Страница 12 из 15
Танки Т-28, находившиеся на складе под Минском, были захвачены немцами в первые же дни войны. Только одна машина, управляемая старшиной Д. Малько, 29 июня на предельной скорости промчалась по улицам Минска, тараня вражеские автомобили и тягачи. Танк прошёл через весь город и был подбит на его восточной окраине. Малько был ранен, но сумел покинуть танк и выйти к своим. Уже после войны Д. Малько за этот бой был награждён орденом Отечественной войны I степени.
На Юго-Западном фронте Т-28 4-го и 15-го механизированных корпусов вступили в бой 23–24 июня. Однако сильная изношенность матчасти и отсутствие запасных частей не позволили в полной мере использовать их боевые качества. Вот что, например, сообщал помощник командира по технической части 4 мк в донесении начальнику АБТУ Юго-Западного фронта от 25 июня 1941 года: «Совершенно нетронутым остался вопрос со снабжением запчастями, особенно боевых машин, в результате чего 25 Т-34, 5 КВ, 12 Т-28 и 14 БТ вышли из строя и находятся в ожидании среднего и текущего ремонта». Спустя сутки всё тот же помпотех 4 мк сообщает: «Основным недостатком большого выхода из строя машин и потребности в ремонте — отсутствие запчастей текущего довольствия и запасов „НЗ“. К Т-34 и Т-28 запчастей совсем нет».
Судьбу танков Т-28 4 мк можно узнать из «Ведомости потери боевой материальной части с 22 июня по 1 августа» (1941 г. — Прим. авт.): «Отправлено в ремонт на рембазы и заводы промышленности — 12; оставлено на месте расквартирования и захвачено противником — 5; отстало в пути во время маршей и пропало без вести, уничтожено артогнём противника — 58».
*Из них 7 танков в ремонте на заводах Ленинграда.
По танкам Т-28 10 тд 15 мк сведений сохранилось несколько больше. В «Докладе о боевой деятельности 10-й танковой дивизии на фронте борьбы с германским фашизмом за период с 22.6 по 1.8.41 г.» говорилось: «По своему техническому состоянию танки Т-28 имели запас хода в среднем до 75 часов. В большинстве своём они требовали замены двигателей и по своему техническому состоянию не могли быть использованы в длительной операции. К 22.6 имелся 51 танк Т-28, из них выведено по тревоге 44 машины. Практически полное отсутствие запчастей сразу пагубно сказалось в период военных действий. Машины зачастую выходили из строя по малейшим техническим неисправностям. За время боёв ремонтными средствами дивизии было сделано 4 средних и 38 текущих ремонтов Т-28».
Потери Т-28 10 тд с 22 июня по 1 августа 1941 года:
оставлено в месте расквартирования в г. Злочев из-за технических неисправностей и впоследствии захвачено противником — 7;
разбито и сгорело на поле боя — 4;
вышло из строя при выполнении боевой задачи и оставлено на территории, занятой противником, — 4;
осталось с экипажами в окружении противника из-за технической неисправности или отсутствия горюче-смазочных материалов — 6;
осталось из-за отсутствия горюче-смазочных материалов и невозможности их подать, так как район расположения машин захвачен противником — 4;
пропало без вести вместе с экипажами — 3;
уничтожено на сборных пунктах аварийных машин в связи с невозможностью эвакуировать при отходе — 6;
оставлено при отходе части по техническим неисправностям и невозможности восстановить и эвакуировать — 15;
застряло на препятствиях с невозможностью извлечь и эвакуировать — 2;
всего — 51 машина.
Следовательно, к 1 августа 1941 года были потеряны все танки Т-28, находившиеся к началу Великой Отечественной войны в составе механизированных корпусов Юго-Западного фронта. Однако в первых числах июля часть Т-28, хранившихся на складах и рембазах, передали в войска. Так, на 30 июля 1941 года 22 Т-28 имелись в составе 8 мк Юго-Западного фронта и по пять машин — в 16-м и 18-м мехкорпусах Южного фронта. В течение августа все они были потеряны.
