Страница 45 из 55
Впереди сорвалась и с тоскливым гудением пронеслась угловатая глыба. Камень несколько раз перевернулся, с треском впечатался в гранитную скалу, брызнул во все стороны крошкой осколков. А затем, словно в дурном сне, кусок стены отлепился от скалы и, разевая в оглушительном реве багровую пасть, рухнул на Малейна. Натренированное тело сработало гораздо раньше ленивого разума. Эдвард отпрыгнул назад, изогнувшись судорогой растянутых мышц. Отступил дальше, уже начиная осознавать происходящее. Безликий каменный комок мертвенно взбугрился, надвинулся, заслоняя небо.
— Тревога! — раздался сорвавшийся на визг голос Нели.
Длинная оперенная стрела, свистнув негромко, пронеслась над головой, уткнулась в гранитный бок чудовища. Из-под наконечника брызнула тонкая струйка крови. Малейн, воспользовавшись мгновенным замешательством зверя, отбежал под прикрытие заросшего лишайником валуна. Зверь слепо огляделся. Шершавая, похожая на замшелый каменный выступ, голова тяжело повернулась на толстой, почти неразличимой шее.
— Вот так медведь… — раздался за спиной приглушенный выдох Кивина.
Зверь замер, наросты на голове, когда-то, видимо, бывшие ушами, зашевелились, улавливая малейший звук. Еще одна стрела воткнулась прямо в морду чудовищу. Громада вздрогнула, словно от укуса, сжалась, скручиваясь в шар. Нели вскинул лук, выпуская одну стрелу за другой. Шар покатился, сминая ломкие древки. Брызнули из-под зверя мелкие камушки. Валун, за которым спрятались люди, отлетел, сорванный ударом окаменевшей лапы. Тварь накатилась вплотную, раскрылась, превратившись в обезумевшего, вставшего на дыбы медведя. И тогда, не понимая, что творит, Малейн выхватил из-за пояса подаренный метатель. Палец сам отыскал упругий металл спускового крючка.
Потом, через несколько минут, каждый описывал события по-своему. Наивный Нели с горящим взором доказывал, что Малейн выхватил из-за пояса метатель и тот в руках священника ожил, заклубился по-живому и обратился в легендарный скипетр святого Августина, которым преподобный отец сжег немало тварей Нечистого. Огненный элементал, слуга господа, возник из заговоренного металла и мечом пылающим рассек грудь медведю. Молчаливый Браян ничего не придумывал. Постоял над трупом, поскребся в косматом затылке и лаконично промолвил:
— Большая зверюга…
А умудренный опытом Кивин попросил пистолет и долго его осматривал. Понюхал дуло, от которого разило горелым порохом, уважительно покачал головой и вернул оружие хозяину. И только сам Малейн задумался не на шутку.
Ведь проблема стояла не маленькая. Пусть в борьбе со слугами Нечистого, пускай спасая свою жизнь, но он, Эдвард Малейн, священник-заклинатель второй степени сегодня воспользовался оружием дьявола. Тем самым, против которого и идет сейчас священная война. Он отлично представлял, к чему это приведет — сегодня старинный метатель, завтра — механическое чудище, найденное в заброшенном городе… И вскоре сотни киллменов, запрятавшись в душный металл стальных убежищ, снова начнут войну. В сознание поневоле вползли строки нового апокалипсиса.
… И пришел зверь огненный, и белое холодное пламя объяло города, и рухнуло небо, и погасли звезды, и солнце раскаленным океаном хлынуло на землю. А за огненным зверем вошел белый гость. В белой рясе, с поясом белым, ликом ужасен. И не было глаз у гостя — только холод глядел из пустых глазниц. И не было сердца у незваного хозяина — только белесый туман, имя которому безмолвие. И протянул гость к людям ладонь, и очнулись человеки, и потекли покорной волной под могильную защиту его. И кончилась Смерть, ибо младший брат ее вернулся на землю…
Эдвард подошел к убитому медведю, присел рядом на корточки. Погладил жесткую коричневую шерсть. Живой медведь был похож на шевелящийся кусок скалы, но сейчас, после смерти он гораздо больше напоминал обычного, просто очень большого зверя. Малейн наклонился вплотную, рассматривая рану. Выстрел выгрыз кусок мяса из груди: сахарным изломом глядели в небо обломки ребер, чернел подсохший обрывок артерии. Кожа вокруг раны была изъедена голубыми точками.
— Что будем делать с трупом? — спросил Кивин.
— Сбросим вниз. Нам все равно больше ничего не остается, — ответил Нели, с боязнью поглядывая на поверженного гиганта.
