлив, как Отелло, а потому ревнив и завистлив. Но вот чувство ревности испытывает вовсе не к Дездемоне (хотя влюблён в неё платонически), а к судьбе, которая дала Отелло всё, а ему ничего. Эмилия, роль которая досталась Тане – скучающая женщина средних лет, которая когда-то любила своего мужа Яго, потом пережила стремительный роман с ещё юным Отелло, а теперь вообще посматривает в сторону Дездемоны… с особой нежностью.
Не всё так просто, как может показаться у Шекспира на первый взгляд. Все герои повязаны одной судьбой и существуют в пространстве огромного металлического куба, ходят по его граням, сидят, поют, танцуют, целуются и даже вроде как занимаются любовью. «Правда, делать всё это как-то холодно – железо всё-таки», – жаловалась Таня матери.
Шекспир написал «Отелло» как историю любви, а преподаватель из актерской школы превратил её в энциклопедию страсти, где есть ответы на все животрепещущие вопросы. Зрители, посмотревшие спектакль (другие курсанты, не задействованные в постановке, а также друзья и родственники актеров), сделали вывод, что режиссер-постановщик хотел донести до них следующее.
Мнение женской половины аудитории:
– Ревность – это признак любви. Ревность может раздражать, унижать и даже восхищать, но в конечном счете это всегда претензия к богу, судьбе: почему кому-то, а не тебе? Но зависть и ревность – чувства прогрессивные и полезные, особенно в работе.
Мнение мужчин:
– Ревность – это смерть любви, если на свободу мужчины всячески покушаются. Это чувство унижает обоих партнеров. Женщины – дикие собственницы.
На афтепати преподаватель-режиссер так разъяснил своё видение этого вопроса: «Ревность – скорее признак страсти, а не любви. Но всё равно это чувство разрушительно для человека».
Глава 13
По дороге в Волгоград – в поезде Петербург-Москва, а потом в самолёте, Андрей думал о своём волгоградском бизнесе. Рутина отнимала слишком много времени, он вынужден был вникать во все мелочи, без его участия не решался ни один более менее серьезный вопрос; а ему хотелось так отрегулировать механизм, чтобы можно было управлять компанией на расстоянии, и тратить на всё про всё… не более получаса в день. И вместо Волгограда ездить, например, на Кипр. В прошлом году они с Таней провели там незабываемую неделю. Обычно, где бы он ни находился, в каких бы комфортных условиях ни был, с кем бы ни проводил время, даже в лучшие моменты своей жизни чувствовал, что часть его рыщет где-то очень далеко. И в очень редкие моменты – как тогда, на Кипре – ему удавалось собрать все свои части воедино. И сейчас он мечтал снова уехать куда-нибудь с Таней, чтобы оторваться на всю катушку.
Он прибыл в Волгоград в пятницу утром. Переделав в офисе Совинкома, находившемся в кардиоцентре, всю рутину, выехал к Тане. Они встретились возле таверны «Замок на песках». Когда заняли столик, Таня, взяв его руку, долго смотрела на него проникновенным, восхищенным и вместе с тем испытующим взглядом, словно изучая его лицо за то, время, которое она не видела его. Рассмотрела одежду. На нём была шерстяная водолазка, брюки в полоску, спортивные туфли – всё черное и всё от Hugo Boss.
В отличие от Рената, Андрей не ходил на показы мужской одежды, не штудировал журналы мод, и не тратил на одежду большую часть доходов, он надевал то, что находил в шкафу, не тратя на выбор более одной минуты, сочетая то, что нравится лично ему, а не рекламируемым в GQ модельерам и стилистам; а на выбор одежды в магазинах тратил времени аж в десять раз больше – не более десяти минут. Таня находила такую манеру шикарной – effortless chic, шик без усилий. Вкусы Андрея отличались неоспоримым изяществом и красивой утонченностью, делавшими его… особенно желанным. Ренат по сравнению с ним, хотя и одевался недешево, выглядел попроще, нрав его казался слишком тяжеловесным, а вкусы и взгляды – наивно-деревянными.
– Как дела на Экссоне? – спросила она немного отстраненно, когда, сделав заказ официанту, они отложили меню и вновь обратились друг к другу.
Они каждый день созванивались, она знала все подробности его жизни. Он хотел сказать, что не спал всю ночь, выгуливая в ночном клубе прибывших с Москвы клиентов с Северстали вместе со своими компаньонами, но, глядя на её взволнованное и счастливое лицо, передумал, – вспомнил, что обещал прилететь вчера, в четверг, но в последний момент его остановил Владимир Быстров и убедительно попросил составить компанию, и пришлось остаться. И Андрей сказал, что вынужден был поехать через Москву, чтобы передать важные документы в управлении железной дороги (это было похоже на правду, во время транзитных поездок через столицу Владимир часто просил передать документы в управление Московской железной дороги, которое находится на Краснопрудной улице недалеко от площади Трех вокзалов).