Здесь небезынтересно привести воспоминания А. Бурды, командира роты Т-28: «14 июля в бою под Белиловкой мы атаковали и уничтожили колонну противника, которая прорывалась к Белой Церкви в сопровождении 15 танков. Я с моим башенным стрелком Васей Стороженко шестнадцатью снарядами уничтожил немецкий танк, четыре машины с боеприпасами и тягач с пушкой…
Обстановка обострялась с каждым часом. Гитлеровцы хорошо знали, что мы рыщем здесь, и на рубежах нашего вероятного появления выставляли танковые и артиллерийские заслоны.
Члены экипажа танка Т-28 (командир — лейтенант Кубарев, крайний слева) уточняют боевую задачу. Юго-Западный фронт, июль 1941 года.
И вот в этой обстановке мы всё же наносим фланговый удар. Всё делалось в спешке: времени для обстоятельной разведки не хватало. Видим, бьёт противотанковая артиллерия. Старший лейтенант Соколов с тремя танками бросился подавить её, и на наших глазах все три танка сгорели…
В это время нас стали обходить крупные силы гитлеровцев. Нам дали приказ отступать. Мне с группой из шести танков было поручено прикрыть отход дивизии: она должна была сосредоточиться в новом районе. Мы вели бой из засад…
Выполнили мы боевую задачу, а тут началось самое трудное: боеприпасы и горючее на исходе, а приказа о смене позиций всё нет. Отходить без приказа нельзя и воевать уже нечем. К тому же состояние боевой техники отвратительное — моторы уже отработали то, что им положено. У одного танка вышел из строя стартёр — у него мотор заводится только от движения, когда машину на буксире потянешь. А если заглохнет под обстрелом, что тогда?
Укрылись мы в леске, замаскировались, ждём связного от командования. А тут, как на беду, гитлеровцы. Их много. И разбивают бивуак метрах в 30 от наших танков. Мы тихо ждём, присматриваемся, прислушиваемся. Гитлеровцы разожгли костры, сели поужинать, потом улеглись спать, оставив часовых. Уже полночь… Час ночи… Связного всё нет. Стало жутковато. Вдруг слышу, что-то шуршит. Пригляделся — ползёт человек без пилотки. Шепчу:
— Кто такой?
— Я… лейтенант Перджанян, с приказом.
Экранированный Т-28 с порванной правой гусеницей. Судя по всему, танк был подожжён экипажем. Июль 1941 года.
У него в одной руке винтовка, весь обвешан гранатами. Я его хорошо знал.
— Приказано отходить. Вот маршрут…
Ну, всё сделали, как условились. Удар гранатой — в сторону фашистов, все моторы взревели, неисправную машину дёрнули, она сразу завелась. Даём бешеный огонь по кучам спящих гитлеровцев, по их пушкам, грузовикам. У них паника, мечутся у костров. Много мы их там положили. Прорвались…
Остановился, пересчитал машины — одной нет. Что такое? Неужели погибла? Взял винтовку, побежал по дороге с Перджаняном поглядеть, что случилось. Смотрим, чернеет наш Т-28.
— Свои?
— Свои, — узнаю по голосу механика-водителя Черниченко.
— В чём дело?
— Машина подработалась, фрикцион не берёт. А тут ещё камень попал между ведущим колесом и плетью гусеницы, её сбросило внутрь. Теперь гусеницу не надеть…
Что делать? Противник в километре, вот-вот гитлеровцы бросятся нас догонять. Юзом машину не утянуть. Скрепя сердце принимаю решение взорвать танк.
Командиром на танке был Капотов — замечательный, храбрый танкист. Приказываю ему:
— Возьми бинты, намочи бензином, зажги и брось в бак с горючим.
Хоть и жалко ему машину, он приказ выполнил немедленно, но вот беда — бинты погасли, взрыва нет. Принимаю новое решение:
— Забросай бак гранатами, а мы тебя прикроем!
Капотов без колебаний выполнил и этот приказ. Раздались взрывы, машина запылала. Мы бросились к танкам и поехали дальше.