Страница 2 из 12
Кей, которая уже обзавелась привычкой уходить в чтение с головой, с небывалым прежде энтузиазмом погрузилась в вымышленный мир и с тех пор так и не вынырнула из него. Она могла мириться с реальностью только при условии, что время от времени будет поглощена очередным романом. Благодаря любимым сценам из книг и рисованию ей удалось пережить дюжину отчимов, череду страданий из-за собственных неудачных романов и справиться с невыносимой скукой, которую навевала работа в «Барнум и Мейсон». Художественный вымысел неизменно присутствовал в ее жизни.
Самое удивительное, что родительский опыт никак не повлиял на представления Кей о семейной жизни. Она свято верила, что любовь существует и родственная душа бродит по свету и только и ждет встречи с ней. Возможно, такую уверенность Кей внушили прочитанные книги, но она продолжала надеяться.
Взгляд ее упал на стопку эскизов, уже несколько недель пылившуюся на столе. Кей не представляла, что с ними делать дальше. Наверное, стоило отправить в какое-нибудь издательство, но что, если их отвергнут? Если все ее мечты увидеть свои рисунки опубликованными окончатся ничем? От того, что они и дальше будут лежать на столе, шансов увидеть свет у них вряд ли прибавится, зато у нее останется надежда.
Свой сборник Кей назвала «Дарси в иллюстрациях». Изобразив всех главных персонажей и ключевые эпизоды, основное внимание она все-таки уделила Дарси. Ведь это герой на все времена. Кей не раз задавалась вопросом, знала ли об этом Джейн Остин, придумывая этот необыкновенный образ. Чувствовала ли, какой силой его наделяет? Сказала ли ей тогда ее сестра Кассандра: «О Джейн! Молодчина! Другого такого больше нет и никогда не будет!»?
Кей также очень интересовало, что́ именно в мистере Дарси так волнует воображение любой женщины. Настоящий мужчина всегда в цене: кинокартины и телефильмы — еще одно подтверждение этому. Да и выгода налицо, стоит только посетить Дом-музей Джейн Остин в Чоутене или Центр Джейн Остин в Бате — там со всех полок на тебя смотрит красавец Дарси. То есть Колин Ферт.
«Вот персонаж, который стоит тысячи закладок», — подумала Кей с улыбкой.
В героях Остин было что-то особенное, чего Кей не встречала у других писателей. Однажды она пережила период — правда, очень короткий — увлечения Бронте, но красть у возлюбленной волосы и раскапывать ее могилу как-то недостойно идеального героя[4]. Невозможно представить, чтобы мистер Дарси шатался ночью по кладбищам…
Вот она и спрашивала себя: появится ли когда-нибудь герой, который сможет сравниться с Фицуильямом?
Вскочив с постели, Кей схватила чистый лист бумаги и стала набрасывать портрет, отчаянно пытаясь вспомнить мужчину из своего сна. Его лицо почему-то всегда от нее ускользало. Она могла представить походку, жесты, костюм — и изобразить все это не составляло труда, но черты лица постоянно оставались в глубинах сознания. Как же выглядит ее идеал?
Кей не сдавалась, делая один рисунок за другим. Она была голодна, но не могла оторваться от своего занятия. Голод и жажда — ничто по сравнению с творчеством.
И тут зазвонил телефон. Почему он всегда начинает разрываться именно в тот момент, когда ты занята чем-то очень важным? Кей отложила карандаш и вздохнула.
— Да?
Женский голос в трубке показался ей незнакомым, но как только она услышала, откуда звонят, стало ясно, что хороших вестей ждать не стоит.
Умерла Пегги Салливан.
Такого длинного лица, как у Дэниса Фробишера, Кей еще никогда не видела. Он походил на бассета, но добрая улыбка и лучистые глаза объяснили Кей, почему именно его Пегги выбрала своим поверенным.
— Ничего не понимаю, — удивилась Кей. — Она оставила все мне?
Мистер Фробишер кивнул:
— Все очень просто: у нее не было ни братьев, ни сестер, ни детей. Никого. Только вы, мисс Эштон.
— Но мы так недолго были знакомы…
— Значит, вы сумели произвести на нее впечатление.
Кей покачала головой:
— Этого не может быть…
— От мужа она унаследовала приличное состояние. За столько лет значительная его часть ушла на содержание в доме престарелых, но и осталось немало.
