В большой семье

Дверь открылась. На пороге показался военный. Он быстро оглядел взволнованные лица детей и приложил руку к козырьку.

— Здравствуйте. Здесь живет Ося Абелин?

— Да, это я. — Ося поспешно встал со стула. — Садитесь, пожалуйста.

Ося вопросительно глядел на вошедшего. Его разбирало любопытство; зачем это он мог понадобиться военному да еще майору?

Вошедший пригладил волосы и спросил негромко:

— Скажите, у вас бывал мой сын — Алеша Сахаров?

— Димка, у тебя был сегодня Алеша Сахаров? — разочарованно спросил Ося.

— А я с Алешкой не дружу! — заявил Димка. — И вовсе он не Сахаров, а Сапогов.

— Эх ты, голова! При чем тут Сапогов? А Сахарова ты знаешь?

— Вы меня не поняли, — сказал майор. — Я говорю про сорок первый год, про блокаду. У вас жил тогда мой мальчик. Мы называли его Алик.

— А-а, — тихонько протянула Оля. — Так вы, значит, старший лейтенант Сахаров?

Ося дернул ее за рукав, покраснев от неловкости:

— Ты же видишь, что майор!

Военный опустился на стул и спросил изменившимся голосом:

— Так, значит, вы знали моего Алика?

— Конечно, знали! — воскликнул Ося. — Как же! Я отлично помню его. В блокаду он у нас жил, только недолго.

— Когда Алика от нас унесли, в тот день загорелось электричество, — задумчиво сказала Оля.

— Да, да! — воскликнул Ося. — Верно! А где теперь Алик? Большой, наверно, стал? В каком он классе?

Иван Антонович Сахаров медленно покачал головой:

— Я не знаю, где он.

— Как? Совсем не знаете? — спросила Оля.

— Нет, дети, не знаю. Алик потерялся еще в сорок втором году, когда его с детским домом эвакуировали на «Большую землю».

Он повернул голову на скрип двери и увидел седого полного старика. В комнату вошел Матвей Иванович. Его познакомили с Сахаровым, рассказали про исчезновение Алика.

— Вот беда-то, ай! — сокрушенно сказал Матвей Иванович. — Но вы не теряйте надежды. Найдется! Непременно найдется!

Ося смотрел на Сахарова смущенно и виновато. Ведь он тогда и не пытался разыскать Алика, не постарался узнать, в какую больницу его положили и что с ним было дальше. Это было тогда трудно, но все-таки возможно. А он этого не сделал. Кто знает, если бы он не потерял тогда Алика из виду, может, всё сложилось бы иначе…

На электрической плитке бурлил чайник. Ося сердито снял с него крышку, мысленно ругая себя: «Какой же я дурак! Какая свинья!»

— Пожалуйста, выпейте с нами чаю, — радушно пригласил Матвей Иванович. — Олечка, накрывай скорее.

Немного погодя все сидели за столом и слушали рассказ Сахарова об его попытках найти сына. Широко открытыми глазами дети смотрели на грустное лицо майора.

— Расскажите мне всё, что вы знаете о моем мальчике, — попросил Сахаров.

Оля и Оська наперебой стали рассказывать об Алике… Когда Ося передал рассказ соседки о том, как Алик заботился о матери, майор отвернулся и закрыл глаза рукой.

В комнате стало тихо-тихо…

Димка слез со своего стула, подошел к Сахарову и, подняв голову, смотрел на него.

Сахаров открыл глаза и увидел около себя маленького светловолосого мальчика. Он улыбнулся, посадил Димку к себе на колени и пригладил его пушистый вихор. «У Алика был такой же упрямый вихор на затылке», — подумал он.

Димка прерывисто вздохнул и схватился за кобуру на поясе майора.

— Это какая кобура? Наганная? — спросил он звонко и деловито.

Все засмеялись.

Пожимая на прощанье руку Сахарова, Матвей Иванович говорил:

— Иван Антонович, дорогой! Вы нас не забывайте… И мы тоже будем искать Алика. А все вместе найдем, непременно найдем!

Поиски начаты

Серьезная и вдумчивая Оля, раз что-нибудь решив, уже не колебалась ни секунды. Давно она решила стать врачом. Врачом была мама, а Оля стремилась во всем быть на нее похожей.

