День совершенства

— Туннель там есть. Он был прорыт для доставки в подвалы дополнительных банков памяти.

— Какие-то диверсионные группы, с которыми я не была связана, могли об этом знать, — сказала Джулия.

— Вы можете это выяснить?

Она затянулась. При солнечном свете она выглядела старше, ее лицо и шея были покрыты сеткой морщинок.

— Да, — сказала она. — Думаю, что да. Откуда вам это известно?

Он ей рассказал.

— И я уверен, что он не засыпан, — сказал Чип напоследок. — Его длина больше пятнадцати километров. А кроме того, он предназначен и для дальнейшего использования. Там есть места для новых банков памяти, когда Братство станет больше.

Она поглядела на него вопросительно.

— Я думала, что колонии имеют собственные компьютеры.

— Так и есть, — сказал Чип, не уловив сути ее слов. Но потом он понял: Братство разрасталось только за счет колоний; на Земле же, с двумя детьми у пары, учитывая притом, что не каждой семье разрешалось производить потомство, Братство численно уменьшалось, а не росло. Он никогда не увязывал это обстоятельство с тем, что рассказывал Папа Ян по поводу мест для дополнительных банков. — Быть может, они понадобятся в будущем при увеличении количества телеуправляемого оборудования, — сказал он.

— Или же возможно, — сказала Джулия, — ваш дед не был надежным источником информации.

— Он был как раз тем, кому принадлежала идея туннеля, — сказал Чип. — Туннель существует, и, вероятно, это единственный путь, по которому можно добраться до Уни. Я намерен сделать попытку, и мне нужна ваша помощь в том размере, в каком вы сможете ее оказать.

— То есть вам нужны мои деньги.

— Да, — ответил он. — И ваша помощь. В подборе подходящих людей с соответствующими навыками. И в поисках информации, которая потребуется, и снаряжения. В подыскании людей, которые смогли бы научить нас делать то, чего мы не умеем. Я хочу всем этим заниматься не спеша и основательно. Я хочу вернуться.

Она смотрела на него глазами, сузившимися от сигаретного дыма.

— Да, вы все-таки не абсолютный кретин, — сказала она — Что за работу подыскал для вас Аши?

— Мойщиком посуды в Казино.

— Господи боже мой! — воскликнула она. — Приходите сюда завтра утром к семи сорока пяти.

— Казино дает мне свободу по утрам, — сказал он.

— Приходите сюда! — повторила она. — У вас будет столько свободного времени, сколько вам потребуется, и тогда, когда вам потребуется.

— Хорошо, — сказал он и улыбнулся. — Благодарю.

Она отвернулась и стала смотреть на свою сигарету. Загасила ее, придавив к перильцу.

— Я не намерена оплачивать это, — сказала она. — Не все целиком, во всяком случае. Я просто не в силах. Вы даже не представляете, сколько все это будет стоить. Взять хотя бы взрывчатку: прошлый раз на нее было потрачено больше двух тысяч долларов, а это было пять лет тому назад; и бог весть, во что это обойдется теперь. — Она сердито посмотрела на окурок своей сигареты и скинула его с перил. — Я оплачу, сколько смогу, — сказала она, — и я познакомлю вас с людьми, которые оплатят остальные расходы, если вы сумеете им достаточно польстить.

— Благодарю вас, — сказал Чип. — О большем я и не мог бы просить. Благодарю вас.

— Господи боже мой, вот и опять меня понесло, — сказала Джулия, повернувшись к Чипу. — Подождите, вы еще узнаете, — продолжала она, — что чем старше вы становитесь, тем вам труднее меняться. Я все такое же дитя, привыкшее вести себя так, как мне вздумается, и в этом вся моя беда. Пошли, у меня тоже есть дела.

Они спустились с площадки на крыше в чердачное помещение.

— У меня имеются все возвышенные поводы тратить мое время и деньги на таких людей, как вы — христианская потребность помогать Братству, любовь к справедливости, свободе, демократии. Но суть дела в том, что я продолжаю оставаться ребенком, привыкшим к исполнению своих капризов. Это бесит меня, это возмутительно, что я не могу поехать, куда мне хочется на этой планете! Или вообще с нее долой! Вы себе не представляете, как меня достает этот компьютер треклятый!