— Тогда о засаде можно забыть. Увидев гниющего медведя, ни один отряд не сунется в ущелье без предварительной разведки, — укоризненно разъяснил Кивин.
— Он и так сюда не сунется. Лемуты не люди, но и не идиоты. А уж старшие слуги Нечистого и подавно, — угрюмо откликнулся Малейн. — Кроме того, через полтора дня медведь начнет вонять. Так что все равно придется скинуть тушу вниз. А после этого оттащить на несколько сот ярдов вперед.
Глава 5
На следующий день появились лемуты. Сидевший на дозоре Браян вскочил, углядев ползущее вдалеке облако. За все время не было ни одного дождя и на дороге было по щиколотку мягкой пушистой пыли. Через полминуты все четверо священников уже были на карнизе. Нели, напевая марш лучников, натягивал тетиву, мрачноватый и невыспавшийся Браян флегматично осмотрел отполированный до зеркального блеска наконечник копья, проверил об колено древко, и так же уверено-медлено отложил оружие. Куда торопиться? Враг еще далеко, а с оружием уже все в порядке. Придет время, и его движения превратятся в скупые, но стремительные и неотразимые удары, а пока можно позволить мышцам отдыхать.
Кивин свое оружие даже не стал осматривать — что может случиться с неприхотливой пикой? Только вытащил копье из пещеры и положил к порогу, так чтобы было удобно подхватить на бегу. Малейн расстегнул завязки на секире, и нехорошо улыбаясь, двинулся к первому валуну. Налег на жердь. Каменная глыба качнулась, заскрипело, крошась, дерево.
Тем временем отряд вдали пересек речку и начал медленно приближаться. Облако пыли заслоняло идущих, не позволяя разглядеть — кто там? Может быть это свой караван, торопившийся поспеть к перевалу раньше врагов? Или все-таки орда обезумевших от солнца и жары людей-крыс.
Прошло полчаса, и сквозь пыль проступили фигуры идущих. Невысокие, взрослому человеку до плеча.
— Крысы… — процедил Нели. — Много крыс. Я отсюда даже хвосты вижу.
Малейн тем временем отошел в пещеру. Здесь царил прохладный полумрак. От кострища пахло холодным пеплом. Эдвард сел на расстеленное на ветках одеяло, расслабился, пытаясь войти в состояние ментального обзора.
Психическая атака скрутила его, словно опытный палач. Невероятная, запредельная сила навалилась на сознание. Заскрипел, продавливаясь внутрь, ментальный щит. На какое-то мгновение давление ослабло — видимо и неведомому противнику было тяжело нападать сквозь каменную толщу, да еще и с такого расстояния.
— Господи, — взмолился Малейн, — дай силы мне не поддаться дьяволу.
В душе словно открылся свежий родник. Малейн поднялся, выпрямился, сбрасывая оцепенение, вышел на карниз. Огляделся.
Товарищи сидели, замерев в неловких позах. Скорчился, положив руку на связку стрел, Нели. Облокотившись о жердь, выглядывал из-за камня Кивин. По лицу его словно гуляла рябь — пожилой воин боролся изо всех сил. Все это напомнило Эдварду совсем недавнюю встречу с тротом. С той только разницей, что сейчас он, Малейн, полностью вырвался из-под ментального влияния.
Священник перегнулся через край, рассматривая дорогу. Лемутский отряд уже был совсем близко. Сверкали на солнце лезвия топоров, длинные голые хвосты елозили по земле, вычерчивая загадочные письмена. А посреди отряда, медленно переступая, двигалась худая, мучительно-прямая фигура. От нее черными волнами текла Нечистая сила. Лица видно не было, но словно сами собой перед лицом вспыхнули черными провалами бездонные зрачки. А в голове огненными строчками зажглась мыслесвязь.
— Наконец-то ты выбрался из-под защиты каменных стен. Мне было слишком тяжело, достать тебя в пещере. Но теперь…
Гнусная волна накатила на душу, сминая заново построенный барьер. Малейн дернулся, пытаясь восстановить утерянную защиту. Темная сила смыла барьер, закрутилась, взвихрилась водоворотами. И тогда, не в силах больше бороться, Эдвард отошел в сторону, пропуская незримую волну вражеской силы. Чужая мощь бешеным потоком разлилась, заполнив собой весь мир. Но только Малейна больше не было в этом мире. Где-то рядом пенилась в немыслимой ярости нечистая ненависть, бурлила, разъедая камни, разламывая вековые горы, а он, нетронутый, стоял на карнизе.