Страница 88 из 89
Голоскова все еще не было. На противоположной стороне реки, в предместье, вспыхнул новый очаг боя. Это парашютисты сходились по два, по три, постепенно группировались, занимали отдельные дома в городе, стараясь пробиться ближе к мосту, чтобы помочь тем, кто выполнял основную задачу.
Мост был так хорошо изучен во время подготовки к операции, что Демидову не понадобилось отдавать специальных приказаний. Саперы уже разъединили провода, подготовленные для взрыва, разыскали и бикфордов шнур на тот случай, если им самим понадобится взорвать мост. У шнура стоял дежурный, который должен был по сигналу, а в крайнем случае по собственному разумению, зажечь его. В подвале работал санитарный взвод. Девушки перевязывали раненых, куда-то уходили с носилками и возвращались вновь, хотя кругом шла стрельба и трудно было понять, где фашисты, где свои.
В дальнем углу, хорошо защищенном толстыми стенами от снарядов и мин, заработала рация. Марина передала первую условную радиограмму. И теперь читала огромную и сложную книгу эфира, ища строки, предназначенные ей.
Все пока совершалось по порядку, так, как было предусмотрено, хотя Демидов все чаще хмурился, — слишком многих парашютистов недоставало. Пробежали минометчики, чтобы занять позиции на западном берегу — ближние к мосту дома. На восточном берегу устанавливали пулеметы, рыли окопы, маскировали противотанковые пушки, несли снаряды.
Но людей не хватало. Все они как-то рассеялись на большом пространстве. Самая большая группа билась в городе возле рыночной площади. Там действовал Голосков. Шум боя оттуда слышался все явственнее. Три или четыре группы сражались на восточном берегу, где-то в районе пристани.
И отбивающиеся там, и находящиеся здесь знали, что в ближайшие минуты фашисты предпримут новые атаки, чтобы отбить мост. И Демидов молча стоял на мосту, прислушиваясь к звукам этих рассредоточенных схваток.
И все-таки люди прибывали. Иные приходили лишь затем, чтобы сообщить о себе и свалиться, обессилев от ран; другие сразу же уходили в окопы и вступали в борьбу.
В этот предрассветный час Марина впервые услышала в эфире голос Сибирцева. Ей казалось, что она могла бы узнать его и без позывных. Она стиснула зубы, чтобы не крикнуть: «Я здесь! Я жива! Я жду!» — но голос умолк. Танки Сибирцева вошли в прорыв. И в этот предрассветный час на мосту, одновременно с восточной и западной сторон, началась атака гитлеровцев. Все пространство перед мостом вдруг оказалось затянутым цветными лентами, и темные пятна, вокруг которых шла эта стрельба, все суживались. Эти пятна, хорошо видимые с высокого моста, показывали где отбивались парашютисты. Но участки эти постоянно меняли очертания, так как гитлеровцы все больше теснили десантников. Но и группы парашютистов и одиночки продолжали бой, и все пространство, в котором словно висел темный и молчаливый мост, оказалось окрашенным в разные тона, то более темные, то совсем светлые.
Немцы наступали с обеих сторон одновременно, рассчитывая сплющить и уничтожить небольшой советский отряд, застрявший как бы между молотом и наковальней. Но между молотом и наковальней оказался материал тверже самой твердой стали. И десантники выдержали этот натиск, отбили его, а вслед затем отбили еще восемь атак. Солдаты Демидова не только отражали врага, но и контратаковали, хотя количество людей, способных стрелять и двигаться, исчислялось уже не сотнями, как в начале операции, а десятками.
В восемь тридцать гитлеровцы подтянули к мосту несколько танков и самоходных орудий…
«Значит, крепко мы им насолили, если они вынуждены бросить против нас танки, так необходимые им на основном фронте», — подумал о гитлеровцах Демидов. И тут же услышал где-то далеко-далеко, за пределами боя, грохот пушечной стрельбы: это прорывался Сибирцев.
Двадцать минут понадобилось гитлеровцам на то, чтобы подвести танки, но пушки Демидова молчали.
Марина стояла у бойницы, внимательно приглядывалась к отчетливо видимым танкам противника. В этот миг она думала о Георгии.