У Оси был совсем другой характер: порывистый, увлекающийся. До сих пор Ося не мог решить, в какой вуз пойти после окончания школы. Жизнь представлялась ему необъятно широкой и захватывающе интересной. Дорог впереди было так много, что и не сосчитать. И по каждой из этих дорог Осе хотелось пойти. Разве не замечательно сделаться физиком? Добиться, чтобы атомная энергия служила на благо человеку: двигала с неслыханной быстротой поезда, отепляла холодные пояса земного шара; на это стоит употребить всю свою жизнь. А геологом! Взбираться на головокружительные горные высоты, спускаться в недра земли, разыскивая ценные ископаемые для советской страны. Или географом! Путешествовать по неисследованным еще странам — и вдруг открыть новый остров, которого нет на карте! Планы возникали один за другим, но их вытесняли новые, еще более заманчивые.

За всякое дело Ося брался с жаром. Узнав о горе майора Сахарова, он загорелся желанием ему помочь. Найти отцу потерянного сына во что бы то ни стало! Если бы это был незнакомый мальчик, то и тогда Ося поставил бы своей целью его отыскать. А ведь это был Алик, маленький, тоненький, забавно серьезный.

На другой день после прихода Сахарова Ося пришел в школу взволнованный. Он едва дождался перемены. Как только закрылась за учителем дверь, Ося вскочил на парту.

— Друзья, останьтесь на минуту! — крикнул он. — Есть важное сообщение…

Друзей у Оси было много. Остальных пригвоздило к месту любопытство. Остался весь класс.

— Понимаете, — сказал Ося, — у одного нашего знакомого майора потерялся сын.

— Так в милицию надо заявить! — крикнул Востриков.

— Если три дня уже прошло, тогда заявить, — повернулся к Вострикову Глебов. — Раньше не принимают заявление.

— Можно и раньше.

— Нельзя раньше трех дней.

Но в ту же минуту спор прекратился.

— Три дня! — воскликнул Ося. — Если бы три дня! Четыре года, а не три дня!

Несколько мгновений все изумленно молчали. Потом несколько мальчиков сразу присвистнули:

— Четыре года!

Посыпались вопросы:

— Как же он пропал?

— Когда?

— Где потерялся?

Коротко Ося рассказал товарищам то, что сам знал об Алике. Он старался всё растолковать как можно яснее и убедительнее.

— Алексей Иванович Сахаров. Запомните! Пятнадцать лет. Белокурый, тоненький, маленького роста. Ясно?

— В Москву надо написать.

— В Бугуруслан!

— В детдома!

— Отец его уже всюду писал. В детдомах до четырнадцати лет, — а ему пятнадцать.

— Так он, может, и не в Ленинграде вовсе.

— Конечно, может быть, и не в Ленинграде. А вдруг в Ленинграде? Что возможно, надо сделать. Понимаете? Ищите, все ищите! Запишите себе для памяти: «Сахаров Алексей Иванович, пятнадцати лет. Тоненький, белокурый, маленького роста».

В этот вечер восьмиклассник Коля Востриков обошел всех соседей, — а в их коммунальной квартире было шесть комнат, — и везде спрашивал:

— Анисим Петрович, вы не знаете Сахарова Алексея Ивановича? Мария Сергеевна, скажите, пожалуйста, вам не приходилось встречать Сахарова?

Матери, отцу, бабушке и старшей сестре он задал этот вопрос, как только вошел в дом и бросил на стул портфель с книгами.

Ваня Глебов нарочно съездил к тетке в Новую Деревню, чтобы расспросить там, вдали от центра, не слыхал ли кто-нибудь о Сахарове.

А Геня Михальчук пристал к брату, студенту Химико-технологического института:

— Так не забудь же, слышишь, у всех своих студентов спроси: не попадался ли им Сахаров? И сразу мне скажи, слышишь?

Непосредственно сами и через своих братьев, сестер, отцов, матерей осины одноклассники пытались что-нибудь узнать об Алексее Сахарове.

В первые дни сведения поступали густо.

Чуть ли не ежедневно кто-нибудь из мальчиков отводил Осю в сторону и говорил торжественно:

— Кажется, есть! На заводе, где работает мой старший брат, в одном цехе сверловщик Сахаров. Завтра брат даст мне его адрес.

— Как его зовут?

— Алексей. Ну, как же!

— Иванович?

Собеседник мялся.

— Да как будто…