— Да, — смогла выговорить Кей.
Другие слова на ум не приходили. И вдруг она вспомнила их последний разговор. Чем она тогда поделилась с Пегги, когда речь зашла о мечтах?
— Все не так просто, — вырвалось у Кей.
— Простите? — не понял мистер Фробишер.
— Это из-за меня, — дрожащим голосом начала объяснять она. — Я тогда сказала «хорошо бы», то есть чудесно было бы, если б мечты сбылись, — и вот Пегги умерла. Но я вовсе не хотела ее смерти! О господи!
— Мисс Эштон, — стал утешать ее мистер Фробишер, — не накручивайте себя понапрасну. Миссис Салливан была в преклонном возрасте и много лет болела. Подошел ее срок, и вы тут совершенно ни при чем, уверяю вас!
Он пододвинул коробку с бумажными платочками, и Кей вытащила один, чтобы вытереть слезы.
— Ах, Пегги! — не могла она успокоиться. — Я не ожидала… Представить не могла…
— Разумеется…
Они помолчали. Наконец Кей взяла себя в руки, и мистер Фробишер продолжил:
— Она оставила вам письмо. Сиделка написала его под диктовку, но Пегги смогла поставить подпись.
Он подал Кей белый конверт. Трясущимися руками она вскрыла его и достала сложенный листок.
«Дорогая Кей!
Надеюсь, ты не будешь слишком поражена, когда узнаешь, что я оставила тебе немного денег».
Столь очевидное преуменьшение едва не заставило Кей рассмеяться нервным смехом, но она сдержалась.
«Дело в том, что у меня совсем нет близких, а я, в отличие от большинства старух, не испытываю слабости к кошкам, поэтому не собираюсь завещать свое имущество какому-нибудь приюту для животных.
Я знаю, что твоя мать не оставила тебе почти ничего, и к тому же тебя угнетают мысли о выплате ипотеки и неосуществленной мечте. Так вот, моя милая, если ты разумно распорядишься этими деньгами, то сможешь воплотить свою мечту немедленно, и тогда я буду знать, что продолжаю жить благодаря тебе. Ведь это не так уж глупо?
Я буду скучать по тебе, дорогая Кей. Я так любила, когда ты меня навещала. Спасибо тебе за чудесные часы чтения вслух. Я много лет не перечитывала Джейн Остин, но твой нежный голос вновь оживил для меня все ее романы — и за это я тебе искренне благодарна.
Тебе выпал редкий шанс. Соверши для себя чудо!
Твой друг Пегги».
Кей смотрела на подпись, кое-как поставленную синими чернилами. Имя Пегги больше походило на «Пигги», и Кей представила, как ее приятельница, желая что-то оставить после себя, водит старческой рукой по бумаге. Ее глаза наполнились слезами.
— В общем, вы сами видите, — подытожил мистер Фробишер, — что она пожелала все оставить вам. Сейчас мы оформляем необходимые документы. Ее дом последние несколько лет сдавался, и основная часть дохода шла на оплату проживания в «Соснах», но арендатор съехал, и теперь дом ваш.
Кей изо всех сил старалась понять, что он говорит.
— Миссис Салливан думала, что вы его сразу продадите.
Нотариус помолчал, ожидая ее реакции.
— Но, возможно, вы предпочтете сначала все как следует обдумать, — добавил он.
— Да, — отозвалась Кей. — Обдумать…
— Мой номер телефона у вас есть. Я отвечу на любые ваши вопросы.
— Вопросы…
Кей кивнула.
— Спасибо, — спохватилась она, — вы так добры.
— Нисколько, — возразил мистер Фробишер. — Я просто делаю свою работу — выполняю последнюю волю моей клиентки.
Он встал, чтобы проводить Кей до дверей кабинета.
— Миссис Салливан была очень добра, — сказал он на прощание. — Нам всем будет ее не хватать…
Кей снова машинально кивнула и уже у порога почувствовала, как на глаза опять набежали слезы. Она вернулась к столу мистера Фробишера и взяла еще один бумажный платочек — на всякий случай.
4
Имеется в виду роман Эмили Бронте «Грозовой перевал». Его главный герой Хитклиф, оплакивая свою возлюбленную Кэтрин, накануне похорон подменяет прядь волос в ее медальоне своей, а позже дважды предпринимает попытку раскопать ее могилу.