Демидов приказал вызвать «Алмаз». В это время тяжелый снаряд попал в башню чуть ниже второго этажа, и передача прекратилась. Демидов упал, сбитый с ног осколками камня, радистка уронила голову на стол.
Второй снаряд ударил чуть пониже первого. Кто-то помог Марине вытащить Демидова из рушащегося здания.
Противотанковая пушка, укрытая в окопе, молчала.
Демидов оттолкнул поддерживающих его людей и пошел по мосту, держась необычайно прямо. Он шел, не замечая рвущихся кругом снарядов.
Дойдя до пушки, спрыгнул в окоп.
Уцелевший солдат из расчета пушки поднялся навстречу капитану, стирая кровь с лица. Капитан развернул пушку, принял снаряд и выстрелил. Четыре танка шли на большой скорости к мосту.
Демидов поднялся над окопом и окликнул гранатометчиков, лежавших впереди, в траншее. Они бросились навстречу танкам. Гранатометчиков было трое. Они бежали не пригибаясь, размахивая руками, не прячась от огня. Их мужество восхитило Демидова, и он подумал, что никогда не иссякнут силы его и его солдат, никогда фашистам не взять моста. Гранаты взорвались под танками, и люди упали. Демидов знал, что они мертвы, но знал и то, что подвиг их бессмертен.
Последние два танка шли прямо на него. Он подумал о Марине и о том, что обещал Георгию уберечь ее. Затем выстрелил в первый танк и остановил его. Второй танк надвигался подобно горе. Демидов нащупал на земляной полочке в окопе противотанковую гранату и поднял ее.
Марина бросилась на помощь Демидову. Она увидела как последний танк налетел на бруствер окопа, прыгнул неуклюже и тяжело, словно пытался раздавить не только пушку и человека, но и самую землю, которая защищала Демидова. Над окопом поднялся столб дыма и пламени, танк остановился, накренившись, постепенно обрастая жидким мечущимся огнем.
И тогда к Марине вернулось то спокойствие, с которым она проходила по вражеским тылам, по кровавым полям войны. Теперь здесь, на мосту, она оставалась единственным офицером. С ней были несколько бойцов, три девушки-радистки, санитарки и раненые. Люди, защищавшие западный конец моста, ничем не могли помочь ей. Прижавшись к железным перилам, Марина спокойно ждала, когда фашисты откроют люки горящего танка. Она хотела прежде всего отомстить за Демидова. И, увидев, как они вылезли из танка, Марина дала очередь из автомата. С холодной отчетливостью заметила, как они падали: один — взмахнув руками, другой — подпрыгнув, как раненое животное, третий — ничком.
Два парашютиста заняли окоп, в котором погиб Демидов. Немцы стреляли по-прежнему, но не решались идти в новую атаку.
Вспомнив о дежурившем под мостом у бикфордова шнура минере, Марина спустилась к нему, уточнила с ним сигнал для взрыва моста на случай, если опоздает помощь. Пройти на западный конец моста она не могла и не хотела посылать кого-либо на верную смерть. Люди там знали не хуже ее, что́ надо делать, и она спокойно вернулась в траншею, ожидая танки. Сколько бы ни стреляли гитлеровцы, они не могли разрушить мост и убить всех людей на нем. Марина знала: пока здесь жив хоть один человек — фашисты мост не возьмут.
Она приподнялась над краем окопа, ожидая, когда начнется новая атака, увидела далекое шоссе, по которому текли черные толпы беженцев, упираясь в танковый заслон перед мостом и поворачивая обратно, а затем на юг, прямо по полям, по дачным садикам в поисках другой переправы. Даже отсюда было видно, как смешались на шоссе и его обочинах повозки, велосипеды, автомобили. Видно было, как солдаты, которых легко было отличить по цвету одежды, сталкивали в кюветы мешающие им машины. И с яростью сказала про себя: «Ага, зашевелилась Германия!»
И тут она снова увидела три танка, рванувшиеся к мосту. Несколько парашютистов, не ожидая приказа, поползли навстречу им вдоль парапета. Затем послышались взрывы.
Когда рассеялись чад и пыль, Марина увидела, что первый танк горит синим, пока еще бледным пламенем. Затем вспыхнул второй. Оставшиеся в живых десантники бросали свои последние гранаты без промаха.