Страница 79 из 147
Даже при двойном численном превосходстве, имея против себя уже побитого врага, даже при таком безумном руководстве, которое было у неприятеля, немецкому командованию приходилось решать высокотрудные и сложные задачи. Нужно полное отсутствие моральной депрессии, чтобы ослаблять сомкнутость массы, разделяться для двойного удара на врага — это такой подвиг, на который Мольтке, находившийся на границе переутомления в период 25–29 августа, оказался не в силах. В эти дни им руководила слишком большая осторожность, слишком большое желание избежать риска, он уже напобеждался под Мецом, и вследствие этой осторожности добыча — Шалонская армия — могла легко ускользнуть из западни, в которую сама направлялась, а прусские войска были вынуждены к форсированным переходам, без обозов, в колоннах, вмещавших более 3 корпусов в затылок друг другу.
Что касается самого сражения под Седаном, то в тесном расположении французской армии на берегу Мааса с обращенными в разные стороны фронтами имеется известная аналогия с расположением армии Наполеона I в сражении при Ваграме на берегу Дуная. Эта аналогия была бы полнее, если бы, как то было указано эрцгерцогом Карлом, эрцгерцог Иоанн подошел с 20-тысячным корпусом с юго-востока, и Наполеону пришлось бы действовать в таком же состоянии тактического окружения, как и Мак-Магону под Седаном. Бернадот накануне Ваграма громко выражал опасения, что стремления Наполеона I действовать столь массированно, переправляя всю армию через Дунай в одном пункте, могут привести к катастрофе. Однако, если охватывающее положение австрийцев создавало для Наполеона I под Ваграном существенные тактические неудобства, то под Седаном, через 61 год, при увеличившейся втрое досягаемости артиллерийского огня, борьба в условиях окружения оказывалась для французов совершенно невозможной — их фронт простреливался с трех сторон насквозь. Мы должны себе представить несравненно бóльшие трудности исполнения седанского маневра немецких армий при условии вооружения 1809 г., должны себе представить жестокую опасность подвергнуть поражению по частям отдельные группы немецких войск при их последовательном концентрическом подходе к полю сражения; должны себе представить, что могучий бросок конницы Маргерита — Галлифе мог привести при несовершенном оружии начала XIX века к крупным последствиям, даже, быть может, к разрыву кольца, — а в условиях войны 1870 г. это было только геройское самопожертвование, отчаянная попытка, которой требовала честь армии, над которой разразилась катастрофа, прежде чем капитулировать.
И Кениггрец и Седан не дают полного представления о всей силе стратегического мышления Мольтке: на поле сражения он выступал не как мастер, а как глава школы, и перекладывал главное бремя работы на своих помощников, на своих учеников. Операция является плодом коллективного творчества. Той сосредоточенности оперативной и тактической мысли, такого подчинения всех помощников и событий своей воле, как у Наполеона, мы не видим у Мольтке. Коллектив генерального штаба, предводимый Мольтке, работал, несомненно, с большими трениями и разнобоем, чем единая творческая мысль Наполеона. Однако децентрализация оперативной и тактической работы, работа коллектива, является знамением новейшей эпохи военного искусства.
Вторая часть войны. Политическая обстановка. Начав военные действия на 20-й день мобилизации, на 49-й день пруссаки покончили со всеми вооруженными силами Второй империи: лучшая армия Базена была заблокирована в Меце, армия Мак-Магона и сам Наполеон III капитулировали при Седане. Франция почти не располагала более кадровыми, прочно организованными войсками. 4 сентября в Париже, по получении извещения о седанской катастрофе, произошла революция; регентша-императрица Евгения бежала в Англию; в Париже левым элементам буржуазии, однако, удалось сохранить за собой власть. Было образовано правительство национальной обороны.
Король прусский при начале вторжения во Францию издал манифест, в котором объявлял, что он воюет не с Францией, а с режимом Второй империи. Теперь, казалось бы, с падением Второй империи, воевать было не с кем.
