Страница 23 из 147
Австрийцы, из опыта Восточной войны, сделали заключение, что важнее всего — дать пехоте превосходное ружье; что же касается до полевой артиллерии, то роль ее очень скромна. Поэтому австрийцы небольшие имевшиеся средства направили на перевооружение пехоты прекрасным образцом нарезного ружья, заряжавшимся с дула, калибром в 13,9 мм; уменьшение калибра на 4,6 миллиметра по сравнению с французским штуцером позволило сильно повысить баллистические качества ружья; австрийцы могли вести прицельную стрельбу до 1 200 шагов. На средних и больших дистанциях австрийское ружье сильно превосходило французское.
Перевооружение австрийцев новым ружьем затянулось до последних месяцев перед войной. Значительная часть войсковых частей и все резервисты выступили в поход, не проделав вовсе практических стрельб с новым ружьем. Незнакомство пехоты со своим оружием и закрытый характер местности в Ломбардии не позволили австрийцам полностью использовать выгоды их лучшего ружья. Однако, если потеря убитыми и ранеными в боях 1859 г. были одинаковы с обеих сторон, несмотря на постоянные неудачи австрийцев, то этот результат может быть объяснен только техническим превосходством австрийцев, уравнивавшим потери при их тактических неуспехах.
Устройство обозов. Австрийский главнокомандущий Гиулай, имея в виду наступление лишь накоротке, наличие железных дорог, богатство местных средств, находил возможным ограничиться минимальным, но легким обозом. Австрийские войсковые части не имели почти никаких повозок для перевозки продовольствия. Весь запас продовольствия (хлеб и сухари на 4 дня) в частях переносился на плечах солдата. Сверх того, гнался скот по расчету мясных порций на 4 дня, и возился лишь рис или заболточная мука на 2 дня. Солдаты в своем снаряжении не имели индивидуального котелка[33], и поэтому пища могла приготовляться только в возимых больших котлах.
Так как к началу военных действий не удалось запрячь полностью даже батареи, то дивизии и корпуса не получили вовсе запряженного обоза. Приходилось обходиться полковыми повозками. Корпусам было разрешено реквизировать по 600 местных повозок с запряжкой в отведенных им районах. Однако собрать их полностью не удалось. Брали даже арбы (двуколки) с воловьей запряжкой, и все же в некоторых корпусах оказалось гораздо меньше повозок: в VII — 311 повозок, в III — 53 повозки. Еще хуже было положение I корпуса, который после начала войны перевозился только в составе строевых частей; его обоз из Богемии двигался походным порядком и так до конца военных действий и не прибыл. Лишенный права производства войсковой реквизиции, корпус голодал даже, начав высадку в Мадженте, на удалении в 6 километров от магазина в Абиате-Грассо и в 30 километрах по железной дороге от большого магазина в Милане. Железная дорога целиком использовалась для оперативных перевозок и не давала поездов под снабжение. Только к моменту Сольферино австрийцы додумались до организации «железнодорожного комитета», имевшего функции, близкие к «транспортному совещанию», и долженствовавшего часть провозоспособности дорог отводить под снабжение.
Более счастливые корпуса имели корпусный транспорт в 200 повозок; но и в них все запасы были съедены, войска голодали; горячую пищу полагалось выдавать один раз в сутки; однако к приготовлению пищи утром нельзя было приступать, пока не подойдут очередные повозки транспорта; войска запаздывали с выступлением, неприятель их предупреждал; часто приходилось вывертывать котлы с несваренной еще пищей и выступать, оставляя войска без горячей пищи 2–3 суток. При таком недостаточном питании, в австрийской армии распространились болезни. 50 тыс. больных ослабили ряды австрийских войск еще до Сольферино, после 7 недель похода; развившиеся эпидемии свирепствовали и дальше, после перемирия, когда войска начали уже регулярно получать продовольствие[34].
Потери от болезней втрое превышали потери в боях; поэтому, несмотря на направленные укомплектования, демобилизовать войска так и не удалось. Местное население пощадили от войсковых реквизиций, но войска были принесены в жертву. Особенно губило австрийцев полное отсутствие связи между полевым интендантством и оперативной частью. Операторы не интересовались, до реорганизации управления 16 июля, снабжением, а интенданты-заготовители ничего не понимали в операциях[35]. Это объясняется совершенно оторванным от оперативной работы положением австрийских органов снабжения в мирное время.
