Клирик

Я на всякий случай отрицательно мотнула головой: мол, нет, не настолько слаба. Малышу-то я смогла помочь, пескика уничтожила.

— Но как бы ты ни была сильна, — продолжил меж тем клирик, — нынче у тебя в распоряжении будут только жалкие крупицы. И тебе не удастся милдорн задействовать. — И, фыркнув, добавил: — С такими крохами сил разве что чих обыкновенный лечить да привидения по болоту погонять. Вот такие дела, девочка.

Я сидела в полной растерянности, не понимая, что конкретно сказал мне старец. Нет, про силы конечно же все поняла, а вот про остальное… Что за милдорн такой? А клирик подвел итог:

— За совет я потребую с тебя плату: деньги за три последующих заказа целиком в храм отдать, а за демир, что налью, будь добра со мной полновесной монетой рассчитаться. Я его из приличного вина делаю, а не из какой-нибудь несусветной кислятины.

Старец говорил это, явно считая, что мне все понятно, а я же окончательно запуталась. Какой такой демир? Что он имел в виду?

Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, я робко произнесла:

— Извините, пожалуйста, если мои слова покажутся идиотскими, но я ничего не поняла из того, что вы сказали.

Удивлению клирика не было предела. Он на мгновение даже застыл в неподвижности.

— Ох ты ж! — наконец-то выдал он, обретая дар речи. — Это кому ты так дорогу перешла, что тебе всю память отшибли?! Девонька, ты хоть имя-то свое помнишь?

Немного обидевшись на такой вопрос, ответила:

— Имя помню и знаю, кто такая, а вот то, что вы мне говорите, — нет. Понимаете, со мной такая история приключилась…

Видя в старце понимание, я решила рассказать, что со мной случилось: кто такая и откуда, как у гномов оказалась и что там произошло. Смысла таиться не было. Ведь я многих вещей не знаю в этом мире и могу вляпаться во что-нибудь нехорошее. К тому же посоветоваться, кроме как с клириком, мне было не с кем, а он хотя бы внушал доверие своими знаниями.

Едва начала рассказывать, старец странно заволновался, пересел из своего кресла на лавку рядом со мной. Он внимательно слушал, кивал в нужных местах, а после и вовсе принялся сострадательно гладить по руке.

— Да-а… дела, — удивленно покачал он головой, когда я закончила. — С гномом ты, конечно, напортачила. Могла бы и воскресить. И ничего бы с тобой не случилось. Но опять-таки ты ж ничего знать не знаешь и ведать — не ведаешь… Н-да… Пошутковали с тобой, девочка, будь здоров! И что ж ты теперь делать-то собираешься?

Пожав плечами, я поинтересовалась:

— А вы что посоветуете?

Клирик обрадованно всплеснул руками, а потом, поняв, что давно отошел от образа старого ворчуна, грозно прищурился, однако в его глазах по-прежнему бегала какая-то хитринка.

— Ты говори толком, не начинай издалека. Так и скажи: позвольте, достопочтимый Элионд, мне, горемычной, немного пожить у вас, основам божественного слова обучиться.

Я радостно вскинула глаза на старца, а тот с воодушевлением продолжал:

— Так уж и быть, оставайся. Что смогу — расскажу, может быть, даже чуток с силой подправлю. А вот с маханием твоими оглоблями и дубинами — это уволь, с этим к другому наемному клирику обратиться надо. Хотя лучший вариант для тебя — сразу с командой в поле, чтоб походя всему научили. Ведь чем дольше ты не обратишь на себя внимание Светоносной, тем хуже. К божественной силе тоже привычка нужна — чем больше ты крохами пользуешься, тем сложнее потом к прежним возможностям вернуться. А если с полгода на малых силах посидишь, с прежним уровнем уже никогда не совладаешь. Несмотря на то что возможности пока у тебя маленькие, постарайся расшатать запруду да привлеки внимание Лемираен. Скажем, обнаружит богиня через год, что с тобой сотворили, да как уберет запруду, и все, это убьет тебя — сила изнутри выжжет.