Однако военная клика в Пруссии к 1870 г. сплотилась несравненно прочнее, чем в 1866 г., выше подняла голову, требовала аннексии Эльзаса и Лотарингии и крупной контрибуции. Бисмарк понимал, что отторжение от Франции двух провинций на десятки лет создаст напряженное положение на франко-германской границе и свяжет во многом свободу Германии. Но он был бессилен смягчить требования победоносных генералов; последние тем громче требовали Меца и Страсбурга, что полагали, что серьезные военные действия окончены и теперь предстоит лишь короткая прогулка в Париж.
Трудная задача Бисмарка — принудить Францию к миру на тяжелых условиях — облегчалась, во-первых, строгим нейтралитетом, который соблюдали все европейские государства, устрашенные победами немцев, и, во-вторых, внутренней политической борьбой во Франции. Революционные элементы Франции и прежде всего парижские рабочие энергично противились всякой попытке заключить мир с уступкой французской территории; продолжение войны связывалось с углублением революции, с социальным переворотом; заключение мира должно было явиться реакцией, переходом власти к консервативной буржуазии, разоружением парижских рабочих, державших теперь оружие в руках и образовывавших большинство в ряде батальонов национальной гвардии Парижа. Буржуазный патриотизм подвергался тяжелому испытанию. К революционным рабочим пока примыкало левое буржуазное правительство, стоявшее у власти с лозунгом «ни одной пяди нашей территории, ни одного камня наших крепостей». Большинство буржуазии было против продолжения войны, в успех которого оно не верило; буржуазия несла расходы на войну и растила при этом силы революции; но революция в связи с патриотическими лозунгами представляла такую силу, что это большинство, имевшее за собой и зажиточное крестьянство, временно было вынуждено молчать и держаться на втором плане. Известие о прибытии в Париж представителя консервативного течения буржуазии, Тьера, стоявшего за мир, совпавшее с известием о капитуляции Меца, вызвало 31 октября 1870 г. энергичное движение рабочих; батальон национальной гвардии Флуренса захватил здание парижской ратуши с находившимся в нем правительством и приступил к созданию правительства коммуны; только с трудом его удалось удалить из ратуши. Наконец, четвертое течение представляли бонапартисты; они в стране потеряли всякое влияние, но на их стороне был осажденный в Меце Базен и часть пленных. Базен не признал парижской революции и остался верен исчезнувшей империи. Бонапартисты предлагали Бисмарку заключить мир с ними; задачу борьбы с революционной Францией они предлагали возложить на армию Базена; последняя с частью войск, взятых под Седаном в плен, могла бы восстановить во Франции империю. Торговая сделка не состоялась: Наполеон III не мог согласиться на уступку Лотарингии и Эльзаса, что лишило бы его династию всякой точки опоры во Франции, а Бисмарк не слишком верил в то, что армия Базена будет сражаться за императора против революционной Франции, и боялся, что если она будет выпущена, то присоединится к революции. Но эта мысль позволила Бисмарку нейтрализовать Базена в Меце переговорами до 27 октября, когда армия Базена съела в Меце свой последний сухарь и должна была сдаться. Таким образом, Бисмарк сэкономил прусской армии потери, которые были бы неизбежны при активных действиях Базена и попытках его прекрасных войск прорваться из Меца. Базен же до последней минуты думал, что его армия будет выпущена из Меца с оружием в руках, на условиях ее нейтралитета до конца войны; он ее берег, чтобы, как только замолкнут прусские пушки, стать хозяином Франции; он не верил в силы революции, и рассчитывал, что Париж падет раньше и мир будет заключен, а Мец еще будет держаться. В этом и состояло его преступление, а не в той измене, за которую он был впоследствии осужден.
Вооруженные силы республики. Огромное значение Парижа заставило правительство национальной обороны стянуть для обороны Парижа все свободные силы, которыми еще располагала Франция. Ядро гарнизона образовали XIII корпус, не поспевший к седанской катастрофе и спасшийся из-под Мезьера, и XIV корпус, кончавший формирование. В составе XIII корпуса имелись 2 кадровых пехотных полка; в остальном XIII и XIV корпуса состояли из маршевых частей, собственно команд пополнений, и из запасных, не попавших при мобилизации в свои части. Вначале эти молодые корпуса имели невысокую боеспособность; они окрепли и сплотились лишь постепенно.