Чип усмехнулся.

— Представляю! — сказал он. — В точности так же, как меня.

— Это же сущее исчадие ада, — сказала Джулия.

Они пошли вокруг фабричного здания.

— Это — чудовище, — сказал Чип, выбрасывая окурок. — Во всяком случае, в нынешнем его виде. Одна из целей, которые я ставлю перед собой, — попытаться выяснить, есть ли вероятность изменить его программу, вместо того чтобы уничтожать его целиком. Если бы им управляло Братство, а не наоборот, то было бы не так уж плохо. Скажите, а вы действительно верите в рай и в ад?

— Давайте не будем касаться религии, — сказала Джулия, — или вам придется мыть посуду в Казино. Сколько они вам платят?

— Шесть пятьдесят в неделю.

— Правда?

— Да.

— Я буду платит вам столько же, — сказала Джулия, — но если кто-нибудь станет вас спрашивать о зарплате, говорите, что получаете пять.

Он выждал, покуда Джулия разузнает кое у кого, имелись ли у участников прошлых групп сведения о существовании подземного хода, и, лишь получив подтверждение своим предположениям, он посвятил в свой план Маттиолу.

— Нет, тебе нельзя! — сказала она. — Тем более после прежних неудач и гибели штурмовиков!

— Они неправильно выбирали цель штурма, — сказал он.

Она покачала головой, нахмурила брови, взглянула на него.

— Это… я даже не знаю, как это назвать. Я думала, с этим покончено раз и навсегда. Я думала, мы уже устроены. — Она обвела вокруг руками, как бы пытаясь объять ими эту комнату в Нью-Мадриде, эти стены собственноручно ими покрашенные, эту книжную полку, им смастеренную, их кровать, холодильник, набросок Аши, изображающий смеющегося младенца.

Чип сказал:

— Родная моя, я, возможно, единственный человек на любом из островов, кто знает о туннеле, о настоящем Уни. Я должен употребить с пользой это знание. Как же могу я не сделать этого?

— Хорошо! Используй его, — сказала она — Планируй, помогай организовать отряд. Прекрасно! Я буду тебе помощницей! Но почему ты должен идти? Делать это должны другие люди, у которых нет семьи.

— Я буду еще здесь, когда ребенок родится, — сказал он. — Вся эта подготовка, похоже, займет намного больше времени. А потом я отлучусь, разве что на недельку.

Она смотрела на него, не в силах пошевелиться.

— Как ты можешь говорить такие вещи? — сказала она. — Как можешь ты говорить так! Ведь ты можешь исчезнуть навсегда! Тебя могут схватить, и тогда — инфузия, и все кончено!

— Мы сперва научимся сражаться, — сказал он. — У нас будет оружие и…

— Идти должны другие! — заявила она категорически.

— Разве я могу просить их об этом, если сам идти не собираюсь?

— Попроси их, вот и все. Попроси их!

— Нет, — сказал он твердо. — Я тоже должен пойти с ними.

— Просто тебе хочется пойти, вот и все, — сказала она — Ты не обязан идти, но тебе самому хочется.

Он помолчал немного, потом сказал:

— Хорошо. Пусть будет по-твоему: мне хочется. Да. Я не могу представить, что меня там не будет, когда Уни будет сражен. Я хочу сам бросить взрывчатку, или отключить ток питания, или сделать что-то другое, чтобы прикончить его, но сделать это должен я сам.

— Ты ненормальный, — сказала Маттиола. Она положила себе на колени шитье, взяла иголку и принялась шить. — Я говорю это всерьез. Ты свихнулся на Уни. Не он нас выслал сюда, это нам посчастливилось оказаться здесь. Аши прав: он мог бы убить нас, как убивает других людей, когда им стукнет шестьдесят два, он мог бы не разбрасывать лодки по побережью, он мог бы стереть с лица земли все мятежные острова. Мы удрали, и это уже его поражение, а ты псих, раз тебе этого недостаточно и ты хочешь вернуться.

— Это он нас упек сюда, — сказал Чип, — потому что его программы не оправдывают убийства людей, которые еще молоды.

— Чушь! — сказала Маттиола. — Если они оправдывают убийство старых людей, то они оправдают и убиение младенцев. Мы удрали оттуда А теперь ты собираешься обратно.