Я задумалась:

— А я сама могу богиню попросить, чтобы она мне преграду убрала? Так как я ее адепт, то могу…

Но старец, рассмеявшись, перебил меня:

— Ох и глупая же ты! Разве ж будет тебе Лемираен до каждого просящего снисходить?! — От смеха на глазах у старика выступили слезы, и он утирал их согнутым пальцем. — Молиться ты можешь запросто и силой ее пользоваться. Однако право просить имеют только верховные клирики из совета, ну или герои, которые смогли удивить ее своим подвигом. А тебе остается лишь самой о себе заботиться. Ясно?

Я кивнула.

Теперь каждый день, едва солнце всплывало над горизонтом, я вскакивала и приступала к занятиям. Сначала шли три часа молитв, после которых был легкий перекус, медитация, чтобы научиться накапливать силы, изучение допотопных пыльных фолиантов и вновь молитвы. Если зубрежка многострочных текстов молитв воспринималась как необходимое зло, то с самим процессом моления обстояло гораздо хуже. Несмотря на продолжительные бдения, преграда, что мне поставили, никак не хотела поддаваться. Я безуспешно раз за разом штурмовала невидимую глазу, но вполне осязаемую изнутри стену.

За эти дни я осунулась, похудела, хотя и ела за троих. Постоянное нервное напряжение от бесполезных молитв делало свое черное дело. Элионд хоть и не хвалил за старания, но и не ругал, если что-то не выходило. А не выходило практически все. Из-за того, что мне перекрыли силу, я больше не имела возможности пользоваться знаниями, которые были заложены в тело при попадании. То есть не могла прочесть любую молитву на память, не понимала слов и не умела правильно их произносить. И для того чтобы пользоваться ими в дальнейшем, я вынуждена была их заучивать, пытаясь вникнуть в суть. А если не справлялась с божественной логикой, то вовсе задалбливала их, как попугай.

Таким же открытием для меня стало, что я не в состоянии отразить даже простейший удар. Когда клирик, рассердившись, ткнул меня посохом в живот, а я, вместо того чтобы увернуться, скрючилась от боли, стало понятно, что теперь придется учиться и азам боя. Похоже, с потерей силы утратились и все заложенные боевые навыки, которые только-только начали осознанно вырисовываться и раскладываться по полочкам в голове. Словно они оказались лишь приложением к силе, а раз меня от нее отрезали, то и сражаться, как положено, теперь было невозможно.

В итоге все, чем я обладала на данный момент, — это новое тело с медвежьей силой. А остальное, что полагалось знать наемным клирикам, — использование божественной магии и боевые умения, — мне предстояло постигать самостоятельно, без изначально вложенных подсказок.

По вечерам Элионд беседовал со мной, а точнее — вел поучительные лекции на тему: «Кто такие клирики, чем они могут и должны заниматься». Он усаживался в свое любимое кресло и начинал повествование настолько заунывным и монотонным голосом, что у меня возникало лишь одно желание — лечь поспать. Правда, рассказы выходили несколько однобокими: он в мелочах повествовал, что должен выполнять клирик, какая на него возложена священная ответственность, как искренне он должен верить в богиню, в каждое ее откровение и слово. А вот каким способом он должен выполнять эти обязанности, посредством каких заклятий, сколько просить за заказ, куда обращаться, чтобы его получить, упоминал лишь вскользь и довольно невнятно. Только после настойчивых вопросов, которые пришлось задать не по одному разу, он неохотно пояснил, что мне потом все станет ясно, особенно после того, как вернется сила.

Конечно, такое положение дел меня насторожило, но я оставила это при себе. А то мало ли — выгонит меня старик, и куда пойду без знаний, без умений?

Так же коротенько Элионд пробежался по народонаселению мира, его географии. А экономическое устройство и вовсе пропустил, заявив, что клирики находятся вне мирских желаний и страстей, а посвящают всю жизнь лишь служению Лемираен. На это я лишь удивленно распахнула глаза и промолчала, хотя в уме сделала пометку — подробнее расспросить об этом послушника, который обучался у старца. Забегая вперед, скажу, что мне так толком ничего не удалось выяснить. Паренек всегда старался находиться подальше. В моем присутствии держался весьма скованно и напряженно, а если мне все же удавалось застать его в одиночестве, на любой вопрос старался отмолчаться или срывался с места, убегал, затем приводил наставника. Уже после третьей попытки я поняла, что старик запретил ему общаться, и оставила парня в покое. А сама стала держать ушки на макушке и запоминать все интересующие моменты по недомолвкам и оговоркам.