Французские корпуса выступили также без обоза Сардиния обещалась приготовить им на 17 дней продовольствия. Наполеон III двинул из Франции за армией транспортные средства лишь в размере 600 повозок; 200 повозок были сохранены в виде армейских транспортов, остальные розданы корпусам. Пока французы оставались в оборонительном положении, все шло удовлетворительно; в Геную прибывало французское снабжение и развозилось по железной дороге к войскам. Французы избрали для наступления направление вдоль железной дороги. Но мост через р. Сесию был взорван австрийцами, и пришлось доставлять снабжение по колесным путям. Несмотря на использование местных транспортных средств, французская армия с тыла получала при нахождении в районе Милана лишь около 100 подвод снабжения в сутки. На быстрое преследование уходящих австрийцев рассчитывать было тем труднее, что Наполеон III, после неожиданностей Мадженты, решил вести свою армию тесно сосредоточенной, в постоянной готовности к бою, что ограничивало количество доступных для армии местных средств. Используя широко запасы, брошенные австрийцами, организуя местный подвоз по отдельным участкам железных дорог, между разрушенными мостами, искусно пользуясь водными путями, французская армия все же должна была держаться не далее 3–4 переходов от восстановленного участка железной дороги. Несмотря на энергичную работу по восстановлению и на плохое и не полное разрушение австрийцами мостов, общий темп наступления французской армии определился всего в 7,5 километров в сутки. А стреляли тогда мало, и подвоз огнестрельных припасов требовался очень скромный.
Маджентская операция. Австрийская армия к началу войны была собрана на тесных квартирах близ Павии, у самой границы. Тесное предварительное сосредоточение является плохой приметой для энергии последующих действий. 29 апреля Гиулай перешел со своими 5 корпусами в наступление против центра сардинцев 2 мая он мог бы атаковать сардинцев; но последние находились на сильной позиции за рекой, из Генуи и Турина получались достоверные сведения о прибытии французских масс; в самой австрийской армии живо ощущались дефекты мобилизации и неустройства обозов. Призрак революционного восстания всего итальянского тыла сковывал решимость Гиулая. Особенно опасным казался весь правый берег р. По, откуда шли панические слухи. После двух демонстраций против флангов сардинской армии австрийская армия заняла оборонительное расположение в Ломелине — области Сардинского королевства, лежащий между реками Тичино и Сесия.
Французская армия собиралась на правом фланге сардинцев, южнее реки По. Австрийцы ожидали, что французы будут обходить их расположение по южному берегу р. По. В таком случае французы могли бы опереться на местные средства Пармы и Модены. В соответствии с таким предположением о неприятельских действиях, австрийцы приняли группировку, допускавшую быстрое сосредоточение к укрепленным переправам на р. По, и произвели усиленную рекогносцировку своим V армейским корпусом, которая привела 20 мая к неудачному бою частей этого корпуса с одной французской дивизией (Форей) при Монтебелло. Рекогносцировка, раскрывшая австрийцам сосредоточение здесь значительных сил французов, еще более убедила их в том, что французы будут обходить их левый фланг[36].
Однако такое направление операций заставило бы французов оторваться от железной дороги, с которой они, вследствие слабости колесного обоза, были крепко связаны, и требовало больших понтонных средств, а также осадного парка для овладевания австрийскими крепостями на р. По; а осадный парк прибыл к французам лишь в конце войны. Наполеон III предпочел поэтому обойти австрийцев с севера, вдоль железной дороги Верчели — Маджента — Милан. Обход австрийцев с севера, правда, являлся для французов рискованным маневром, так как при этом им приходилось оголить свои сообщения с Генуей, на которую они базировались.
33
Насколько нецелесообразно было австрийское снаряжение видно из того, что австрийского солдата в знойное итальянское лето заставляли носить на своих плечах суконную парадную форму. Даже император Франц-Иосиф, прибыв к концу войны на театр военных действий, оказался пораженный этим и приказал снять с солдата суконные мундиры я возить их в полковом обозе. Но насколько было бы целесообразнее использовать эти немногие собранные повозки для возки продовольствия, а не парадного одеяния.
34
В течение 6 месяцев демобилизационного периода заболело еще 88 тыс.
35
Так, при отступлении руководители снабжения ни разу не использовали такого простого приема, как выгрузка продовольствия из обозов на пути отступающих корпусов. Магазины и крепости часто по формальным основаниям отказывали в продовольствии голодающим войскам, следовавшим мимо них. Продовольствие одного корпуса, оказавшееся вследствие изменения маршрута отступления на пути другого корпуса, не передавалось последнему, а везлось к своим и т. д.
36
Приводим сотни раз повторенную потом учебниками мысль Мольтке по поводу этой усиленной рекогносцировки: «Так называемые рекогносцировки в ведении войны австрийцами играли во все времена крупную роль. Можно утверждать, что предприятия этого рода могут принести пользу только в том случае, если имеется возможность перейти непосредственно от рекогносцировки к бою. Если рекогносцировка раскрывает невыгодную для нас обстановку, то оказывается невозможным достаточно быстро ее прервать, если же она, напротив, обнаруживает выгодные для нас условия, то последние должны быть сейчас же использованы, так как в течение немногих часов они могут коренным образом измениться». (Moltkes Kriegsgeschichtliche Arbeiten, т. III, стр. 64).